Чего стоит Париж?, стр. 43

– О! А вот и де Батц, – радостно заметил я. – Как раз можешь поведать ему о руках друга и языковых барьерах.

– Думаешь, стоит? – усомнился Лис. – К чему грузить героя несовершенством мира? Ему и без того забот хватает.

Между тем гнедой скакун вынес лейтенанта Гасконских Пистольеров на усеянную брошенным оружием дорогу, и он, с видом знатока оценив представшую взору картину, довольно подкрутил ус.

– Господа приставы, – налюбовавшись плодами добровольного разоружения, весомо произнес де Батц. – Я прошу вас сохранять спокойствие. Вы пленены не разбойниками, а отрядом личной гвардии короля Наваррского. Ваша жизнь целиком зависит от вас. Вы продолжите дорогу в Аврез, лишь только мы поменяем эскорт. – Мано сделал знак пистольерам увести пленных стражников в лес. – Будьте послушны и не заставляйте сожалеть о том, что вам оставлена жизнь, – и дела отнимут у нас совсем немного времени. Обещаю, что в этом случае вам будет возвращена свобода. А вы сможете вернуть ее людям прево. Они здесь неподалеку. Привязаны к деревьям. Так что хорошо бы управиться с исполнением приказа Паучихи еще до вечера. Иначе местные волки сдохнут от обжорства. Так что поспешим, господа!

– То-то красным шапочкам вкупе с тремя поросятами будет раздолье! – не замедлил прокомментировать услышанное Лис.

Между тем гасконцы, все еще находившиеся в лесной чаще, закончив увязывание пленников, начали строиться на дороге. По моим подсчетам, их было чуть меньше шестидесяти бойцов. Почтительный де Труавиль подвел лошадей к все еще стоящим на дороге дамам и помог им взобраться в седло.

– Все здесь? – окидывая взглядом отряд, крикнул де Батц. – Дьявольщина! Куда подевался брат Адриэн?

– Господин лейтенант, – отозвался один из пистольеров. – Его преподобие задержался в лесу. На всякий случай он остался отпустить грехи несчастных сих. Если вдруг приставы не успеют…

– Уши Вельзевула! – сплюнул лейтенант. – Ступай поторопи его. Скажи, если он перестанет сейчас причащать и соборовать этих убогих, у них еще будет шанс нагрешить не на одну исповедь. Пошевеливайся. Мы выступаем.

Солнце едва только начало катиться под уклон, удлиняя тени на опушке леса, когда отряд, сопровождающий судебных приставов, подъехал к воротам замка Аврез ла Форе. Вороненые каски стражи тускло поблескивали под милосердными сентябрьскими лучами. Коричневые плащи судейской братии с черными бархатными воротниками, наградившие слуг закона презрительным прозвищем «черношеих», хлопали по ветру, и сигнальный горн требовательно взывал к обитателям лесной цитадели, приказывая открыть ворота.

Управляющий поместьем любимца короля, хмурый бретонец средних лет невзрачной наружности, должно быть, сам когда-то начинавший карьеру на писарской лавке в одной из судейских контор, обреченно покачал головой и отправился к надвратной башне вести безнадежные переговоры с блюстителями параграфов и толкователями статей. Оказаться мятежником, да еще и вот так вот, ни за что ни про что, явно не входило в его ближайшие планы. Дальнейшую мизансцену я наблюдал глазами Лиса, по-прежнему находившегося в непосредственной близости от приставов, правда, теперь уже с развязанными руками.

– Приказ королевы! – возвестил один из заложников зычным, хорошо поставленным голосом. – По достоверным сведениям, имеющимся у королевского суда и прокурора великого города Парижа, в замке Аврез ла Форе скрывается цареубийца, грабитель и бунтовщик, принц Анри де Бурбон, король Наварры, со своими подручными. Повелеваем вам выдать вышеупомянутого преступника и людей его со всем имеющимся при них имуществом. В противном случае все пребывающие в замке подданные короля Франции, вне зависимости от титула и звания, будут объявлены мятежниками и понесут наказание, как мятежники, – торжественно завершил клерк, на совесть исполняющий отведенную ему роль.

Глаза Рейнара позволяли мне видеть то, что нельзя было рассмотреть от ворот, – стволы пистолей в руках де Труавиля и еще одного из моих гвардейцев, направленные между лопаток приставов. Единственное лишнее слово оказалось бы для них последним.

– Знаете ли вы, чей это замок? – Управляющий сделал безнадежную попытку нагнать страху на и без того напуганных собратьев по перу и чернильнице. – Он принадлежит его милости Луи де Беранже, сьеру дю Гуа, любимцу нашего короля! Осознаете ли вы это?!

– Неверно, – немедленно парировал старший из приставов, уловивший в словах управляющего несоответствие букве закона и, по укоренившейся привычке, тотчас же включившийся в предложенную игру. – Замок Аврез ла Форе с 1543 года от рождества Христова принадлежит французской короне, согласно купчей от 8 апреля означенного года, подписанной покойным королем Франциском I и графом Жаком III де Ла Марш. По уложению о королевских владениях, составленных еще при Людовике Святом, распоряжаться землями домена, как то: продавать, закладывать, дарить, награждать, сдавать в аренду, дробить на более мелкие владения, выделять в аппанаж Детям Франции и все прочее – может лишь коронованный государь, и никак иначе. Я спрашиваю вас в последний раз, намерены ли вы открыть ворота или…

– Да! – обреченно выдохнул управляющий. – Но вы поплатитесь за это!

– Я следую закону, сударь, – оскорбился пристав, разворачивая пергамент, скрепленный печатью с королевскими лилиями и безантами Медичи. – И выполняю приказ. Не трудитесь угрожать мне!

Спустя несколько минут ворота были распахнуты и мятежники выведены из «укрытия» во двор.

– Ну шо, Капитан? – Спешившийся Лис, еле сдерживая улыбку, склонился передо мной в церемонном поклоне. – Можно отправляться? Не забыли ли мы здесь чего-нибудь чужого?

– Золото, захваченное в замке Сен-Поль у де Бушажа, – хмыкнул я.

– Ясно. Понял, – резко выпрямился д’Орбиньяк, выискивая взглядом управляющего «моего друга» Беранже. – А-а, вот ты где! Иди-иди сюда! Ты шо, каналья, со следствием в прятки решил поиграть?! – прошипел Рейнар, для верности схватив несчастного за грудки. – Вещдоки скрываешь?! Под трибунал пойдешь! На галерах сгною! Где золото?! Золото где, я тебя спрашиваю?! А ну-ка, – он кивнул пистольерам, – взять его!

– Не надо, господа, что вы! Я и в мыслях не имел! Я все покажу! – лепетал насмерть перепуганный слуга. – Добровольно.

Уж и не знаю, как там сокровища тамплиеров, но то, что в результате посещения Лисом замка Аврез сьер дю Гуа рисковал недосчитаться множества собственных драгоценностей, было ясно как божий день.

– Скорее, скорее! – командовал де Труавиль. – Не забывайте, господа приставы. Вас ждут!

Глава 14

«Наварра! – разносилось над лесом. – Наварра!»

Мы отъехали достаточно далеко от ограбленного замка, чтобы наконец остановиться и дать волю чувствам. Мои гасконцы, уже месяц не видевшие друг друга, обнимались, радуясь успешному завершению дела. Семь десятков отчаянных головорезов, не верящих ни в Бога, ни в черта, ни в вороний грай, были немалой силой для путешествия по дорогам Франции. Оставалось лишь решить, куда направить эту силу. Логика подсказывала, что король Наварры должен пробираться либо к себе домой – в Гасконь, либо в столицу своих единоверцев – Ла-Рошель. Но в моем случае логика была плохим подспорьем. Я не был истинным Генрихом Наваррским. Теперь в этом не было сомнений. А стало быть, отправляться в места, где все, начиная от последнего мельника и заканчивая кормилицей, помнят настоящего Бурбона с колыбели, – полное безумие!

Пока что мне везло со старыми знакомыми, но испытывать любовь столь ветреной девушки, как фортуна, – дело весьма наказуемое, причем наказуемое внезапно. К тому же, как ни крути, но пропавший из Лувра глава гугенотской партии наверняка в своих действиях исходил из той же логики.