Юмор разноликий (сборник), стр. 31
Ричард окончательно отвлёкся от камина, громкие слова Павла Ильича привлекли его внимание. Он стал слушать Хренова более внимательно, а тот продолжал:
– А взять, милый друг, всех этих чиновников, всех этих налоговых паразитов… Это же настоящие козлы. Они и кормятся зеленью, а где кормятся, там и дерьмо своё подкладывают тем, кто их кормит. Глава администрации, правда, записался в медведи, а туда же норовит на халяву зелени ухватить. Так что, можно сказать, что большей свиньи я у нас в городе не видел…
А менеджеры у меня – сущие шакалы. Чуть зазеваешься, сразу выхватят то, что упало. А взять моих рабочих… Да это просто бараны. Они толпой толкутся у кормушки, а потом дружно плюют на хозяина. И за это быдло мы когда-то стояли горой, боролись за их права, давали им диктатуру пролетариата… А помнишь, Ричард, какие тогда лозунги были?! За дело партии, за дело трудового народа мы готовы на бой! А когда надо было вставать на бой, все эти бараны разбежались… Тогда и мы идеологи рабочего класса не понимали, что не только тем, кого эксплуатируют, живётся плохо, но и у эксплуататоров тоже есть свои заморочки… То бабки достань из воздуха, то подкинь кому капусты… Тут не трудно и прогореть, ведь у богатенького всякая пиранья свой кусочек отщипнуть хочет!
Да! Было когда-то время молодое, комсомольское… Всё говорили, что жизнь надо прожить так, чтобы не было мучительно больно… Вот посуди, Ричи, теперь на виллах кому мучительно больно за бесцельно прожитые годы? А ухватить бабок побольше, это что не цель, чтобы любая сволочь тебя уважала, чтобы кланялась и говорила: «Чего изволите, господин?!» Господин это тоже звучит гордо, не хуже, чем просто человек. Просто одним для того, чтобы стать господами, пришлось предать всё, убить кого-нибудь, а другим всё так досталось, на халяву! Вот взять мою Люську… Эй-то всё даром досталось, как приложение ко мне… Когда-то она меня любила, нищего комсомольского секретаря, а теперь морду воротит. Вот что я тебе скажу, друг Ричард, Люська настоящей сукой оказалась… А Светка, зазноба моя, подружка моей дочки, тоже шалава… Я то знаю, что обе они за кобелями так и бегают, думают мои денежки прикарманить. А мне в мои пятьдесят за ними не поспеть… Кругом одни предатели и мерзавцы… Только ты, Ричард, мне и друг, только ты и понимаешь меня!
Ричард завилял хвостом и лизнул потное лицо хозяина. Он не знал, что это большой бизнесмен, но он знал, что это его друг и вожак стаи, где много разных свиней и шакалов и где ему, породистому Ричарду, есть своё почётное место у камина в хозяйской биллиардной.
Благодетель
Виктор Максимович, владелец предприятий и торговых точек, остановил свой белый «Мерседес» у железных ворот своих загородных владений, где горделиво торчал среди многочисленных построек трёхэтажный коттедж с башенкой. Впереди был отдых после дел неправедных и просто торговых, а рядом сидел его милый приятель из мэрии Павел Седов, человек, несомненно, влиятельный и приятный. Виктор Максимович нажал на кнопочку на руле, машина просигналила невидимой прислуге. Железные ворота отворились, и машина въехала во двор мимо худощавого мужчины у ворот. Мужчина этот низко кланялся машине. На нём была красная фирменная рубашка. Виктор Максимович сказал, вылезая из машины:
– Это, Паша, мой дворецкий Илья Ильич, бывший кандидат наук с двумя дипломами. Вообще народ у меня работает башковитый, даже у кухарки высшее педагогическое образование…
Тем временем Илья Ильич крикнул в сторону построек:
– Татьяна, Санька, Виктор Максимович приехали… Готовьте стол, а ты, Санька, неси Матильду – любимицу нашу. На крыльцо, улыбаясь, вышла женщина тоже в красном сарафане. На руках она несла маленького «пекинеса». Собачка стала повизгивать, увидев своего хозяина. Виктор Максимович протянул собачке руку для традиционного облизывания, а другой привычно, по-хозяйски хлопнул женщину по упругой попке. Он улыбнулся:
– Александра, готовь нам баньку и Татьяну про это предупреди. Пусть тоже будет готова…
Он хотел ещё что-то добавить, но заметил, что дворецкий любовно протирает стёкла хозяйской машины. Виктор Максимович толкнул локтём своего приятеля и молвил с ухмылкой:
– Так ты что, Илья Ильич, и впрямь рад меня видеть? Больше рад, чем в своём поганом НИИ десять лет назад, когда я его купил со всей его байдой, со всеми докторами наук?!
Илья Ильич подскочил с улыбкой:
– Да как же, наш дорогой Виктор Максимович, да без вас мы пропадём совсем, ведь вы даёте нам работу, вы платите нам… Без вас у нас за кредиты всё отберут, и вся ипотека за квартирку рухнет… Нет, без вас, нашего благодетеля, мы никуда!
Через час, когда уставшая Татьяна задремала на банной полке, блестя мокрым белым задом, Виктор Максимович в простыне отхлебнул немецкого пивка из банки, и сказал посоловевшему Седову:
– Вот ты, Паша, как бывший пропагандист обкома, скажи мне такую вещь… Вот говорят, что мы у народа всё забрали, а народ нас всё равно любит, потому что мы народу дали работу, мы показали народу, что есть другая жизнь, хорошая жизнь, к которой надо стремиться…
Да, я горжусь, что я – благодетель этих бывших совков. Я не заставляю их ишачить за идею, я даю им хорошую зарплату, я забочусь о них…
Виктор Максимович покосился при этих словах в сторону Татьяниного зада и продолжал:
– А что эти люди видели на своих заводах? А теперь у них работа непыльная и никакой классовой ненависти, про которую вы трезвонили из своего обкома. А почему? А потому, что люди видят от нас только добро. Это когда-то хозяева грабили народ, а теперь они заботятся о народе… И правильно это придумано, что заводы закрыли. Мы проживём и без этой дурацкой индустриализации, и без этого грязного пролетариата с его идеями побастовать и всё отобрать у хозяев… Вот и немцы что-то стали халтурить. Какой-то запах у их пива неприятный….
Ночью, когда хозяин с приятелем заснули на третьем этаже, налюбовавшись из башенки на ночной посёлок с двумя бутылками виски, Илья Ильич вылез из-под тёплого Татьяниного бока, и вышел на крыльцо. Растревоженная Матильда увязалась за сонным дворецким, поводя ушами на далёкий собачий лай. Илья Ильич пнул собачку так, что та взвизгнула и побежала обратно в дом. Илья Ильич подошёл к хозяйскому «Мерседесу» и сунул гвоздь под заднее колесо. Своим научным расчётом он просчитал так, чтобы гвоздь сработал километров через восемь. Довольный, Илья Ильич снова поднялся на крыльцо. Там он заметил сумку с пивными банками, что вчера бросил хозяин. С мечтательной улыбкой дворецкий расстегнул ширинку и щедро оросил пивные банки. То ли от выполнения естественной потребности, то ли от распиравших его чувств, Илья Ильич расслабленно улыбнулся, вдохнул пряного ночного воздуха и с чувством прошептал:
– Чтоб ты подавился, козёл вонючий!
Весёлая смесь
Год Петушкова
(роман в анекдотах)
Язык
Петушков выучил по новому методу всего за неделю один иностранный язык. Про это узнал его приятель Курочкин и спросил, поможет ли Петушкову знание нового языка попасть за границу, на что Петушков ответил уверенно:
– Язык до Киева доведёт!
Порода
Однажды в стране произошла страшная приватизация. Петушков с Курочкиным тоже постояли в очереди для того, чтобы получить странные серые бумажки, которые кто-то обозвал ваучерами. Как раз в это время Курочким решил завести собаку. Он купил серого щеночка и стал его растить. Петушков спросил приятеля о породе его новой собаки. Курочкин подумал и ответил, что эту породу недавно вывели, а называется она «Доберман – ваучер».
Вложение
Увидел однажды Курочкин, что его приятель Петушков что-то закапывает на пустыре. На вопрос Курочкина Петушков ответил, что он просто следует совету одного известного президента неизвестной фирмы, который рекомендовал всем гражданам страны вкладывать свои ваучеры в землю. Одно только смущало Петушкова в этом совете, то, что известный президент не сказал, на какую глубину надо вкладывать приватизационный чек.