Возвращение неправильного попаданца, стр. 101
– Моана, у вас, как понимаю, имеется средство, которое поможет вам защититься от Первого. Вот почему я прошу вас взять меня с собой.
К собеседнице вернулась холодность.
– Хассан, в течение некоторого времени вы противостояли команде, к которой я принадлежу. И вы использовали сильные средства. В результате победили мы. Однако, насколько мне известны традиции Юга, поражение вовсе не означает конец борьбы. Южные обычаи личной мести мне также знакомы. Следовательно, вы враг Професу и его команде, то есть мне тоже. А теперь будьте так любезны, объясните: зачем мне нужно вас спасать? Постарайтесь быть убедительным.
Хассан чуть задержал дыхание и сделал резкий выдох. Это помогло собраться с мыслями.
– Моана, вы совершенно правильно изложили положение дел. Но я, если позволите, продолжу ваши рассуждения. Весьма вероятно, Первый готовит ловушку, в которой планируется гибель всех присутствующих здесь Высших магов, кроме него самого. Не сомневаюсь, что ему этот исход выгоден. Почему – не знаю. Вы сами собираетесь выжить. Следовательно, по возвращении вам не покажутся лишними союзники. Я готов стать одним из них. Вам понадобится свидетель. И это тоже буду я. Готов принести клятву, формулировку которой подберете вы сами. Прямо сейчас или в любой другой момент по вашему выбору.
Высокопочтенный полагал, что это заявление выглядит весьма серьезным. Ему и в голову не пришло, что проницательная и дальновидная собеседница уже просчитала весь ход разговора, а в данный момент лишь направляла нить беседы в желаемую для нее сторону.
Хассан продолжал нажимать:
– Но клятва – это не все. Я хочу примкнуть к вам, ибо уже понял, что за вашим командиром сила: его необычные знания и умения, его команда, которую он подобрал с необыкновенным искусством, его магия, которой я и названия-то не подберу. Одним словом, предавать вас мне до последней степени невыгодно, и я бы не стал этого делать, даже не будучи связан клятвой.
Секунды текли одна за одной. Женщина в красном плаще сохраняла неподвижность и, казалось, следила за какой-то точкой далеко за горизонтом. Наконец, губы разомкнулись и отчеканили:
– Хорошо. Вы поклянетесь, что оставите все планы мести моему командиру, известному под именем Профес-ор, а также кому бы то ни было из его команды, в том числе мне. Также вы поклянетесь, что…
Отдать должное изощренному уму госпожи Моаны: формулировка оказалась длинной и превосходно продуманной. В другой ситуации Хассан восхитился бы вслух. Сейчас такое выглядело, самое меньшее, неуместным.
Клятва была произнесена.
– Превосходно. Теперь о порядке действий. Судя по характеристикам кристаллов и в соответствии с логикой, Первым будет запущен «Вихрь Рухима», а за ним – «Черное пятно»…
В голове у Хассана мелькнула мысль, что собеседница вовсе не маг жизни, а универсал, потому что это предположение могло бы объяснить подобную осведомленность. Сия бредовая идея не только не рассеялась сама собой, но, наоборот, зацепилась острыми коготками в голове.
– …а поскольку вы, насколько мне известно, маг воды…
Кивок.
– …то вас привлекут к управлению тем большим кристаллом кальцита, с помощью которого запустят «вихрь»…
На этот раз высокопочтенный вспомнил, что визави столь же сильна в магии разума, как и в магии жизни, и потому могла порыться в голове у кого-то из Высших. Но этот вариант следовало отбросить, ибо такое действие хоть и было осуществимым, но не могло остаться незамеченным.
– …и вы, задействовав заклинание, останетесь не у дел, поскольку «Черное пятно» будут запускать другие Высшие. Я при этом буду на корме. Советую стать рядом со мной.
У кандидата в академики Хассан-орта тут же возникла твердейшая решимость последовать этому доброму совету. Одновременно появилась уверенность, что больше никакой информации не будет – во всяком случае, сейчас. Вот почему он поспешил закруглить разговор в выражениях, которые можно было бы счесть скорее почтительными, чем учтивыми.
Глава 40
Сцена, которую я видеть никак не мог
– Ставлю два медяка против одного: она ничего не поймает.
– А я так три сребреника против одного.
Оба спорщика были правы в своем скепсисе, когда впервые увидели подготовку к рыбалке с кормы. В этот день и вправду ничего не попалось.
Но кандидат в академики упорно продолжала удить рыбу в океане каждый день. Для этого у нее была бамбуковая удочка с катушкой, толстой леской и даже посеребренной блесной. Точнее сказать: имелся запас блесен, ибо всякий раз по окончании ловли оказывалось, что приманка съедена голодной океанской хищницей. Во всяком случае, на леске ничего не оставалось. Каждый день степень успеха оставалась все той же. Не подлежит сомнению, что виноваты в этом были лишь неудачная удочка и скверная леска. По крайней мере, я лично, находясь за тысячи километров от «дракона», был в этом уверен. И на то имелись основания.
Рукоять чуда рыболовной техники была необычно толстой. В ней скрывался набор кристаллов для радиопередатчика. Антенной служила покрытая каучуком медная проволока, которую владелица рыбацкой снасти аккуратно навила на удилище. Что же до лески, то будучи крепкой, она все же не могла удержать на себе блесну. С таким слабым узлом – совершенно нереальная задача. А вязать узлы женщины не умеют, это все мужчины знают.
Каждый раз на рыбной ловле госпожа отвлекалась на секунду, подзывала ближайшего матроса и вежливо просила:
– Будь так добр, братец, спроси у вахтенного на мостике: долго ли нам еще осталось? Тысяча шестьсот тридцать миль? То есть еще трое суток? Ах, даже больше? Благодарствую.
Имея связь с Моаной, мы примерно представляли себе сроки прибытия. Но это отнюдь не отменяло дежурств макустиков и расчетов нашей тяжелой артиллерии. Слово было взято из русского языка, и оно пришлось настолько по вкусу нашим военным, что те употребляли его при каждом удобном и неудобном случае.
Когда до расчетного момента атаки остался час, загудел набат общей тревоги. Мысленно я похвалил Кимира: его тренировки дали более чем положительный результат. Ручейки людей скатывались в подвалы. Домашняя скотина без пререканий шла в особое убежище. Кири уютно разместилась в привычной корзинке. У Чука на это время полагался перерыв на сон, и менять обычаи ребенок не пожелал.
«Мы готовы», – подумал я, прогнав в голове порядок действий вместе с вариантами и тонкостями. Потом осторожность взяла верх и заставила изменить формулировку:
«Мы готовы, насколько это возможно».
Но и эта мысль показалась чрезмерно смелой, вследствие чего осетр подвергся урезанию:
«Пусть мы и не готовы, но ничего лучшего за остаток времени не придумать».
Другая сцена, которую я видеть никак не мог
Главным поводом для раздражения был плащ Моаны. Первый решил, что это одеяние правильно определяет статус владелицы, но имеет очень уж кричащую расцветку. Старейший подумал о дороговизне плаща, но также отметил, что плащ выглядит неуместно. И оба отметили, что плащ длиннейший, а капюшон полностью закрывает верхнюю половину лица так, что даже глаз не видать. К тому же плащ был излишне широким. Увидь я Моану в этом наряде, непременно заметил бы, что под такой одеждой можно живого кабанчика спрятать.
Вторым предметом, внаглую выпирающим из ряда, был окрашенный в такой же яркий цвет деревянный куб. Это изделие покоилось у ног высокопочтенной (точнее, у края ее длинного плаща).
Первый разрешил себе некоторую толику интереса:
– Что это, Моана?
– Спасательный куб, Первый. Позволяет удержаться на воде. Видите веревки? Они как раз для этого.
– Зачем он вам?
– Не хочу тратить энергию на то, чтобы плавать.
Этот намек вызвал вполне естественный вопрос:
– Вы так уверены, что будут пострадавшие?
– Совершенно уверена, Первый.
Про себя командующий экспедицией отметил, что маг жизни права. Все шло к тому, что пострадавшие будут. Разумеется, эта мысль не ушла в голос.