Ветры Дюны, стр. 53

– Я всегда верен тебе, миледи, но мне не нравится, что матери проходится иметь тайны от дочери.

Джессика вздохнула.

– Это тайны моего сына, и они касаются и тебя, Гурни. В Арракине чересчур много ушей и глаз, в Табре тоже. Нам нужно побыть одним. Совсем одним. – Она наклонилась к уху Гурни и заговорила, перекрывая гул движущихся крыльев. – Найди место для посадки – какой-нибудь не очень заметный скальный выступ. Начав говорить, я потребую вашего полного внимания, и это может занять какое-то время.

Летя над открытой пустыней, Гурни миновал несколько низких хребтов, черных островов в песке, но они ему не понравились. Наконец он выбрал скалу достаточно далеко от их намеченного маршрута. Сделал круг и принялся возиться с приборами на панели управления.

– Могу изобразить небольшую поломку. В журнале будет отмечено, что нам потребовалось сесть и произвести ремонт.

– Отличная мысль, Гурни.

Он опустил машину на неровную поверхность, где они оказались совершенно одни.

– Надеюсь, миледи, это место подойдет. Поблизости нет никаких тайников или сиетчей фрименов. Слишком маленький пятачок, чтобы для чего-нибудь сгодиться.

Глаза его блестели, но Джессика видела в них страх. Ему не нравилась перспектива выслушать ее историю.

Джессика приладила носовые затычки, надела маску и проверила все детали своего защитного костюма.

– Идемте. Мы пойдем в скалы, подальше от орнитоптера.

Невозможно быть излишне осторожной. В сопровождении двух спутников она молча вышла в пустынную ночь.

Джессика отвела их к большой нависающей скале, откуда был виден орнитоптер, похожий на крупное неуклюжее насекомое. Они сели на неровную поверхность. Вокруг шумел ветер.

Ирулан приготовилась, внимательно ожидая в тени скалы.

– С нетерпением жду объяснений, почему ты так защищаешь Бронсо.

Гурни встрепенулся.

– Я тоже хотел бы это знать, миледи, но не спрашивал, как ты и просила.

– Вам известно, какую жестокую правду я узнала о Пауле, а теперь вы узнаете, почему – ошибочно – я решила, что должна убить родного сына.

Прежде чем слушатели смогли опомниться после ее слов, она перевела дух, собралась с мыслями и заговорила открыто:

– После смерти эрла Ромбура в 10 188 году дом Верниус очень долго был отчужден от дома Атрейдес. Но двенадцать лет спустя, после худших крайностей джихада, когда Пауль был императором, события снова свели два этих дома…

Часть IV

10 200 год

Правление императора Пауля Муад 'Диба.

Прошло семь лет со дня высылки Шаддама IV, который оставался в изгнании на Салусе Секундус. И два года с неудачной попытки покушения графа Фенринга на жизнь Пауля Атрейдеса.

Джихад Муад Диба пронесся по сотням миров, но леди Джессика и Гурни Халлек удалились на Каладан, надеясь избежать кровопролития и разгула фанатизма.

После падения Шаддама IV фанатичные последователи Пауля семь лет опустошали империю. Мир казался далеким, как солнечный свет во время месяца бурь на Каладане.

Не в силах терпеть нелепые утверждения, распространяемые Кизаратом и пропагандистской машиной Муад'Диба, Джессика покинула Арракис, вернулась на Каладан, молчала и правила своим народом при помощи Гурни Халлека.

Но Муад'Диб продолжал вдохновлять пыл и рвение, и огромные толпы паломников следовали за его матерью и просили ее о благословении.

Перед гибелью империи Коррино Каладан был второстепенной планетой, где правила заурядная ландсраадская семья. Хотя главы дома Атрейдесов пользовались в ландсрааде уважением, они никогда не были так богаты и могущественны, как дом Харконнен, дом Эказ, дом Ришез и многие другие.

Правя империей с далекого трона на Дюне, Пауль Муад'Диб несколько лет не приезжал на родину, зато на Каладан прибывали паломники, и все в больших количествах. Космопорт Кала-Сити не был приспособлен для такого оживленного движения, обрушившегося на планету, как безжалостное наводнение. Ветераны бесконечных битв, отчаявшиеся беженцы, люди, слишком больные, чтобы сражаться, – все они хотели ступить на землю, где провел детство Муад'Диб, и забрать немного с собой…

Джессика спускалась по лестнице на главный уровень Каладанского замка, зная, что в зале для аудиенций, где когда-то герцог Лето выслушивал жалобы, требования и нужды своих людей, ее ждет толпа. До герцога то же самое делали больше двадцати поколений Атрейдесов. И Джессика не могла нарушить традицию.

Снаружи, на извилистой тропе, что вела от приморского поселка в горы, слышался звон молотов: это каменщики поправляли булыжник мостовой и добавляли гравий. Садовники выкапывали умирающие кусты и сажали новые, зная, что спустя месяц все это придется повторить. Несмотря на предупреждающие надписи и патрулирующих стражников, паломники набивали карманы камнями и обрывали кусты, чтобы увезти домой память о посещении святого Каладана.

Инопланетяне являлись в одежде самых разных стилей, украшенной лентами с именем Муад'Диба, несли мешочки с песком, якобы с Арракиса, или разные предметы, имеющие какое-нибудь отношение к святому императору. Большая часть этих предметов была дешевой подделкой.

Войдя в зал и увидев, сколько здесь собралось людей, Джессика укрепилась в своей решимости. Гурни пришел до нее и рассортировал посетителей, отделив тех, кто хотел вручить петицию, от других, пришедших просто посмотреть на мать Муад'Диба. Среди тех, кто просил разрешения обратиться к Джессике лично, Гурни отдавал предпочтение местным жителям и в самый конец очереди ставил тех, кто просто хотел пасть перед Джессикой.

Когда Джессика шла по проходу в переднюю часть зала, ее встречал гул, а провожали тишина и легкий шепот. Джессика смотрела прямо перед собой, зная, что, если взглянет на отдельных просителей, те постараются дотянуться до нее или начнут протягивать ей младенцев для благословения.

Видела бы ее преподобная мать Мохиам! Джессика гадала, что почувствовала бы ее старая настоятельница – изумление или отвращение. Бене Гессерит презирали дела Пауля и боялись его, но они сами на протяжении многих поколений создавали Квисац-Хадераха. В правление Муад'Диба для сестер Бене Гессерит наступили особо трудные времена. Пауль не скрывал, как он их ненавидит. Тем не менее, сестры продолжали обращаться к Джессике, просили ее о помощи и понимании. До сих пор она оставляла их обращения без внимания. Сестры и так причинили немало вреда ей лично.

Возле ее установленного на возвышении кресла в передней части зала стоял Гурни, вооруженный мастер меча. Сам по рождению эрл, герой множества битв, когда Джессика занимала свой герцогский трон, он полностью подчинялся ей.

– Хорошо, начнем, – сказала она. – У вас, должно быть, важные дела, раз вы готовы простоять здесь целый день.

Аудитория словно не заметила ее сухого юмора.

Первого выступившего вперед из ряда просителей Джессика узнала: бородатый старик, одетый как традиционно одевались рыбаки, на шее медальон на голубой ленте, заметное брюшко, тонкие ноги. Мэр Джерон Хорву почти всю жизнь был выборным главой Кала-Сити; его выдвинул сам старый герцог.

Мэр явно был расстроен. Щеки ввалились, глаза покраснели и смотрели устало от недостатка сна. Он поклонился Джессике, как предписывал порядок, но быстро – кое-кто из собравшихся счел это недостаточным проявлением почтения.