Все лорды Камелота, стр. 86

– …На время позаимствовать один ларец…

Дальше последовало описание дубликатора со множеством деталей, позволявших безошибочно отличить его от любого другого ящика, имеющегося в хозяйстве его светлости.

– Принесешь, мы его чуть-чуть посмотрим, и отнесешь обратно. Делов на полчаса, а клык Красной Шапки твой – хошь в рот вставляй, хошь на веревке носи.

– Хе-хе-хе! – обрадованно заплясал на месте непоседа. – Моя уходить и приходить. Вж-ж, скоро буду!

Он исчез, как всегда оставив за собой лишь порыв ветра.

– М-да, – вздохнул Лис, складывая руки на груди. – Рыжий Гном с клыком Красной Шапки – в этом что-то есть. Бьюсь об заклад, что гоблины попросят политического убежища где-нибудь на материке через месяц-другой, максимум через полгода. – Он оглянулся, чтобы убедиться, что наши спутники находятся поодаль, и добавил: – Как оскудеет без них британский фольклор! И все оттого, что парочке гвардейских засланцев понадобилось проверить содержимое иномирного дубликатора.

Вжи-у! Рыжий Гном появился перед нами, точно букет цветов из шляпы фокусника. Только что его не было, и вот он стоит, рассеивая подступающий мрак огненной шевелюрой.

– Ларец брать, – несколько удивленно заявил браток, – не открывать совсем-совсем. – Для убедительности он подергал крышку, намертво удерживаемую электромагнитами на своем месте.

– Да ну, брось, – отмахнулся Лис. – Шо тут открывать? Чик, и готово! – Фотоэлементы считали сетку с пальцев моего друга, разблокируя замок. – Вот видишь, и всех-то делов.

– Там стража стоять! – опять начал хвастаться божественный шут. – Сторожить! Моя камень брать и – опц! Они камень сторожить, я сюда и-эх!

Он говорил еще что-то, но ни я, ни Лис не слушали повествование братка. На этот раз в шкатулке-дубликаторе не было ни каменьев, ни злата, лишь шесть клочков пергамента да свиток, опечатанный печатью алого воска с выдавленным драконом. Я развернул документ.

«Я, Утер Пендрагон, сын короля Аврелия Амброзия, – гласила первая строка, написанная вычурной писарской латынью, – прошу и повелеваю тебе, брату моему Мерддину Эмрису, именуемому также Мерлином, принять под свою опеку в великой тайне сына высокородной дамы Эреники Ллевелина и воспитать как моего, проявляя о нем всемерное попечение и храня ото всех тайну его рождения. Для того тебе позволяю взять от казны моей злата и иных драгоценностей, сколько потребуется, дабы не знал он ни в чем ущерба и нужды. О здравии и успехах его велю докладывать мне в месяц раз, а к девяти годам назначаю привезти отрока к моему двору, где я сам решу дальнейшую судьбу его. Писано в замке Тинтажель, анно домини…»

– Вуаля, – усмехнулся я. – Какая трогательная забота о безвестном сыне высокородной дамы. Лис, почитай на досуге, очень интересно. – Я протянул напарнику свиток. – Годвин, поди сюда. Здесь без тебя не обойтись, а из лесу хочется выбраться еще до темноты.

Глава 26

Закатное солнце окрашивало запад зловещим багрово-алым заревом, опускаясь на зубчато-рваный край леса. Красный его диск, напяливший на себя длинную темную тучу, казался головой в широкополой шляпе, свысока взирающей на мельтешение двуногих тварей. Ах, сколько страсти, сколько доблести, сколько игры ума тратилось на то, чтобы совершить нечто незаметное с высоты безучастного светила. Сколько гордецов билось за то, чтобы увенчать себя золотыми коронами – порождениями древних солнечных диадем, чтобы именоваться солнцеликими, богоподобными и величайшими из великих. Все они умирали, обращаясь в прах, их венцы шли в переплавку, закладывались за долги, служили украшением музейных витрин, а солнце вновь с безучастным презрением одаривало землю теплом и светом, изо дня в день демонстрируя, что истинное величие не нуждается в пустых украшениях. Тщетно. История вновь и вновь проигрывала одни и те же сценарии человеческого трагифарса, точно ища выход из замкнутого круга.

Почти совсем стемнело. Мы ждали Рыжего Гнома, умчавшегося возвращать Ллевелину драгоценный подарок. Благородный Эмерик, кажется, так и не поверивший, вопреки увиденному, что слуга рогатого бога не только не причинил нам вреда, но и охотно помогает лесным путникам, с немалым интересом следил за нами, то ли надеясь, что у нас вдруг начнут расти хвост и рога, то ли переоценивая что-то в своем понимании природы фейри. Хотелось верить, что второе, поскольку в противном случае нас ожидала малоприятная перспектива получить отлучение от церкви, еще не добравшись до Камелота.

Если в Каледонии, все еще хранившей верность древним богам, это бы никого не смутило, быть может, даже, наоборот, подняло наши акции, то в Британии, уже изрядно пропитавшейся христианским духом, подобная «благодарность» за спасение могла породить немалое число богобоязненных сэров, желающих отправить на тот свет личного врага Господа. Да что там сэры! Толпа озверевших прихожан с дрекольем – и ни боевое искусство, ни сверхнадежный доспех, ни сила и скорость коней не спасут нас от праведного гнева обуянных высокой идеей дикарей.

Была и еще одна загвоздка. Понятное дело, не желая смущать и без того смущенного архиепископа, мы с Лисом удалились подальше в лес, чтобы без лишних глаз воспользоваться дубликатором. Но сам по себе ларец! Кто знает, не придет ли, скажем, в голову его высокопреосвященству, увидев шкатулку в покоях Ллевелина, радостно сообщить ему, что буквально такую же его верные друзья и соратники курочили в Зачарованном лесу, да еще при помощи весьма подозрительного шута весьма подозрительного бога.

Воистину, пользуясь логикой детективных романов, нам бы, пожалуй, следовало оставить примаса Британии и дальше наслаждаться нетронутой природой этих мест. Но, видит бог, не могли же мы действительно бросить старика одного, да еще без каких-либо шансов добыть себе кров и пропитание. Разве только Белой Даме понадобился бы вдруг замковый капеллан. Да и то после истории с пикником на поляне вряд ли преподобный Эмерик согласится принять столь заманчивое предложение.

– Хе-хе! Хе-хе-хе! – Рыжий Гном вынырнул из-за все более и более темнеющих стволов деревьев и огненной молнией пронесся вдоль тропы, пугая коней. – Хе-хе! Хе-хе-хе! Моя относить! Стража стоять, ларец охранять. – Он надул щеки и, выхватив из лисовского колчана стрелу, изобразил караульного, несущего неусыпную вахту на посту номер один. – Все смотреть, никто не видеть. Хе-хе!

– Браток, – мягко прервал его Лис, – ты, помнится, хотел нам показать дорогу к барроу? Может, не будем с этим тянуть, а то как-то притомило ночевать под открытым небом.

– Моя идем. Совсем близко. – Гном повис на уздечке лисовского коня, норовя раскачаться на ней, как на качелях.

Мы поспешили занять места в седлах, чтобы не заставлять любезного проводника долго ждать. Невесть что могло взбрести ему в голову в следующую минуту. Между тем браток, отцепившись от конской сбруи, совершил тройной переворот в воздухе и шлепнулся на тропу, похоже, не испытывая от этого ни малейшего неудобства.

Вот что произошло дальше, я, пожалуй, толком и объяснить-то не смогу. Мне показалось, что шут Кернунноса подхватил тропку за края, словно ковровую дорожку, и, встряхнув, перевернул вверх корешками примятой от постоянного хождения травы. Впрочем, корешки быстро сориентировались и вновь поменялись местами со стеблями, возвращая картине прежний вид.

– Хе-хе, идем! За мной, за мной! Хе-хе! – Он устремился вперед, сияя в сгущающейся тьме неугасимым факелом, то уносясь далеко вперед, то вновь возвращаясь обратно, вспоминая, что наши кони не могут двигаться с такой же скоростью. – Быстрее! – прикрикивал он. – Хе-хе, быстрее-быстрее! – и мчался вдаль, предоставляя нам полную возможность догонять его, ориентируясь по едва заметному пламени шевелюры.

Вот наконец наш проводник остановился и, поудобнее устроившись на толстой ветке придорожного дуба, начал самозабвенно болтать в воздухе ногами в остроносых башмачках. Возможно, скороходах.