Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг, стр. 44

Обычно мы не знаем истинной частоты совершения событий, а лишь догадываемся об этом, основываясь на свидетельствах, которые смогли собрать. Однако и тут в нашем рациональном мышлении начинают проявляться искажения всех сортов. Взвешивая свидетельства, мы нередко переоцениваем или недооцениваем риски, основанные на внешней информации. Например, наше опасение погибнуть в авиакатастрофе сильно преувеличено, поскольку мы склонны оценивать такие события как намного более частые, чем они есть на самом деле: просто они производят на нас большее впечатление из-за своей необычности. В этом нет ничего удивительного, учитывая драматизм освещения, который получают в СМИ крушения самолетов. Мы оказываемся сосредоточены на катастрофах и представляем себе, каково это – погибнуть в такой безнадежной ситуации. И мы наделяем эти опасения бoльшим весом, чем они заслуживают.

Такая неточная оценка рисков может быть потенциально опасной, поскольку люди, основываясь на искаженной логике, начинают изменять схемы своего поведения. Например, анализ дорожных аварий с участием машин, едущих в Нью-Йорк, в первые 3 месяца после 11 сентября продемонстрировал рост смертельных исходов по сравнению с обычными показателями для этого времени года [360]. Фактически в этих автоавариях погибло больше людей, чем авиапассажиров в тот роковой день. Люди побоялись лететь в Нью-Йорк и вместо этого поехали туда на машинах, что привело к увеличению интенсивности движения и соответствующему росту числа дорожных аварий.

Наиболее вероятная причина того, почему многие считали безопаснее путешествие на автомобиле, основана на другой иллюзии Я – иллюзии контроля. Мы уверены, что находимся в большей безопасности, когда сами контролируем ситуацию: например, когда сами ведем машину. И мы тревожимся, когда нас везут другие или, что еще хуже, несут по воздуху в металлическом цилиндре, который «может свалиться с неба», как бы мы ни пытались это предотвратить.

Аналитический паралич

Наш анализ рисков основывается преимущественно на том, сможем ли мы выбраться из сложной ситуации? Многие согласятся, что наличие выбора – хорошая вещь, что, когда нам позволено проявлять некоторый собственный контроль, это делает нас счастливее. Обычно мы чувствуем себя безопаснее, когда сами ведем машину. А сталкиваясь с перспективой неспособности помочь себе выйти из сложной ситуации, мы становимся мрачными, подавленными и беспомощными. Информация о такой реакции на недостаток контроля основана на экспериментах, проводившихся в 1960-х годах на животных, которых подвергали стрессовым ситуациям [361]. В одном эксперименте две группы собак подвергли электрошоку. Собаки одной группы могли устранять боль, научившись нажимать на рычаг. Собаки второй группы были соединены с сородичами из первой и, таким образом, получали такой же удар, но не имели возможности нажимать на рычаг, чтобы избежать боли, то есть у них не было выбора.

После этих опытов собак из обеих групп помещали в загон, разделенный на две части невысоким барьером. Снова к полу клетки было подведено электричество, вызывавшее электрошок, но на сей раз обе группы собак могли избежать боли, перепрыгнув барьер и оказавшись на безопасной половине загона. Результаты эксперимента были красноречивыми. Собаки, которые ощущали контроль при первом исследовании с рычагом, быстро научились избегать боли, но те, у которых не было возможности выключать электрошок в первом опыте, и здесь не прыгали через барьер, чтобы избежать наказания. Они просто, скуля, ложились на пол клетки и сдавались своей пытке. По словам Мартина Зелигмана, психолога, проводившего эти исследования, у животных появлялась «усвоенная беспомощность».

Нелегко читать о подобного рода опытах над животными отстраненно. Я не отношу себя к любителям животных, но, полагаю, мне было бы трудно проводить подобный эксперимент. Так или иначе, эти исследования по выработке усвоенной беспомощности оказались неоценимыми в понимании факторов, которые вносят свой вклад в человеческое ощущение собственной ничтожности [362].

Депрессия, вероятно, – одно из наиболее распространенных истощающих расстройств. Каждый из нас порой испытывает упадок духа, но настоящая клиническая депрессия – серьезный недуг, не позволяющий человеку жить нормальной жизнью. Она может варьировать по интенсивности поведенческих и психологических симптомов, сопровождающихся чувством собственной ненужности и унынием. Нередко депрессия бывает связана со стрессовыми жизненными ситуациями, в частности тяжелыми утратами, безработицей и зависимостями. Однако существует множество индивидуальных вариантов. Некоторые больше предрасположены к депрессии, поскольку это комплексное заболевание имеет генетические, биологические, физиологические и социальные компоненты.

Не все депрессии имеют одинаковое происхождение, но статистически они более распространены среди бедной и обездоленной части общества [363]. Одна из гипотез предполагает, что коренная причина здесь не столько бедность, сколько обстоятельства, не дающие возможности улучшить благосостояние, – неспособность индивидуума что-то сделать со своей жизнью. Как и в случае неизбежности шока для собак, человек учится беспомощности, которая ведет к негативному фатализму – убеждению, что жизнь никогда не станет лучше. Очевидное решение – предоставить человеку возможность выбора. Некоторые скажут, что материальный достаток именно это и приносит: возможность делать выбор и не быть закованным в рамки той жизни, которой ты не можешь избежать. Потребность в контроле важна как для физического, так и для психического здоровья. Уже сама вера в то, что у вас есть возможность изменить свою жизнь, делает ее более переносимой [364]. Вот почему история Лиз Мюррей «Из бездомных – в студентки Гарварда» вселяет такую надежду.

Помните, говоря о свободе воли, мы обсуждали ритуалы и традиции, которые вырабатывают люди, потому что ритуальное поведение дает нам иллюзию контроля ситуации. Таким образом, возможность выбора (или, по крайней мере, ощущение собственного контроля над ситуацией) придает нам силы преодолеть превратности судьбы. Например, человек может перенести большую боль, если знает, что может избавиться от нее в любой момент. Чувство собственного управления ситуацией ослабляет болевые центры мозга [365]. И даже едой мы больше наслаждаемся, когда в меню есть выбор [366]. Такого рода открытия поддерживают общепринятое мнение о том, что чем больше у нас выбора, тем лучше. Этот принцип современное общество воплощает в своем ярко выраженном потребительстве. Однако он верен только в определенных пределах. Избыток выбора способен ошеломить наше Я.

И это знал Эзоп, что следует из его басни о лисе и кошке. Видя приближающуюся свору охотничьих собак, кошка и лиса понимают, что им надо убегать. Кошке было нетрудно принять решение – она взобралась на дерево. Однако лиса, со всеми ее хитроумными способами бегства, была парализована собственной нерешительностью и пала жертвой злобных собак. Столкнувшись с чересчур широким выбором возможностей, лиса получила аналитический паралич.

С подобной проблемой мы сталкиваемся ежедневно. Парадокс выбора, как назвал его психолог Барри Шварц, заключается в том, что чем больше у нас свободы выбора, тем менее свободными мы становимся, поскольку оттягиваем выбор, стремясь принять наилучшее решение [367]. Современный мир помешался на выборе! Например, в ближайшем супермаркете Шварц насчитал 285 видов печенья, 75 вариантов холодного чая, 230 супов, 175 салатных заправок и 40 наименований зубной пасты. Любой современный магазин электроприборов набит таким множеством всевозможных моделей с теми или иными особенностями и функциональными возможностями, что мы вязнем в нерешительности.