Сеятель бурь, стр. 31

– Это важно, – послышался другой голос, звучавший уверенно, но чуть надменно. – Но, однако, что он делал в шале, где, как вы утверждали, зимой никого не бывает? Почему он пошел за нашим смиренным братом, если не желал попасть сюда и вызнать расположение бальяжа.

– Не могу вам об этом ничего сказать, экселенц, – сконфуженно проговорил неизвестный, но голос его, даже искаженный каминной трубой, вызывал в памяти зловещий облик предводителя факельщиков.

– Что ж, следует это выяснить. Пока же я вижу, что при помощи вашего пленника мы сможем убить сразу двух зайцев. Во-первых, с таким презентом базилевс наверняка радостно примет нашего посланника. Кроме того, имея документы вашего незадачливого полковника, мы вполне можем направить одного из наших братьев к российскому двору под видом графа Турна.

– Это мудрая идея. Но если его раскроют?

– Россия – огромная держава. Там всегда есть где спрятаться, – отмахнулся от его вопроса достославный наследник иезуитской славы.

– Вы, как всегда, правы, экселенц, – послушно отозвался «глава профсоюза радикальных трубочистов».

– Несомненно, – проговорил тот, к кому обращался наш вечерний знакомец. – Я полагаю, стоит рискнуть. Наше влияние в этой империи еще слишком незначительно. Однако пренебрегать такой огромной державой с ее колоссальными ресурсами и царем, который мнит себя неистовым Роландом, было бы глупо. Не просто глупо, но и опасно. На наше счастье, здесь мы имеем хорошего союзника. Если не в этом году, то в следующем базилевс, расправившись с императором Иосифом, объявит войну России. Это нам очень на руку. До тех пор, пока она сильна, наши планы о единой всемирной державе обречены на неудачу.

– Экселенц полагает, мы должны поддерживать наглого узурпатора?

– Мы должны делать свое дело. Покуда узурпатор не знает поражений и сокрушает коронованных тиранов, точно спелые тыквы, он может быть нам полезен, а значит – должен быть нам полезен. Однако чем дальше этот наивный великан будет расширять свои завоевания, тем больше от них будут страдать сами французы. В какой-то момент наступит предел, и наследники Хлодвига и Карла Великого не захотят более терпеть вчерашнего кумира. Нам следует исподволь готовить этот час, заботясь о том, чтобы наши братья при любом повороте событий заняли все ключевые позиции. Но это будет позже, дорогой брат. – Говоривший сделал долгую паузу. – Сейчас мы должны помочь тираноборцу сокрушить Австрию, германские княжества и Россию. Пусть это ему удастся, но удастся с напряжением всех сил. Затем наступит черед Британии. – Он снова прервался. – Однако у вас тут холодно! Велите растопить камин.

Мы с Лисом тревожно переглянулись. Мысль о том, что угарный газ, поднимаясь по каминной трубе, сейчас заполнит нашу и без того неуютную камеру, посетила нас одновременно, не встретив радушного приема.

– Закладываем, – прошептал Лис.

– Быстро, – столь же тихо добавил я.

Сколь бы старательно ни пытались мы заделать дыру в трубе, сизый дым сочился сквозь заткнутые известковой крошкой щели, поднимаясь к потолку и медленно превращая камеру в душегубку.

– Ни фига себе повеселились! – Лис с размаху запустил метательный нож в зарешеченное окно, стараясь выбить стекло.

Раздался отчетливый звон, дыра под потолком получилась куда меньше, чем хотелось бы, но все же скапливающийся дым струей начал вытягиваться из помещения. Пожалуй, это давало шанс протянуть еще какое-то время, лежа носом в пол и стараясь реже дышать. Но единственное наше оружие, к сожалению, красовалось сейчас в каком-нибудь сугробе, и до весны вряд ли кто-нибудь смог бы его отыскать.

– Капитан, – тараторил мой напарник, – думай скорее, что делать. А то спишут богемские стрелки своего полковника на нетрудовые расходы, в смысле – на небоевые потери. И меня вместе с ним заодно.

Я молча подполз к двери и начал что есть силы барабанить в нее ногами. Минут через пять страшного грохота дверь приотворилась.

– Уморить нас хотели! – Подъем Лисовой ноги зацепил обнаруженную в дверном проеме голень охранника, а пятка второй его ноги врезалась в коленный сгиб ненароком подвернувшегося цербера. Иллюминат с воплем рухнул, но в этот момент сознание оставило меня.

Реальность возвращалась ко мне звоном сотен маленьких колокольчиков. Чья-то заботливая рука приподняла мою голову и, расцепив сжатые судорогой челюсти, начала вливать до одури горький отвар. От неожиданности я закашлялся, дернулся и открыл глаза.

– Вот видите, капитан, это действительно полковник богемских стрелков граф Турн фон Цеверш. Он направлялся к российскому императору, теперь же попадет, с вашей помощью, в гости к базилевсу Александру.

Я прикрыл глаза и из-под ресниц постарался оглядеть комнату. Человек, к которому обращался неизвестный, стоящий у меня за головой, был одет в мундир офицера французских конных егерей, входивших, насколько мне было известно, в личную гвардию базилевса.

– Это дорогой подарок, – внимательно оглядев меня с ног до головы, резюмировал офицер, – и поверьте, мой государь умеет ценить преданных ему людей.

Глава 10

Я снова закрыл глаза. Голова кружилась, в висках стучало, все тело было ватным и, казалось, плавало в поту.

– К сожалению, сейчас его жизнь, как и жизнь его товарища, все еще под угрозой. Но дня через три они уже достаточно окрепнут, чтобы выдержать дорогу.

– Хорошо, держите их под охраной, – деловито проговорил офицер гвардии базилевса. – Я пришлю разъезд, чтобы сопроводить пленников.

«Пленников – это значит как минимум двоих. Следовательно, Лис тоже жив. Ну что ж, отрадно». Дикая боль кувалдой опустилась на взмокший лоб, вбивая голову в жесткую подушку.

– Давайте ему отвар через каждые полчаса и не забывайте поить молоком, – скомандовал некто. – Если он будет без чувств – вливайте через лейку.

– Как прикажете, брат Зигфрид, – с трудом расслышал я, снова проваливаясь в обморочную трясину.

К концу вторых суток я захотел есть. Желание это было скорее рассудочным, чем продиктованным возмущенным желудком, поскольку, чуть пригубив странного варева, поставленного на табурет возле моей лежанки, я понял, что толку от этого не будет.

– Это нормально, граф, – успокаивал меня некий смиренный брат, протирая мой лоб смоченным в уксусе платком. – Вам еще очень повезло. Останьтесь вы хоть на пятнадцать минут дольше, все обширные познания брата Зигфрида в медицине оказались бы для вас бесполезны.

– Где мой друг? – стараясь удерживать голову приподнятой, пробормотал я.

– Здесь, за стеной. Ему тоже пришлось несладко.

– Это уж точно, – прошептал я, активизируя связь. – Лис, как ты там?

– О-о-о, Капитан, здесь такое «там», что непонятно, как это я все еще тут. Слушай, почему у киношных героев всегда прокатывает идея с трубами, а мы так круто лоханулись?

– Не знаю, – коротко заверил я.

– Ты не смотрел, когда мы в камеру перехода маршировали, черная кошка дорогу не перебегала?

– Кажется, нет.

– А монах с пустыми ведрами в треснутое зеркало не бычился? – не унимался Сергей.

– Вот еще глупости! – отозвался я недовольно.

– Ну, может, число тринадцатое было?

– Сергей, ты же знаешь, что тринадцатого числа каждого месяца в Институте выходной день. Переброски не совершаются.

– А если по лунному календарю? – подавляя стон, предположил Лис. – Шо-то нам радикально не прет.

– Здесь ты не прав, мой медбрат сказал, что нам очень даже повезло.

– Ага, ему б с таким везением дорогу переходить! Он, кстати, не сказал, что нас французам передают?

– Что-то такое можно было предположить. К тому же я этого француза видел.