Бумерит, стр. 107

– Зелёные идеалы можно воздвигнуть только на прочном синем и оранжевом фундаменте. Без синего и оранжевого не будет и зелёного. Поэтому атака зелёного на синий и оранжевый по сути самоубийственна. Кроме того, поддерживая все «мультикультурные» движения подряд, очень высокий постформальный зелёный уровень поощряет другие мемы к тому, чтобы перестать расти и не развиваться до зелёного. Таким образом, чем больших успехов добивается зелёный, тем больше он разрушает себя. Чем больших успехов добивается плюрализм, тем сильнее он отвергает необходимость развития до постформальных стадий, в ходе которого и зародился плюрализм.

– Поэтому вместо того чтобы принуждать других к чувствительности, зелёному стоит последовать Основной директиве и попытаться поддержать всю Спираль развития. В конце концов, чем больше людей окажется на зелёном уровне, тем больше людей получит возможность совершить скачок в гиперпространство сознания второго порядка, где могут возникнуть и быть применены интегральные решения мировых проблем. Это не отказ от зелёного – это его обогащение, которое позволит воплотиться в жизнь мечте об интегральном сознании, когда будет достигнут второй порядок.

Маргарет Карлтон спустилась с кафедры и в первый раз за всё время семинара подошла к краю сцены. Она улыбнулась своей едва уловимой, нежной улыбкой и в течение минуты или двух молча смотрела на собравшихся.

– Понимаете, последние две недели мы критиковали зелёный с позиций второго порядка. Таким образом мы хотели снабдить вас инструментами второго порядка, которые должны позволить вам сделать шаг за пределы зелёного в вашем собственном случае. Это были две недели групповой терапии, конфронтации, повышения сознательности и света, пролитого на нашу общую тень и главный дефект нашего поколения: бумерит.

– Мы так старались задеть ваши зелёные чувства, чтобы переделать эгосинтонический зелёный мем в эго-дистонический. Эти забавные слова означают, что мы пытались помочь вам перестать идентифицировать себя с зелёным, взглянуть на него как на объект. Мы хотели, чтобы вы посмотрели на зелёный со стороны, вместо того чтобы смотреть посредством его. Ведь привязываясь к чему-либо или отождествляя себя с чем-либо, вы ограничиваете своё сознавание. Короче говоря, мы пытаемся помочь вам отказаться от привязанности к зелёному мему и достичь более высокого и широкого уровня сознания.

– А теперь, друзья мои, у меня для вас есть хорошая новость: если вы до сих пор здесь, после всех наших оскорблений, насмешек, нападок и провокаций, значит, у вас определённо есть потенциал, чтобы подняться на второй порядок – в противном случае вы бы давно покинули этот зал.

На этот раз аплодировали все. Раздавались радостные, возможно даже преувеличенно радостные возгласы.

– Но не стоит недооценивать важность зелёного. Сегодня за обедом я говорила своим коллегам, что поскольку лишь 20 % населения этой страны и 10 % населения мира находится на зелёном уровне, мы бы с радостью увеличили эту цифру до 30 %, 40 % и даже выше! Ведь из всех замечательных вещей, которые делает зелёный, важнее всего то, что он создаёт плацдарм для скачка в гиперпространство интегрального сознания второго порядка.

С энергией, которой я никогда прежде в ней не видел, Карлтон выкрикнула в зал: «Ну что, вы готовы к скачку?!»

10.  [email protected] (Интегральное_Видение@ИЦ. org)

– До того как появилось киберпространство, был торговый центр, – сказала Хлоя, выглядывая из-за своей газеты.

– Ах, туше, – отозвалась Каролина.

– Каролина, то, что я ношу короткие платья, не делает меня глупой.

– Конечно, тебя делает глупой твой низкий IQ.

Хлоя посмотрела сквозь неё.

– Почти каждое утро одно и то же – вам это ещё не надоело? Сидеть в Брекфаст Брюэри, пить этот безвкусный кофе, готовиться к занятиям или, в случае Каролины, просматривать список Джонов на день. Разве бывает что-то более скучное? Мне определённо нужны более высококлассные друзья.

Я придвинулся к Каролине и прошептал ей на ухо:

– Хлоя не хочет никому говорить, что выиграла студенческий конкурс проектов городских зданий.

– Почему?

– Ты ведь знаешь Хлою – она строит из себя крутого парня. Не злись на неё.

– Вы говорите обо мне?

– Дорогая, о тебе все говорят, – ответил Джонатан.

– Стюарт, так почему ты бросил свой проект «Наблюдение за состояниями»? В смысле, с чего это тебя так внезапно стала волновать мораль?

– Это случилось не совсем внезапно. Внезапным было то, что я больше не мог не обращать на это внимания. У меня появилась не мораль, а Дарла.

– Ты так и не рассказал нам, что с вами происходило в те три дня в отеле, – сказал я.

– Я не мог рассказать вам раньше, потому что сам этого не понимал. Я лишь недавно начал во всём разбираться. Когда я первый раз рассказывал вам свою историю, то практически полностью опустил её внутреннюю составляющую, потому что она была туманной даже для меня самого. Но сейчас она стала настолько отчётливой и настолько невероятной, что я сам не могу в это поверить. Это всё настолько нереально!

– Ну дава-а-ай уже, переходи к делу, – заёрзала на стуле Хлоя.

– В первую ночь, которую мы провели вместе, внутри меня возникло странное сияние. Когда мы гуляли у реки, она рассказала мне свою историю: она находилась в духовном поиске, в настоящих духовных исканиях…

– О нет, только не духовный поиск. Какое нерациональное использование идеальной супермодели, – посетовала Хлоя.

– Ты не совсем права, Хлоя. Послушай – тебе понравится, там фигурирует дизайнерская одежда.

– И снятая одежда, – добавил Скотт, который до сих пор представлял себе съёмки фильма для взрослых.

– Люди, я серьёзно. Я сразу понял, что у Дарлы есть совершенно искренние мистические устремления и что её духовность не какая-то ньюэйджерская смесь самосовершенствования и потворства собственным прихотям. Она горела в огне бесконечной Тайны и страстно интересовалась всеми мировыми традициями мудрости, особенно тем общим, что у них есть. Когда она говорила о своей внутренней жизни, я почувствовал, что моя душа переворачивается, как со мной бывает каждый раз, когда я встречаю настоящего духовного искателя, стремящегося познать высшую реальность и стать её живым выражением.

– И вы собираетесь слушать эту чушь?

– Чёрт возьми, Хлоя, – сказал я, – пусть человек говорит. Господи, блин, боже.

– Тебе просто не терпится услышать эту сопливую любовную историю, да Уилбер? Знаешь что? В глубине души ты такой глупый романтик, что если бы ты взялся писать книгу, у неё обязательно был бы счастливый конец.

– Господи, Хлоя, какие ужасные вещи ты говоришь. Никогда не говори никому таких ужасных вещей.

Каролина посмотрела на нас:

– Знаешь, Уилбер, вообще-то ты действительно мыслишь довольно линейно. В тебе нет ни капли иронии. Готова поспорить, ты серьёзен даже в своих фантазиях.

– Ты что, шутишь? Во мне море иронии, и даже больше – очень, очень много иронии.

– Ты бесконечное отсутствие иронии, Уилбер. Интересно, как бы это назвал мистер Уайльд? Как важно не быть серьёзным?

– Не правда! На самом деле… на самом деле всё, что я делаю – это использую иронию самым ироничным образом, так что вам просто кажется, что её у меня нет.

Все рассмеялись, как будто говоря: «Неплохая попытка, Уилбер».

Хлоя быстро перешла на мою сторону, чтобы защитить меня от Каролины, которая не хотела, чтобы я вот так просто соскользнул с крючка.

– Ладно, Мисс Госпожа, но прежде чем вы приступите к завтраку из филе пениса, хочу Вам сообщить, что в Вас самой не больше утончённости, чем в долбанных фильмах Брукхаймера [118]. Ой, об этом даже говорить смешно…

– Ладно, ладно, ребята. Стюарт, кажется, собирался всё объяснить, – перебил Скотт.