Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг, стр. 54

Всякий раз, когда слышим об очередном примере человеческого зверства в какой-либо точке мира, мы по-прежнему пытаемся понять, как люди могут быть настолько злыми. Одним из таких примеров было обращение американских профессиональных военных с иракскими военнопленными в тюрьме Абу-Грэйб. Помните, в 2004 году образ голых иракских мужчин-арестантов, поваленных друг на друга в человеческую пирамиду, циркулировал по мировой прессе. Рядом со своими жертвами на «трофейных» фотографиях позировали широко улыбающиеся американские охранники, с радостными лицами и поднятыми вверх большими пальцами.

Другие фотографии демонстрировали психологические пытки арестантов: они с мешками на головах (это навевало воспоминание о заключенных с мешками на головах из тюремного эксперимента Зимбардо) балансировали на коробках с распростертыми руками. Пленным иракцам сказали, что если они упадут, то их убьет электрическим током: для убедительности к их пальцам даже присоединяли провода. Кроме того, иракских пленных заставляли надевать женскую одежду и заниматься оральным сексом с другими заключенными мужчинами. Все эти фотографии демонстрировали, что тюрьма Абу-Грэйб, прежде используемая Саддамом Хусейном для пыток своих оппонентов, продолжала свои традиции садистского человеческого поведения во время оккупации освободительной армией коалиции.

Сначала генералы армии США погасили скандал, назвав это действиями нескольких «паршивых овец» – испорченных садистов, которые прокрались в славное стадо. В частности, на большинстве неприятных снимков была молодая надзирательница – рядовой Линнди Инглэнд, которая с улыбкой вела на собачьем поводке, привязанном к ошейнику, голого мужчину-заключенного.

В воспитании Инглэнд не было ничего особенного, что могло бы вызвать склонность к садизму. Один из ее бывших учителей описывал ее как «невидимую». Можно даже сказать, что, как оказалось, Линнди была обычной женщиной, которая просто следовала за остальными и находилась под влиянием своего любовника, Чарльза Гарнера, который подстрекал к издевательствам и сделал многие фотографии. Но именно ангельское улыбающееся лицо 21-летней Инглэнд, а не Гарнера, навсегда будет ассоциироваться с ужасами Абу-Грэйб [446].

Философ Ханна Арендт была уполномочена журналом «New Yorker» освещать процесс над нацистским преступником Адольфом Эйхманном в начале 1960-х. Она сообщала, что проблема Эйхманна и ему подобных отнюдь не в том, что они садисты или извращенцы… они просто «ужасно и ужасающе нормальны». Это, пожалуй, самое страшное в истоках зла. Совершенно обычные люди совершают невероятно жестокие преступления. Казалось бы, такая «банальность зла» (по выражению Ханны Арендт) доказывает, что Я капитулирует перед жестокостью военного времени и что человек в принципе не способен противостоять воле других [447].

Человек-хамелеон

Когда размышляешь о власти групп, продемонстрированной в экспериментах по конформности и подчинению, проведенных в 1960–1970-е годы, кажется невероятным, что люди могли абсолютно не осознавать своего поведения. Они, вероятно, осознавали свои действия (как и те, кто в реальной жизни слепо подчинялся указаниям преступника по телефону). Все эти люди просто не несли ответственности за свои действия. Они по-прежнему благодаря самоиллюзии убеждены, что могли бы поступить по-другому, если бы захотели. Но почему-то в тех ситуациях они предпочли приостановить процесс принятия собственных решений, чтобы подстроиться под других или подчиняться авторитетному лицу. Это не слишком приятное понимание, но зато человек всегда может оправдать себя позднее, оценив, что ему выгоднее в долгосрочной перспективе. Это все наш старый друг – когнитивный диссонанс.

Зеркальные нейроны обеспечивают возможность переноса схем поведения других непосредственно в наш собственный мозг благодаря процессу, очень похожему на резонанс.

Иногда поведение человека может быть захвачено в заложники влиянием окружающих без его ведома. Речь идет о скрытых манипуляциях нашим Я. Например, голландский психолог Ап Дейкстерхейс вспоминает эпизод, когда он и несколько сотрудников кафедры психологии Университета Неймегена пошли смотреть футбольный матч [448]. По пути к стадиону преподаватели, которые вели себя чинно и спокойно, вскоре были окружены сотнями орущих и вопящих футбольных фанатов и хулиганов. И в этот момент случилось нечто странное. Один из преподавателей увидел пустую банку из-под пива и вдруг совершенно импульсивно пнул ее изо всех сил, чтобы она улетела как можно дальше. Некоторое время он стоял на месте, ошеломленный и пораженный тем, что только что сделал. Он больше не был личностью – он уподобился окружающей его толпе.

Такое изменение поведения сообразно своему окружению называют «эффектом хамелеона» [449] (эта экзотическая ящерица способна изменять цвет кожи, чтобы слиться с той средой, где она находится). И это не намеренное усилие, а скорее автоматическое копирование тех, кто нас окружает. Подражание может выражаться в чем угодно: от простых поз, выражений или жестов, до более сложных схем поведения, таких как речь и настроение. Сам характер наших движений подвержен влиянию других, и мы, как правило, совершенно этого не замечаем. Ведь зеркальная система мозга, активизирующаяся во время наших собственных движений, реагирует и на целенаправленные движения людей, которые мы наблюдаем. Так, зеркальные нейроны обеспечивают возможность переноса схем поведения других непосредственно в наш собственный мозг благодаря процессу, очень похожему на резонанс. Это подобно тому, как в магазине гитар вы достаточно громко ударяете по струне G на одной гитаре, и тут струны G на всех других гитарах постепенно начинают синхронно вибрировать.

Человеческое отзеркаливание работает таким же образом. У любого из нас есть репертуар поведения, которое может быть инициировано другим человеком без нашего ведома и даже без осознания того, что мы зеркально копируем движения своего визави. Например, мы скрещиваем ноги, зеваем, потираем нос, теребим волосы и меняем манеру речи или позу, неосознанно копируя собеседника [450]. Такая неосознаваемая имитация, мимикрия, служит мощным механизмом привязки себя к другим [451]. Однако она не полностью автоматическая, поскольку мы имитируем только тех, кто нам нравится. Возникает виртуозный цикл самоудовлетворения: мы копируем тех, кто нам нравится, и, в свою очередь, больше нравимся им, увеличивая тем самым вероятность, что они будут копировать нас в синхронизированной угоднической симфонии взаимного признания [452].

Люди, которые нас копируют, не только больше нравятся нам, но мы даже готовы выручить их, если они попросят нас оказать им любезность [453]. К тому же мы чувствуем подъем и благодушие после того, как нас копировали, и это ощущение может длиться долгое время после встречи. В одном исследовании после того, как его участникам кто-то подражал, они жертвовали вдвое большие суммы на благотворительность, когда покидали место проведения эксперимента, в сравнении с теми, кого не копировали. И это при том, что пожертвования были анонимными [454]. Оказывается, мы и официантам оставляем больше чаевых, если они подражают нам [455].

Однако мы не просто марионетки, действующие по воле тех, кто дергает нас за ниточки, чтобы повлиять на наше отношение к ним. Хотя мы не вполне осознаем свою мимикрию, над всей этой зеркальной системой социальных взаимодействий стоит оценочное вето, которое, судя по всему, ревниво контролирует «незваных гостей». Как правило, мы копируем только людей из своего социального круга и тех, с кем мы хотим объединиться. Мы не станем подражать «чужакам». И нам даже не нравится, когда представители чуждых социальных групп пытаются подражать нам. По данным одного эксперимента, белым взрослым голландцам с высокими показателями расовой предубежденности (по данным предварительных тестов) не нравились подражавшие им компьютерные аватары, если у тех были марокканские лица [456].

вернуться

446

E. Brockes, «What happens in war happens», interview with Lynndie England, Guardian (3 January 2009), www.guardian.co.uk/world/2009/jan/03/abughraib-lynndie-england-interview.

вернуться

447

H. Arendt, Eichmann in Jerusalem: A Report on the Banality of Evil (London: Faber and Faber, 1963).

вернуться

448

A. Dijksterhuis and A. van Knippenberg, «The relation between perception and behavior, or how to win a game of «Trivial Pursuit», Journal of Personality and Social Psychology, 74 (1998), 865–77.

вернуться

449

T.L. Chartrand and J.A. Bargh, «The chameleon effect: The perception behavior link and social interaction», Journal of Personality and Social Psychology, 76 (1999), 893–910.

вернуться

450

J.N. Cappella and S. Panalp, «Talk and silence sequences in informal conversations: III. Inter-speaker influence», Human Communication Research, 7 (1981), 117–32.

вернуться

451

R.B. van Baaren, L. Janssen, T.L. Chartrand and A. Dijksterhuis, «Where is the love? The social aspects of mimicry», Philosophical Transactions of the Royal Society B, 364 (2009), 2381–9.

вернуться

452

R.B. van Baaren, W.W. Maddux, T.L. Chartrand, C. DeBouter and A. van Knippenberg, «It takes two to mimic: behavioural consequences of selfconstruals», Journal of Personality and Social Psychology, 84 (2003), 1093–1102.

вернуться

453

R.B. van Baaren, R.W. Holland, K. Kawakami and A. van Knippenberg, «Mimicry and pro-social behavior», Psychological Science, 15 (2004), 71–4.

вернуться

454

R.B. van Baaren, R.W. Horgan, T.L. Chartrand and M. Dijkmans, «The forest, the trees and the chameleon: Context-dependency and mimicry», Journal of Personality and Social Psychology, 86 (2004), 453–9.

вернуться

455

R.B. van Baaren, R.W. Holland, B. Steenaert and A. van Knippenberg, «Mimicry for money: Behavioral consequences of imitation», Journal of Experimental Social Psychology, 39 (2003), 393–8.

вернуться

456

D. Wigboldus, M. van Gaal, R. Dotsch and R.B. van Baaren, «Virtual mimicry: Implicit prejudice moderates the effects of mimicking» (forthcoming).