Чужое сердце (Шарада) (др. перевод), стр. 72

– На что он ответил?..

– Что я еще пожалею.

Алексу тоже не давала покоя безопасность Майкла и его матери, однако он постарался разогнать страхи Кэт.

– Думаю, он десять раз подумает, прежде чем снова поднять руку на ребенка. Ведь всего несколько недель назад он лишь чудом не загремел за решетку.

– Будем надеяться, что хотя бы это его остановит. Кровных уз между ним и мальчиком нет. Майкл не его сын. – Она пересказала Алексу то, что услышала от Циклопа. – Возможно, это дает ответ на вопрос, почему я с первого взгляда влюбилась в этого малыша.

Алекс подался вперед через стол.

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ничего.

– Кэт, прекрати. Я по первому зову примчался на твое спасение. Неужели я не заслужил услышать от тебя правду?

– Это так глупо, – печально усмехнулась Кэт, пожала плечами и постучала по чашке ложкой – красноречивые признаки того, что она тянет время. Наконец она собралась с духом. – С того самого момента, когда врачи начали производить операции по пересадке сердца, идут споры о том, получает ли реципиент вместе с сердцем какие-то черты донора.

Алекс моментально понял, к чему она клонит.

– Продолжай.

– Нет, конечно, это великая глупость, – заявила она нарочито громко и выждала пару секунд, чтобы успокоиться. – Сердце – это лишь орган. Аппарат, качающий по жилам кровь. А то сердце, в котором обитает душа человека, – это нечто совершенно иное.

– В таком случае почему ты автоматически связываешь свою симпатию к Майклу с вероятностью того, что тебе пересадили сердце его отца?

– Ничего я не связываю.

– Неправда, еще как связываешь. Кстати, не только ты, но и Циклоп.

– Неправда, ему все равно, кто что от кого получил, – с жаром возразила Кэт. – Для него главное, заработать на этом. Он ненавидит Майкла, потому что тот – живое напоминание о Спарки. И он наказывает Кисмет за то, что она предпочла, как он выражается, этого недоростка. Он превратил ее жизнь в ад. Не удивительно, что у нее такой затравленный вид.

– Кэт, ты не несешь за них ответственность.

Она посмотрела на него, как будто он только что помочился на американский флаг.

– Это почему же? Они люди, и им грозит опасность.

– Меня восхищает твой альтруизм, но, согласись, тебе не спасти всех несчастных этого мира.

– Если Циклоп поднимет на них руку, я буду до конца своих дней мучиться угрызениями совести. Скажи, неужели человеческая жизнь для тебя ничего не значит?

Лицо Алекса вспыхнуло от ярости.

– Я оставлю этот вопрос без ответа, потому что сегодня ты расстроена. И потому не отдаешь себе отчета в том, что говоришь. Эх, с каким удовольствием я бы оставил от этого Джорджа Мерфи мокрое место, чтобы он до конца своих дней не смел поднять руку на Кисмет и Майкла. Увы, таких, как они, в стране миллионы.

– Знаю. Многие миллионы мне не спасти. Хотя бы Кисмет и Майкла.

– Ты серьезно собралась дать ему денег?

Их спор лишил ее последних сил. Кэт ссутулилась и подложила под щеку ладонь.

– Я бы никогда не поддалась на шантаж. Но он однозначно дал понять: если я откажусь, то потом горько пожалею об этом. Так или иначе.

Кэт подняла голову и посмотрела ему в глаза. Впервые за все время их знакомства она выглядела по-настоящему напуганной.

– Алекс, наверно, с нас хватит.

– Чего именно?

– Бессмысленных поисков шантажиста. От него ни слуху ни духу вот уже две недели. Убеждена: это какой-то шутник со специфическим чувством юмора решил разыграть меня. Вот и все. «Некролог» – это был своего рода финал. Кода. Он добился своего – сумел попортить мне нервы. Но теперь его игра окончена.

– Ты уверена?

– Нет, конечно, – раздраженно бросила она. – Но я устала переворачивать камни. Потому что всякий раз под ним оказывается скользкий червяк. Мне страшно вскрывать письма. Я боюсь того, что может оказаться внутри. И вот теперь одноглазый, весь в татуировках байкер с замашками садиста, о существовании которого я не ведала всего несколько дней назад, вымогает у меня деньги, угрожая убить, если я откажусь.

Я шарахаюсь от собственной тени. Я не чувствую себя в безопасности даже дома. Я не могу сосредоточиться на работе. У меня пропал аппетит, и я забыла, когда в последний раз нормально спала. Нет той ночи, чтобы я хотя бы раз не проснулась и не начала прислушиваться к любому шороху. Нет, с меня довольно. Я устала от всего этого.

– Все не так просто, Кэт. Взять и поставить точку не получится.

– Это почему же. У меня получится.

– Зато у меня нет. И я не собираюсь этого делать, – твердо произнес Алекс, поднимаясь на ноги. – Никто не закрывает следствие лишь потому, что ему не нравятся улики, которые всплывают на поверхность.

– Хватит! Пощади мои уши! Ты больше не полицейский, и это никакое не следствие. Кстати, и не сюжет для очередной твоей книги. Это моя жизнь!

– Верно. И я пытаюсь ее защитить. Так как хочу и дальше видеть тебя живой и здоровой.

– Я бы тоже, – она судорожно втянула в себя воздух. У Алекса защемило внутри. Он точно знал, что она ему сейчас скажет. – Именно поэтому я собираюсь в Калифорнию и останусь там, у Дина, пока не наступит дата моей операции. Я уже обо всем договорилась.

– Вот как? И когда же ты успела?

– До того, как ты приехал.

– Понятно. Ты срочно позвала меня на помощь, но я лишь временное крыло, под которым ты можешь укрыться, пока не сбежишь назад к своему папику Дину. Я верно тебя понял? – он презрительно фыркнул. – И ты еще обвиняла меня в том, что я использую тебя исключительно ради секса.

Он рассчитывал оскорбить ее и добился своего. К глазам Кэт подступили слезы. Впрочем, сдаваться не в ее привычках.

– Я провожу тебя до двери, – сказала она.

Джудит Андерсон [9] в ее лучшие годы, и та наверняка не держала себя с таким достоинством, как Кэт, когда она поднялась со стула и вышла из кухни, чтобы выпустить его из дома. Алекс послушно проследовал за ней до входной двери, которую со злостью захлопнул прямо у нее перед носом.

– Я сегодня никуда отсюда не уйду, – сказал он и вскинул руки, видя, что она открыла рот, чтобы ему возразить. – Я лягу в гостиной. Поверь мне, я спал в куда более худших местах, – добавил он, покосившись на диван, на котором до этого сидел Мерфи. – Ты можешь топать ногами, кричать, злиться – что угодно. Это все напрасная трата энергии. Которой, кстати, у тебя почти не осталось. Можешь дуться на меня, собирать чемодан, красить ногти, делать все, что тебе вздумается. Но пока я не буду знать точно, какой следующий шаг предпримет Циклоп, я не выпущу тебя из поля зрения.

Глава 44

Когда Циклоп утром вошел в кухню выпить кофе, он не поверил собственным глазам. Кисмет уже сидела за столом. При ее виде у него отвалилась челюсть. Она была накрашена, как когда-то, когда они только познакомились. Густо наложенные тени подчеркивали ее темные глаза. Куда-то подевался монашеский «кукиш» на голове. Густые волосы ниспадали ей на плечи непокорной гривой.

Кстати, а где длинные юбки и бесформенные блузки, которые она носила все эти годы? Сегодня она была в рваных джинсах, которые сидели на ней плотно, как хирургические перчатки.

Покрытая татуировками грудь была втиснута в тесный черный топик. Казалось, будто после смерти Спарки она все эти годы ходила как сомнамбула и вдруг внезапно проснулась. И всего за одну ночь преобразилась до неузнаваемости.

Причем преображение не сводилось только к прическе и одежде. Выражение лица было хищное, как у той, прежней Кисмет. Не успел он войти в кухню, как она поднялась и налила ему кружку кофе. Движения ее были быстрыми и резкими, к ней как будто вернулась ее былая энергия. Он бы наверняка подумал, что Кисмет приняла дозу, не знай точно, что после рождения мальчишки она завязала с этим делом.

– Есть хочешь? – спросила она.

– Если бы хотел, давно бы сказал, – бросил он в ответ. Как-то все это подозрительно.