Чужое сердце (Шарада) (др. перевод), стр. 30

Увы, возвращение Мелии было свершившимся фактом. Позиция Вебстера непоколебима. Кэт поняла, что ничего не добьется, даже если расскажет о том, как Мелия выбросила ее лекарства в мусорный бак, а затем призналась в своем недостойном поступке.

– Простите мое любопытство, Билл, но какова вторая причина? Вы сказали, что их две.

– У нее имеется некое расстройство, близкое к инвалидности.

– Близкое к инвалидности? – усмехнулась Кэт. – Если и есть работник с идеальным физическим здоровьем, так это Мелия Кинг.

– У нее дислексия.

– О боже! – вздохнула Кэт, вспомнив, сколько раз она отчитывала Мелию за то, что та неверно записывает телефонные номера. – Я не знала.

– Никто не знал. В ее резюме об этом не сказано. Она частично преодолела этот свой недостаток. Повторяю, частично. Наверно, по этой причине она допускает так много ошибок.

– Пожалуй, – согласилась Кэт. Однако дислексия еще не оправдание того, что Мелия выбросила ее лекарства в мусорный бак. Кэт была способна посочувствовать ее беде и даже простить ей былые и будущие ошибки, если бы Мелия тоже выразила готовность наладить с ней отношения. – Но как она может работать в приемной, если по-прежнему не в состоянии правильно записать имена и телефонные номера звонивших?

– Она настаивает на том, что научится делать это правильно. Кроме того, это единственная вакансия, которую мы могли ей предложить. Но даже при этом нам пришлось изменить некоторые рабочие графики.

– Боже, вам приходится подлаживаться под нее.

– Сарказм вам не к лицу, Кэт.

По-прежнему пылая яростью, Кэт встала и собралась уйти.

– Я понимаю, Билл, в каком неловком положении вы оказались. Я даже готова признать, что вы пошли на этот шаг ради благополучия телеканала. Но меня возмущает то, что со мной никто не посоветовался. Вы поставили меня в дурацкое положение и подорвали мой авторитет.

– Неправда, Кэт.

– Боюсь, что правда. Подорвали. Если я или кто-то другой, кому доверено руководство каким-то делом, лишен права выбора, то какой смысл наделять нас полномочиями? Независимо от того, страдает Мелия дислексией или нет, она заслуживает увольнения.

– Может быть, но такова природа нашего бизнеса.

– В таком случае ваш бизнес полное дерьмо!

Билл Вебстер встал и обошел стол.

– Кэт, вы делаете из мухи слона. Разводите проблему на пустом месте. Вас что-то расстроило?

Да, подумала она. Это дурацкое письмо.

Письмо с газетной вырезкой по-прежнему лежало в ящике ее прикроватного столика. Она попыталась убедить себя в том, что это чья-то идиотская шутка, однако что-то удержало ее, и она не стала выбрасывать конверты. Тревогу внушало даже не содержание газетной вырезки, а тот факт, что кто-то прислал ей ее – прислал анонимно, без обратного адреса. Это не обязательно предполагало злой умысел. Возможно, отправитель просто лишен сострадания, зато с избытком наделен извращенным чувством юмора.

Она пока не пришла ни к какому решению. Рассказывать про это письмо Биллу было преждевременно. Он наверняка подумает, что у нее паранойя. И будет прав.

– Все великолепно, – сказала она, изобразив бодрую улыбку и переключившись на другую тему. – Я рассказывала вам о нашей последней удаче? Шанталь, помните такую?

– Та самая девчушка, которой нужна новая почка?

– Верно. Ее приемные родители согласились взять на себя расходы по операции. Вчера они нашли донора. Операция прошла благополучно. Пока все нормально.

– Прекрасная новость, Кэт. Думаю, это станет хорошей рекламой нашего канала.

– Я тоже так считаю. Я поручила Джеффу составить и распространить пресс-релиз. Первым кто его получит, будет Рон Трюитт – я так распорядилась. Если он не напишет об этом статью, мы запросто сможем обвинить его в предвзятом к нам отношении.

Вебстер положил руки ей на плечи и легонько их сжал.

– Не зацикливайтесь на негативе, Кэт. Это ерунда по сравнению с той большой и важной работой, которую вы делаете. Занимайтесь ею и дальше, а ежедневную рутину телеканала оставьте мне.

– Постараюсь запомнить. Правда, стоит мне разозлиться, как я ничего потом не помню.

Вебстер рассмеялся и проводил ее до двери.

– Вы имеете право обижаться. Но позвольте мне загладить мою вину. Нэнси устраивает званый ужин и хочет познакомить вас с людьми, которые помогут нам собрать деньги на благотворительные цели. Придете к нам в следующую субботу?

– Отлично. Я согласна. Могу я привести с собой знаменитость?

– Разумеется. Кого именно?

– Алекса Пирса.

– Писателя?

– Вы знаете его?

– Как же я мог не слышать о нем? Ему прочат славу нового Джозефа Уомбо [6]. Я не знал, что он живет в Сан-Антонио.

– Насколько я понимаю, он – своего рода перекати-поле, но в данный момент живет здесь и работает над своей новой книгой.

– Обязательно приведите его. Нэнси будет в восторге.

Глава 20

– Хочешь пойти со мной?

– А что я должен надеть?

– Для начала ботинки и носки.

В трубке, щекоча ей ухо, раздался его смешок. Руки тотчас покрылись гусиной кожей. Нет, это курам на смех, подумала Кэт. Она ведет себя как влюбленная старшеклассница.

Алекс постоянно был в ее мыслях, отвлекая ее от работы. При звуке его голоса у нее начиналась кружиться голова. Смех, да и только!

– Надо проверить, найдется ли у меня пара одинаковых носков, – сказал Алекс.

– Дресс-кода нет, но не хотелось бы краснеть за своего кавалера. Все-таки там будет несколько очень важных персон, – сказала она, имитируя аристократический акцент. – Нэнси Вебстер проводит сбор средств для детей, и предупреждаю, я больше не заговорю с тобой, если ты позволишь себе дурацкие выходки.

– Обещаю тебе, что не поцарапаю, не уроню и не разобью ничего, чего нельзя царапать, ронять и бить на виду у всех.

– И на том спасибо, – простонала она. – Зато тебе ничего не стоит меня унизить. Или же ты вообще забудешь прийти.

– Я отмечу дату в календаре.

– Ты забудешь посмотреть на календарь. Лучше вспомни, как мы с тобой познакомились.

– Лучшая ошибка всей моей жизни.

Кэт зарделась от удовольствия. Как хорошо, однако, что ему не видна ее глупая улыбка.

– Давай, я на всякий случай позвоню тебе за пару часов до начала и заеду за тобой на машине.

– Отличная идея.

– Ты сегодня работаешь?

– Да, но в последнее время мне все труднее сосредоточиться. Интересно, что же отвлекает меня от работы?

Ее вновь обдало приятной теплой волной. Что ни говори, а приятно, когда о тебе думают. После первой их встречи они виделись дважды. Однажды встретились в ресторане за ужином, после чего разошлись каждый своей дорогой, второй раз он заехал за ней на машине.

Тогда они отправились на «Променад», где в открытой кафешке ели отвратительную мексиканскую еду, после чего прогулялись по знаменитой набережной, что протянулась вдоль реки через центр Сан-Антонио. В конце концов, устав от магазинов, они оставили их в распоряжение туристов, а сами перешли уровнем выше, где было прохладней, тише и не столь многолюдно.

Они перешли улицу, купили у сонного продавца ананасовое мороженое и расположились на уединенной скамье на площади Аламо-Плаза. Солнце тем временем село, автобусы с туристами уехали, и лишь подсвеченная огнями крепость гордо высилась над городом – памятник событиям, что произошли здесь полтора века назад.

– Да, нелегкий они сделали выбор, – заметил Алекс, хрустя льдинками мороженого. – Ты бы осталась, чтобы сражаться до конца?

– Трудный вопрос. Наверно, да, если бы знала, что мне нечего терять, кроме собственной жизни, – ответила Кэт, лизнув кончиком языка мороженое. – Но в принципе я их понимаю.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Прямо перед операцией до меня внезапно дошло, что мне вырежут сердце. Пойми меня правильно, – поспешила добавить она, – я отчаянно желала получить новое.