Игрушки дома Баллантайн, стр. 105

Эвелин скалит зубы, рыча Имя Камня, лезет за пазуху и достает свою волосяную веревку. Голем вытягивает из-за левого плеча длинный, сверкающий металлом хлыст, состоящий из трех переплетенных рельс. Этьен, поддерживающий Еву, с трудом уворачивается от замаха руки девушки. Хлыст рвет поверхность воды, и громадная трехпалая ладонь голема устремляется в глубину. Эвелин наклоняется, перехватывает веревку второй рукой, делая жест, будто что-то обматывает ею, и резко дергает вверх. Веревка лопается, и девушка, потеряв равновесие, падает на колени.

— Ева, нет! — кричит Этьен, подхватывает ее под мышки, тянет на себя. — Вставай! Вставай же!

Тело девушки бьется, клочья одежды расползаются под пальцами, обнажая кровоточащую плоть. Спина Евы неестественно выгибается, и Этьен отчетливо слышит, как трещат ломающиеся ребра. Руки Эвелин тянутся вперед, стараясь поймать и удержать что-то незримое.

С плеч голема пластами сыплются обломки стен, лопаются с жалобным стоном толстые металлические сваи, но он упорно тянет на себя что-то из глубины океана.

— Давай! — орет команда «Мнемозины», наблюдающая за схваткой.

— Еще немного, папа! — умоляет Алан.

Этьен молчит, удерживать Еву на ногах все труднее. Что-то тянет ее к земле, что-то чудовищное, под тяжестью которого рвутся мышцы на тонких девичьих руках. Эвелин упорно тащит это что-то на себя, задыхаясь и роняя с губ капли крови.

Голем медленно вытягивает на поверхность нечто пульсирующее, студенистое, темное. Многочисленные щупальца беспорядочно молотят воздух, поверхность медузоподобного тела идет бордовыми пятнами. Наполовину вытащенное из воды, чудовище обмякает, вяло дергается. Голем шатается, теряя куски каменной плоти.

— Коппер! Чего мы ждем? Сейчас!!! — кричит Алан, срывая голос.

Капитан «Мнемозины» кивает и командует на амслене первому помощнику: «Сбросить груз!» Дирижабль зависает над големом, словно бабочка, к нему подтягиваются остальные воздушные корабли. Секунды…

Взрывная волна подбрасывает Алана, он ударяется о фальшборт, отлетает к стене, снова поднимается на ноги и бежит к ограждению.

Обломки голема медленно погружаются в темные воды. От воронки, в центре которой обосновался чудовищный океанский бог, не осталось и следа. Команда ликует, люди обнимаются, поздравляют друг друга, пляшут. Алан Фланнаган оседает на дощатый пол, закрывает лицо сорванной с головы фуражкой.

На вершине холма Этьен Легран тихо баюкает в объятьях изувеченное, изломанное тело девушки. Ева еще жива, кашляет алой кровью, что-то пытаясь сказать.

— Не надо, — просит Этьен. — Молчи, не надо. У тебя получилось, моя Мадан. Вода уходит.

Ева упорно шевелит губами, смотрит умоляюще. Пальцы двигаются с трудом, выплетая единственное слово: «Перекресток».

— Ты хочешь, чтобы я отвел тебя туда? — спрашивает Легран, и Эвелин кивает.

Он никогда не делал этого прежде, но точно знает, что нужно. Как и обещали близнецы. Взять в руку ее ладонь, удерживая так, чтобы совпали обе линии жизни и свежий шрам, соединяющий его линию жизни с узором на предплечье и кисти. Накрыть левой рукой, чтобы точно такой же шрам стал исходом линии сердца на ладони Евы. Поймать потухающий взгляд.

— Ева, не уходи далеко. Мы можем не вернуться, — просит ее Этьен.

Глаза девушки закатываются, она скользит куда-то вдоль алой линии монорельса…

Эпилог

Океан дышит в лицо холодом и свежестью. Ветер меняет направление — это «Мнемозина» идет на разворот. Не в силах оторваться, Ева смотрит туда, где пульсирует, будто живая, громадная воронка. Пульсирует в ритме ее сердца. Эвелин делает шаг от ограждений, встает на цыпочки и начинает кружиться, раскинув руки. Звуки неизвестных ей Имен срываются с губ, летят, подхваченные ветром. Океан жадно впитывает их, вращение водоворота ускоряется. Из самого центра воронки взметается ввысь водяной протуберанец.

«Уходи, — хочет сказать Эвелин. — Убирайся обратно, откуда пришел. Я не дам тебе пройти. Я люблю этот город и людей в нем».

Она молчит и идет дальше…

— …Формальности должны быть соблюдены, сэр, — с пониманием отвечает Этьен. — Что ж, меня зовут Этьен Легран, мой отчим — мэр этого прекрасного города. Мне двадцать семь лет, у меня высшее физико-техническое образование. Учился в Европе, сюда приехал четыре года назад. Имею собственный бизнес — сеть цирюлен и салонов красоты в Нью-Кройдоне и за его пределами. Собственно, с Евой познакомился на работе. Заехал по делам в «Цветок тиарэ» и своими глазами увидел, какие чудеса творят золотые руки вашей дочери.

Этьен ловко извлекает из кармана маленькую коробочку, открывает ее, протягивает Эвелин на ладони кольцо с девятью бриллиантами.

— Ева, ты станешь моей женой?

Молчание длится слишком долго. Эвелин смотрит на кольцо, потом на Этьена, потом на родителей. Вздыхает…

«Да! — вертится на языке. — Да, Этьен, я согласна!»

Эвелин молчит и проходит дальше…

— …Что там написано? — повторяет Элизабет.

— Это ловушка, — шепчет Виктория.

Девушка хватает лист, вчитывается.

— «Требуем вернуть прежде принадлежавшего дому Баллантайнов, а ныне являющегося собственностью империи…» Это что вообще такое? Это кто тут «собственность империи»? — возмущенно спрашивает она. — «В случае неповиновения… по обвинению в промышленном шпионаже…» Да как они вообще смеют?..

«Леди Виктория! Скажите “нет”! В ваших силах спрятать их, в этой стране столько возможностей, никто никогда не найдет моих родителей!»

Ева хранит молчание. Еще несколько шагов…

— …Ангел мой. Могу ли я доверять кому-то больше, чем тебе?

Байрон смотрит ему прямо в глаза, и по выражению его лица Брендон понимает все.

«Нет. Я этого не сделаю», — говорит он.

Сенатор Баллантайн поднимается по ступенькам. Останавливается у балюстрады и небрежно бросает через плечо:

— Сделаешь. Просить я тебя не собираюсь. Это приказ. Иди за мной.

«Папа, сопротивляйся! Именно сейчас у тебя получится! Она — Баллантайн, ты можешь отказаться!»

Эвелин зажимает рот ладонью, делает рывок вперед, тратя последние силы.

…Молодой человек лет двадцати спускается по ступенькам подъезда, заматывая шею длинным шарфом. Декабрьские снежинки танцуют в воздухе, ложатся на светлые кудри и кончик носа. Брендон чихает, поднимает воротник пальто повыше. Ступает на тротуар, шарит по карманам, ища бумажник, делает шаг на мостовую.

— Папа! Сто-о-ой! — замирает в отдалении девичий крик.

Юноша останавливается, оборачивается, услышав смутно знакомый голос. Мимо, обдав его облаком едкого дыма, с грохотом проносится автомобиль. Брендон отшатывается назад, поскальзывается и с трудом успевает ухватиться за водоколонку. С минуту он стоит, переводя дыхание, потом бегом возвращается в дом.

— Кимберли! Дорогая! — зовет он с порога.

В прихожую выглядывает миловидная молодая женщина с годовалой малышкой на руках.

— Ты опять что-то забыл, растяпа мой?

— Я вот чуть под машину не попал, — виновато разводит руками Брендон. — Но кто-то окликнул. Как будто Фэй, но совсем взрослая. И машина мимо проехала. Чудеса, правда?

— Ох, Брендон Фланнаган! — укоризненно качает головой жена. — Ну что ж, проживем денек без свежей сдобы.

Брендон снимает в прихожей пальто и ботинки, наматывает на вешалку шарф и проходит к окну в спальне. За стеклом тихо падает снег, и в танце снежинок юноше видится силуэт худенькой девушки с воздетыми к небу руками.