Путешествия и приключения капитана Гаттераса, стр. 70
Собеседники капитана переглянулись, недоумевая, к чему он клонит.
– Я решил, – продолжал Гаттерас, – условиться с вами, как нам дальше действовать.
– И прекрасно, – ответил доктор. – Потолкуем, пока мы одни.
– Через месяц, – сказал Гаттерас, – самое большее через шесть недель, можно снова пускаться в дальние походы. Думали ли вы о том, что нам предпринять летом?
– А вы, капитан? – спросил Джонсон.
– Могу смело сказать, что день и ночь я занят одной мыслью. Надеюсь, никто из вас не хочет возвращаться назад?
Все молчали, озадаченные вопросом.
– Что до меня, – заявил Гаттерас, – то я намерен добраться до Северного полюса, пусть даже мне пришлось бы идти одному. Мы находимся в каких-нибудь трехстах шестидесяти милях от полюса. Никогда еще человек не был так близко к этой желанной цели, и я не упущу такого случая. Я сделаю все, даже невозможное! Что же вы думаете делать?
– То же, что и вы, – с живостью ответил доктор.
– А вы, Джонсон?
– То же, что и доктор, – отвечал боцман.
– Ну, а вы что скажете, Бэлл? – обратился к плотнику Гаттерас.
– Капитан, – ответил Бэлл, – никого из нас не ждет семья в Англии, это правда, но родина все-таки остается родиной!.. Неужели вы не думаете о возвращении в Англию?
– Вернуться можно и после того, как мы откроем полюс, – сказал капитан. – И будет гораздо легче. Трудности не увеличатся, потому что, продвигаясь к северу, мы оставляем позади самую холодную область земного шара. Провизии и топлива у нас хватит еще надолго. Ничто не может остановить нас, и мы совершим преступление, если не дойдем до цели.
– Ну, что ж, – сказал Бэлл, – мы согласны, капитан.
– Прекрасно! Я никогда в вас не сомневался, – ответил Гаттерас. – Мы добьемся успеха, друзья мои, и честь нашего открытия будет принадлежать Англии!
– Но среди нас есть американец, – заметил Джонсон.
При этих словах у Гаттераса вырвался жест досады.
– Знаю, – мрачно бросил он.
– Покинуть его здесь мы не можем, – заметил доктор.
– Нет, не можем, – машинально повторил Гаттерас.
– Он отправится с нами!
– Да. Но в таком случае кто будет начальником?
– Конечно, вы, капитан.
– Я не сомневаюсь, что вы готовы мне повиноваться. Но что, если янки откажется?
– Не думаю, что он посмеет, – ответил Джонсон. – Но допустим, что Алтамонт откажется исполнять ваши приказания…
– Тогда он будет иметь дело со мной!
Товарищи капитана молча посмотрели на него.
– Каким же путем мы пойдем? – начал доктор.
– По возможности придерживаясь берегов, – ответил Гаттерас.
– А если встретим свободное море, что весьма вероятно?
– Что ж, тогда переплывем море.
– Но как? Судна-то у нас нет.
Гаттерас ничего не ответил. У него был смущенный вид.
– Может быть, – предложил Бэлл, – из остатков «Дельфина» удастся построить шлюпку?
– Никогда! – запальчиво крикнул Гаттерас.
– Никогда? – переспросил Джонсон.
Доктор покачал головой: он понял причину раздражения капитана.
– Никогда! – повторил Гаттерас. – Шлюпка, сделанная из остатков американского корабля, будет американской шлюпкой!
– Но, капитан… – начал было Джонсон.
Доктор сделал знак боцману, чтобы тот не настаивал. Следовало отложить этот вопрос до более благоприятного момента. Клоубонни понимал душевное состояние капитана, хотя и не разделял его чувств. Он все же надеялся, что ему удастся заставить друга отказаться от нелепого решения.
Он заговорил на другую тему, высказав предположение, что, быть может, им удастся добраться по суше до неведомой точки земного шара, которую называют Северным полюсом.
Словом, доктор искусно уклонился от щекотливого предмета. Разговор был прерван приходом Алтамонта.
Американец ничего нового не сообщил.
Так кончился день, ночь также прошла спокойно. По-видимому, медведи удалились.
Глава 12
Ледяная тюрьма
На другой день Гаттерас, Алтамонт и Бэлл решили отправиться на охоту. Медвежьих следов больше нигде не было видно, по-видимому, звери отказались от осады форта. Они или испугались неведомых врагов, или, не видя больше людей, решили, что там, под снежными сугробами, нет ни души.
Во время отсутствия охотников доктор хотел посетить остров Джонсона, чтобы исследовать состояние льда и произвести кое-какие гидрографические съемки. Стужа стояла жестокая, но зимовщики уже освоились с морозами и легко их переносили.
Джонсон должен был остаться в Доме доктора и охранять его.
Охотники стали готовиться к походу. Каждый был вооружен двуствольной винтовкой с нарезными стволами, заряжавшимися коническими пулями. Захватили с собою немного пеммикана на случай, если ночь настигнет их в пути, а также снеговые ножи, которые так необходимы в полярных странах, на охотниках были куртки из оленьей кожи и за поясом топорик.
Тепло одетые, без груза и с легким оружием, они могли далеко уйти, все они были незаурядные стрелки, и можно было надеяться на счастливую охоту.
К восьми часам утра сборы были закончены, и они тронулись в путь. Дэк, весело прыгая, бежал впереди. Охотники перебрались через холм, поднимавшийся на востоке, обогнули утес, где раньше находился маяк, и зашагали по снежным полям, направляясь к югу, туда, где высилась гора Бэлла.
Доктор условился с Джонсоном, что они дадут друг другу сигнал в случае какой-нибудь опасности, затем он спустился на побережье и стал пробираться к заливу Виктории, загроможденному льдами.
Джонсон остался один в форте Провидения, но не сидел сложа руки. Первым делом он выпустил гренландских собак, которые лаяли и беспокойно метались, заключенные в «собачьем дворце», получив же свободу, в дикой радости они стали кататься по снегу. Затем старый моряк занялся хозяйством. Надо было пополнить запасы топлива и провизии, навести порядок в складах, починить кое-какую утварь, порванные одеяла, а также обувь ввиду предстоящих летом продолжительных экскурсий. Дела было по горло, и Джонсон работал ловко и проворно, ибо всякий моряк – мастер на все руки.
За работой он все время думал о вчерашнем разговоре, о поразительном упорстве Гаттераса, который ни за что не хотел плыть к полюсу вместе с американцем, в американской шлюпке. В сущности говоря, это было похвальное, героическое упорство.
«Но как переплыть океан без шлюпки? – думал Джонсон. – Когда мы дойдем до свободного моря, как ни вертись, а без суденышка дело не обойдется. Будь ты хоть лучшим из англичан, все равно не одолеешь вплавь трехсот миль. Пожалуй, можно бы и поступиться патриотизмом. А впрочем, поживем – увидим. Времени у нас еще много, да и доктор не сказал еще своего последнего слова. Человек он бывалый и, наверно, сумеет уговорить капитана. Готов побиться об заклад, что по дороге к острову доктор осмотрит обломки «Дельфина» и сообразит, можно ли из них что-нибудь смастерить».
Такие мысли занимали Джонсона после ухода охотников. Прошел час, как вдруг в двух или трех милях под ветром грянул сухой резкий выстрел.
– Здорово! Уж, верно, напали на дичь, – сказал себе Джонсон, – и к тому же не слишком далеко, потому что выстрел хорошо слышен. Впрочем, воздух очень чистый.
Прогремел второй выстрел, за ним третий.
– Так. Должно быть, набрели на славную добычу, – заметил Джонсон.
Опять раздалось три выстрела, но поближе.
«Шесть выстрелов! – подумал Джонсон. – Все заряды выпущены… Видно, дело-то нешуточное… Неужели…»
Боцман побледнел, выбежав из дому, он поднялся на вершину утеса.
То, что он увидел, заставило его вздрогнуть.
– Медведи! – вырвалось у него.
Охотники, за которыми следовал Дэк, бежали со всех ног, а за ними гнались пять огромных медведей. Выпустив шесть зарядов, они не смогли свалить ни одного зверя. Медведи уже настигали их. Гаттерас, который бежал позади, удерживал медведей на известном расстоянии: он бросил им сперва свою шапку, потом топорик и, наконец, ружье. По своему обыкновению, медведи останавливались, чтобы обнюхать предметы, возбуждавшие их любопытство, и таким образом отставали от охотников, хотя бежали быстрее лошадей.