Жизнь других людей, стр. 6

– Нет. Не могу. Потом мне с ними не рассчитаться. Ни за что, Фэй. – Я начинаю злиться. Что она понимает? Она не представляет, как я живу. У нее есть Саймон, он в любой момент дает ей столько денег, сколько нужно. Ей не приходится сидеть по ночам и проверять банковские распечатки, подсчитывая на полях, хватит ли денег, чтобы оплатить счет за электричество и купить стиральный порошок. – Ты не понимаешь, – резко бросаю я.

Меня подмывает добавить еще кое-что, но мне не хочется ссориться.

– Нет, понимаю, – тихо говорит она. – Я знаю, что ты так думаешь, но тебе это только кажется. Я все понимаю.

– У тебя нет моих проблем.

– Ты права. Но это не значит, что я не вижу твоих.

Мое раздражение мгновенно улетучивается.

– Извини.

Она моя подруга, моя самая близкая подруга, которая изо дня в день присматривает за моим ребенком и не берет за это ни пенни. Она никогда не жалуется и не говорит: «Извини, сегодня не получится. Я не спала всю ночь, потому что мой сын капризничал, у меня болит голова, дома черт-те что, и для полного счастья мне не хватает только еще одного ребенка». Когда Дэниел ушел и я в истерике позвонила ей, она, не раздумывая, примчалась, чтобы поддержать меня. Мы вместе учились в университете, вместе отходили нашу первую беременность. Мы знавали друг друга в лучшие и в худшие времена. Мы понимаем друг друга почти без слов.

– Извини, – повторяю я. – Просто я проторчала весь вечер над банковской распечаткой. Это просто ужас.

– Ты можешь взять еще работу? Днем? Или вечером? За Элли я присмотрю.

– Нет. – Я и так ее не вижу. Скоро она будет считать своей матерью Фэй. – Ничего. Скоро она пойдет в школу. Я справлюсь. Наверное, я не в духе из-за того, что не могу купить себе те туфли в «Фэйс».

– Те самые, с открытыми носками?

– Все равно мне некуда их надеть, так какой смысл?

– Смысл в том, чтобы доставить себе радость. Мы все этого заслуживаем. Если себя не баловать, жизнь будет мрачной и серой.

– Ладно… уговорила, давай сходим выпить в пятницу.

– Я угощаю…

– Ни за что. Ты права, не разорюсь же я из-за пары бутылок пива. Помнишь, как мы в первый раз пошли в бар?

– И денег хватило на полпива на двоих…

– Мы не смогли наскрести даже на порцию чипсов…

– А старый бармен сжалился над нами и налил нам еще одну кружку!

– Наверное, старому бармену было не больше тридцати! – замечаю я, и мы смеемся, а потом разом умолкаем.

Нам обеим скоро исполнится тридцать.

Какой я представляла себя в тридцать лет? Каким я видела свое взрослое будущее, когда сидела на лекциях по социологии, мечтательно глядя в окно?

Я твердо знала, кем хочу стать, и не сомневалась, что, даже если у меня ничего не выйдет, я все равно буду Кем-то, а не Бог-Знает-Кем. Я ни за что не буду такой, как все. Когда в моей жизни появился Дэниел и мы стали жить вместе, мы были убеждены, что будем необыкновенной парой. Мы считали, что нам предначертано исключительное будущее. Мы никогда не станем занудами, никогда не поселимся в пригороде и не будем выплачивать закладные. Мы не будем работать с девяти до пяти, мыть машины по воскресеньям и стричь лужайки, как наши соседи. Мы не будем ссориться – мы будем не такими, как все. Мы будем друзьями и единомышленниками.

– Мы думали, что никогда не станем занудами, помнишь? – шепчу я в трубку и чувствую, как у меня в груди набухает огромный ком, наполняя меня невыносимой болью.

– Мы не зануды! – возражает Фэй. – О чем ты говоришь? Какие же мы зануды? У нас все впереди!

– Ты полагаешь?

– Конечно! Брось, не унывай, в пятницу вечером покажем всем, на что мы способны…

– Не думаю, что я к этому готова…

– Еще как готова, – решительно говорит она. – Приведешь себя в порядок, выпьешь кружку пива и станешь человеком.

– Ну, раз ты так считаешь…

Я соглашаюсь только ради Фэй.

Пятница

Честно говоря, все складывается не так плохо. Из-за Элли мне очень хотелось, чтобы неделя прошла хорошо. Сейчас середина полугодия, и она не ходит в садик. Каждый раз, когда в садике каникулы, я обещаю себе, что мы будем проводить много времени вдвоем, мать и дочь, гулять на свежем воздухе, любоваться цветами и пересчитывать разные предметы. Будем читать книжки и играть в супермаркете в «Обмануть всех» [1], чтобы она могла выучить буквы. На самом деле утром я заталкиваю полусонную дочь в машину, по дороге она обычно хнычет, что я не дала ей съесть или надеть то, что она хотела, потом я высаживаю ее у Фэй, которая присматривает за ней, пока я не закончу работу. После работы я возвращаюсь к Фэй, и мы пьем кофе с сандвичами, надеясь, что девочки поиграют спокойно еще какое-то время и при этом не убьют Джека.

Но на этой неделе я сделала над собой титаническое усилие. В среду, закончив уборку у Дотти (Хиллсайд-авеню), я взяла ее пса и вернулась с ним к Фэй, чтобы Элли и Лорен могли с ним погулять. Для того чтобы должным образом оценить мой подвиг, нужно немного знать Тоссера. Тоссер – так зовут собаку Дотти – настоящее чудовище. Дотти взяла его щенком у вдовы пьяницы-шотландца, который, подзывая пса, обращался к нему не иначе как: «Эй, ублюдок!» Однажды хозяин собаки, изрядно набравшись, упал в канал и утонул. Его жена жаловала собаку не больше мужа и очень обрадовалась, узнав, что Дотти хочет завести щенка. Обычно я гуляю с Тоссером в среду утром. Сама Дотти страдает артритом, ей тяжело ходить, и она считает, что псу время от времени нужно размяться. Вообще-то, беспокоится она напрасно, – бросаясь на мои ноги и пытаясь вцепиться мне в горло, Тоссер устраивает себе такую разминку, которой вполне хватит на неделю. По неведомой причине дети считают его очень милым и обожают с ним гулять, поэтому в эту среду он разминался вдвое больше обычного. Мало того что паршивец атаковал меня утром, когда его удовольствие оплачивается, при этом до конца дня мне пришлось вести разговоры в духе приведенного ниже:

– Мамочка, почему мы тоже не заведем собачку?

– Потому что они очень дорого стоят.

– А если я отдам тебе деньги из моей свинки-копилки, мы сможем купить собачку?

– Нет, этих денег на собачку не хватит. Всех копилок на свете не хватит, чтобы купить собачку.

– А почему мы не можем взять к себе Тоссера?

– Потому что его хозяйка – Дотти. Кроме того, Тоссер – подлая и жестокая тварь, он искусал мне все ноги, и даже если меня озолотят, я не пущу его к себе в дом.

– Но ты говорила, что Дотти не может с ним гулять, потому что у нее болят ноги…

– Но она все равно его хозяйка.

– Тогда я спрошу у Дотти, может быть, она согласится его отдать.

– Нет, не спросишь. Собаки у нас не будет.

– Но я хочу собаку! Я люблю Тоссера, мамочка! Я хочу такую собаку, как Тоссер! Я хочу собаку…

– Хватит про собаку! Не желаю больше этого слышать! И про чертова Тоссера не хочу слышать!

– Мамочка, ты злая!

Где мои прекраснодушные планы.

В четверг, прибрав Сельский домик, я веду Элли и Лорен в бассейн. Так я могу хоть немного отблагодарить Фэй и позволить ей передохнуть, если, конечно, ей удастся на часок-другой утихомирить Джека.

– Джек идет купаться! – басом заявляет Джек, наблюдая, как я укладываю в сумки девочек полотенца и купальники.

– Нет, Джек, – мягко говорит Фэй.

– В другой раз, Джек, – лицемерно добавляю я.

– Ты очень противный! – безапелляционно объясняет ему Лорен. – Все время орешь.

Джек немедленно заходится криком.

– Вот видишь! – удовлетворенно говорит Лорен.

– Жаль, что он все время плачет, – говорит Элли. – Если бы он не плакал, мы бы взяли его, да, мамочка?

– Да, детка.

Не исключено.

Плавание в бассейне с двумя четырехлетними девочками – не самое увлекательное занятие. Можете мне поверить. Мы отправляемся в лягушатник. Элли плещется с надувными нарукавниками, Лорен недавно научилась плавать без них – каждую субботу она ходит в бассейн с отцом. Элли завидует ей, она стаскивает нарукавники и тут же захлебывается. Наглотавшись воды, она начинает плакать и еще больше злится на Лорен, которая, похваляясь своим умением, плавает вокруг. Я то прикрикиваю на Лорен, чтобы та прекратила хвастаться, то напускаюсь на Элли, чтобы она не снимала нарукавники и не утонула.