Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг, стр. 11

Число Данбара – интригующая идея, особенно в свете того, как развитие технологий меняет способы человеческих взаимодействий и слежения друг за другом. Принципы, правомерные для древних сообществ, могут действовать и сегодня – в мире социальных сетей.

Данбар прав утверждая, что в ходе эволюции человеческий мозг развил способности к обработке информации, направленные на выполнение социальных функций. Ведь именно поэтому эволюция человека создала самое продолжительное детство – период, когда ребенок целиком зависит от взрослых. Зачем это было нужно? Таким образом мы как вид выработали стратегию передачи максимально возможного объема информации от одного поколения к другому путем пересказа историй, сведений и непосредственного руководства. Наша способность к коммуникации означает, что наши отпрыски могут знать больше о мире, в который они вступают, слушая и учась у других, и им не приходится самостоятельно открывать все заново. Короче говоря, длительное человеческое детство означает, что каждому новому поколению не приходится заново изобретать колесо.

Младенческий мозг летучей мыши

Теперь, когда вы знаете, что базовая архитектура развивающегося мозга создана для того, чтобы учиться у других, я полагаю, вы задумались: каково это – мыслить как младенец. Чтобы ответить на этот вопрос, давайте рассмотрим проблему с точки зрения того, каково это – быть животным.

Философ Томас Нагель [71] задался вопросом: «Каково быть летучей мышью?» Люди, обладающие богатым воображением, представляют, что это значит – быть маленьким, иметь мех и крылья (кто не мечтал о способности летать?), но мы не можем по-настоящему представить себя летучей мышью. У летучей мыши не может быть человеческого разума, поскольку у нее другой мозг. И поэтому мы, используя свой человеческий мозг, не можем ощутить себя летучей мышью. Будучи летучей мышью, вы не видели бы мир так, как видит человек, поскольку ее зрение очень слабое. Вам бы пришлось полагаться на эхолокацию, для чего мыши пищат во время полета, прощупывая воздушное пространство перед собой и обнаруживая вкусных насекомых, чтобы съесть их. У летучей мыши в этом смысле больше общего с дельфином, чем с птицей. Список различий можно продолжать, но смысл в том, что вы никогда не узнаете, что такое быть летучей мышью, по той простой причине, что у вас человеческие мозг и разум. То же самое относится к нашим детям.

Психолог Джон Флэйвелл однажды сказал, что отдал бы все свои звания и почести за то, чтобы провести пять минут в разуме младенца: просто почувствовать, что это такое – снова стать ребенком [72]. Это было бы, пожалуй, напрасной тратой его академических заслуг. Просто задумайтесь на мгновение. Как вы можете заглянуть в разум другого человека, не говоря уж о ребенке? У человеческих младенцев человеческий разум, но он очень отличается от взрослого. Если вы со своим взрослым разумом окажетесь в теле ребенка, это совсем не то же самое, что думать и воспринимать мир как младенец. Вам придется забыть все знания и логику, которые вы обрели, став взрослым, и мыслить по-младенчески. Сколько бы мы ни пытались, мы никогда по-настоящему не ощутим разум младенца изнутри. Каждый родитель попадается на этот крючок. Когда мы смотрим на своих малышей в их кроватках, мы стараемся догадаться, о чем они думают. Мы стараемся представить себя на их месте, но наши старания напрасны – это то же самое, что воображать себя летучей мышью.

Разум младенца может быть очень чуждым для нас, но именно он со временем превратится во взрослый ум. Природа встроила в человека способность учиться – и обучаться очень быстро, глядя на других. Речь идет не только о безумно любящих взрослых, которые сосредоточивают все внимание на своих отпрысках. Всякий ребенок запрограммирован на особое внимание к окружающим людям, поскольку наш вид развил способность передавать знания от одного поколения другому. И ни одно другое животное на планете не может делать это настолько хорошо, как человек. Но знают ли младенцы, кто они? Дети обладают осознанной осведомленностью, но есть ли у них чувство Я? Мы не можем знать этого наверняка, но я подозреваю, что нет. Начало процесса формирования иллюзии себя требует социальных взаимодействий в раннем возрасте.

Глава 2

Макиавеллианский младенец, или Как мы становимся собой

Каждый человек, будь он монстр или мессия, уникален. Гитлер и мать Тереза были единственными в своем роде. И когда-то мы все были младенцами – ангельскими херувимами, непорочными и не повинными ни в каком преступлении, и, скорее всего, в нас души не чаяли. Но на жизненном пути некоторые из нас теряют свою невинность, становясь источником зла. Другие – источником добра. А кто-то становится банкиром. Какими бы мы в конце концов ни стали, на этом пути все мы открыли для себя чувство собственного Я. Как произошло это открытие?

Прежде люди полагали, что мозг новорожденного ребенка совершенно пуст, и потом он заполняется информацией из окружающего мира. Английский философ XVIII столетия Джон Локк описывал мозг новорожденного как чистый лист бумаги, на котором будет записан жизненный опыт [74]. Уильям Джеймс, американский философ и психолог конца XIX века [75], полагал, что мир новорожденного хаотичен [76]. Оба ошибались, считая, что у младенца нет врожденных способностей и что все его переживания – это тотальный хаос. Естественный отбор хорошо потрудился, чтобы создать человеческий мозг, готовый к определенной информации. Подобно нашим ноутбукам, младенцы рождаются с установленной в мозге операционной системой. Она разработана для обучения определенным вещам из окружающего мира и рассчитана на игнорирование ненужного материала. А наиболее значимыми объектами для человеческого младенца являются окружающие люди. Дети целиком и полностью зависят от взрослых и, как мы уже говорили, проводят самый длинный отрезок своей жизни в зависимом состоянии по сравнению с любым другим видом. Почему?

Приблизительно 250 000 лет назад несколько тысяч представителей Homo sapiens мигрировали из Африки и расселились по миру – благодаря мозгу, который был достаточно сложен, чтобы адаптироваться к новым условиям, но, кроме того, обладал способностями, позволявшими передавать знания от одного поколения другому. Мы были рождены, чтобы учиться. Еще задолго до изобретения письменности и Интернета человеческие существа обладали способностью коммуницировать друг с другом как ни одно другое животное. Благодаря такому общению передавались необходимые навыки и произошел взрыв технологий. Информация передавалась не в генах, а собиралась по крупицам от других. Наши родители, и их родители, а до того родители их родителей получили знания, тысячелетиями передававшиеся каждому следующему поколению. Именно поэтому новорожденному человеку не приходится начинать с нуля. Это настолько очевидный факт, касающийся человеческой цивилизации, что мы нередко забываем, что являемся единственными животными на планете, сохраняющими знания и умения, которые передаем нашим отпрыскам. Другие животные могут познавать окружающую среду, но ни одно из них не обладает способностью обретения тысячелетнего опыта на протяжении одной жизни.

Лучший способ усвоить это знание – сосредоточивать внимание на себе подобных. И именно поэтому люди проводят столько времени в детском возрасте. Другие виды животных с продолжительным детством тоже оказываются умнее тех, что достигают зрелости быстро. Например, вoроны – примечательно разумный вид птиц. В экспериментах этологов [77] они способны решать гораздо более сложные задачи, нежели другие виды пернатых, например куры. Вылупившись из яйца, цыплята быстро встают на лапки и начинают сами клевать пищу, а птенцы-вороны долго зависят от родителей, приносящих им пищу в гнездо. Однако взрослые куры обладают лишь элементарными навыками рыться в поисках пищи, в то время как ворoны невероятно гибки в способах добывания пропитания. Кроме того, вороны обладают более крупным и сложным мозгом, благодаря чему их иногда называют «обезьянами в перьях». Протяженный период взросления позволяет им развить интеллект.