Крестовый поход восвояси, стр. 43

Однако Венедин, похоже, не слышал этих слов. Татьяна Викулишна, дотоле сидевшая у смертного одра, разбросав руки, кинулась на грудь герою освободителю.

– Ну шо, волчина позорный, – Лис, покончив с первой серией лобзаний, мягко отстранил девушку, – конец подкрался незаметно?

– Не надо, не надо, – схватила его за руку красна девица. – Он меня не обижал вовсе. Только лежал и бормотал это самое. – Она напряглась, силясь воспроизвести незнакомую речь. – «Как он мог? Как он мог?»

Она хотела еще что-то добавить, но тут с баронского ложа, послышался тяжелый вздох. Готовый к любой неожиданности, Лис резко повернул голову: барон лежал, закатив глаза и ощерив в какой-то глумливо-злорадной ухмылке весьма похожие на клыки зубы.

– Пошли, – Венедин тихо положил руку на плечо девушки и начал нежно подталкивать ее к выходу, – здесь нам делать нечего. Он уже издох.

– Как меня сюда приволокли, – безо всякого вступления нервно заговорила Татьяна Викулишна, радуясь возможности излить в словах накопившийся ужас, – они все волчьи шкуры поскидали. Только вот главный их безо всякой шкуры человеком стал. Меня к нему привели, я старика укрыла и повязку на голову наложила. Только все попусту, рана была глубокая больно, не унять кровь. Так вот, – она понизила голос до заговорщицкого шепота, – когда вовкулаки-то шкуры свои сбросили, все враз без сил повалились. А мне когда-то еще дед мой, Свенельд Рагнарович, сказывал, что ежели в этот час шкуру зверья в пламя кинуть, то вовкулак все силы свои и потеряет. И коли до нового полнолуния ему новую шкуру не дать, то совсем помрет. Вот я как их вожаку голову перевязала, печь истопила да все их разом в огонь и бросила. Так что, почитай, до следующей луны все помрут.

– Не помрут, – покачал головой Лис, – они уже мертвы.

– Ох, – расширив глаза, выдохнула девушка, прикрывая рот рукой.

– Закрой глаза, милая. Да держись покрепче мне за шею, я тебя на руках вынесу. Незачем тебе это видеть да ноги в крови марать. – Мой друг подхватил возлюбленную за талию и начал спускаться вниз по лестнице. – Найдите солому! – скомандовал он, обращаясь к своим спутникам. – Подожгите замок и проследите, чтобы все здесь сгорело дотла.

– Лис, – обратился я к напарнику, – как она назвала своего дедушку?

– Кажется, Свенельд Рагнарович.

– Угу. – Я углубился в генеалогические расчеты. – В общем, так, чтоб тебя не томить, могу сообщить радостную весть. Этот самый дедушка является моим дальним родственником по материнской линии. Свенельд Двуглавая Секира был…

– Мой господин. – Санада, дотоле следовавший рядом с Венедином, подобно верному псу, поклонился, намереваясь обратиться к нему с вопросом. – Нужен ли я вам еще?

– Нет, дружище, спасибо, ты нам очень помог.

Самурай, скромно потупясь, пропустил мимо ушей благодарности.

– Будет ли позволено мне узнать, – не поднимая глаз, спросил он, – заслужил ли я сегодня услышать слова: «Ты свободен».

– Об чем речь? – Лис взмахнул рукой в воздухе, словно собираясь хлопнуть японца по плечу. – Ты свободен.

– Прощайте, мой господин, – склонился в поклоне Санада и исчез. Но не растворился в воздухе, как обычно, а взмыл к небу ярким фейерверком.

– Не понял?! – уставился вверх Лис. – Эй, японский городовой! Японский городовой!!!

Молчание было ему ответом.

Встреча двух частей нашего славного воинства была, безусловно, радостной, лишь Алена Мстиславишна, заподозрив подвох в представленном ей плане операции, обиженно надулась и, гордо задрав вверх нос, демонстративно не желала общаться ни со мной, ни с Лисом. Так до возка она и хранила молчание. Когда же наконец мы достигли дороги и вновь двинулись в путь, солнце уже стало подниматься над лесом, знаменуя начало нового дня.

Мы ехали уже довольно долго, все не встречая обещанных фон Нагелем гонцов, пока вдруг навстречу нам в клубах пыли не вылетел мчащийся галопом всадник. Едва не проскочив мимо нас, он сдержал свою лошадь и, окинув кавалькаду острым взглядом, проговорил, все еще задыхаясь от быстрой скачки:

– Вы господа Вальтер фон Ингваринген и Лис Венедин?

– Да, – коротко ответил я за нас обоих. – Чем обязаны?

– Фух, ну слава Богу, успел! Я Карл из Риббека. В городе бунт. Сборщик дорожных податей, доверенное лицо барона Херсирка, прискакал ночью в Риббек, набатом поднял город и сообщил бюргерам, что тевтонцы напали на барона и теперь хотят захватить сам Риббек. Когда рыцари вошли в город, их ожидала засада. Они захватили надвратную башню и в ней отбиваются. Ульрих фон Нагель послал меня предупредить вас о том, что в Риббек идти нельзя. Я покажу вам другую, безопасную дорогу. А господин Ульрих с людьми догонят вас по пути. Если, конечно, останутся живы.

Глава 14

Судя по одежде, наш новый проводник напоминал то ли зажиточного крестьянина, то ли средней руки торговца. Добротная куртка-вамс и то, как спокойно он держался в седле, выдавали в нем человека, привыкшего к странствиям и стремящегося по возможности облегчить себе их невзгоды.

– Жители Рибекка весьма почитают своего барона. Все шесть поколений рода Херсирков считаются в этих краях благодетелями местного люда, его защитниками. Но я знаю, – мужчина мрачно оглянулся по сторонам, словно боясь, что его подслушают, – что все это ложь. Мне рассказывал мой дед, а ему его дед, как началась власть этих самых Херсирков.

Когда-то, когда Риббек был еще небольшим поселком у дороги, в этих краях повадился свирепствовать огромный черный волк. Он резал скот, охотился на детей, женщин, а потом начал нападать и на взрослых мужчин. Жители поселка несколько раз устраивали облавы, пытаясь выследить и убить кровожадного зверя, однако ему всякий раз удавалось ускользнуть. Затем все повторялось сначала.

Жители Риббека уже стали опасаться выходить из дому – даже днем их могли настигнуть волчьи клыки. Тогда-то и появился первый Херсирк. Никто не ведает, откуда он пришел, помнят лишь, что у него было оружие, щит да одеяние из волчьих шкур. Он вызвался изгнать волка из этих мест, если жители Риббека огласят его своим покровителем и станут впредь платить за защиту десятую часть своих доходов.

И он сдержал свое обещание – волк перестал тревожить округу. Очень скоро первый Херсирк построил себе замок на холме и объявил своей собственностью все леса в округе. Тогда Риббек и все окрестные земли принадлежали роду графов Грамбрехтов, которые постоянно враждовали с другим графским родом Урселау. Войне не было видно конца, и Грамбрехтам весьма кстати были сильные вассалы. Не прошло и пяти лет с того дня, как Херсирк пришел в эти края, а он уже величался бароном Херсирком. По зову своего сюзерена барон являлся под его знамя служить верой и правдой, покуда не закончится запас провизии, прихваченной с собой из имения. При известном на всю округу аппетите запас этот заканчивался очень быстро, но зато и первый Херсирк, и его сыновья прослыли грозными защитниками здешних границ графства.

Владения их быстро росли. Они не заключали выгодных браков с соседними сеньорами, жен им всегда привозили откуда-то издалека. Но стоило кому-либо из свободных хозяев воспротивиться воле барона, как тот снимал с него защиту, и в ту же ночь у несчастного начинались неприятности: волки вырезали его скот, нападали на людей, никто более не отваживался покупать у него молоко, мясо и мед. Бедолага очень скоро был вынужден вновь просить защиты у барона или же нищенская сума – вот все, что доставалось ему в удел.

Эта же участь постигла и моего отца, – печально вздохнул наш новый знакомый. – У него была большая ферма довольно далеко на восток от этих мест. И он, и его предки много поколений держали эту землю, гордясь тем, что им она была пожалована за верную службу еще самим Карлом Великим. Но однажды, много лет назад, барон Херсирк со своими воинами приехал на нашу ферму и потребовал у отца, чтобы тот признал его своим господином. Отец отказался, и Херсирк уехал.