Ночной гость, стр. 39
– А что ты готовила?
– Ну что еще? – недовольно буркнула Фрида, как будто она стояла головой вниз, роясь в постельном белье в неудобном шкафу, хотя на самом деле она просто клала в холодильник пакеты с мясом.
– Что ты готовила, когда масло загорелось?
Фрида вздохнула и встала за дверцей холодильника.
– Рыбные палочки, – ответила она.
– А-а.
– Что, Шерлок, показать тебе коробку? Или содержимое мусорного ведра?
Рут улыбнулась:
– Мне просто было интересно.
Фрида побежала в столовую, села за стол и, к удивлению Рут и, похоже, к собственному удивлению, опять расплакалась. Какой ранимой Фрида была сегодня! Рут стало ее жаль.
– Сегодня мне здорово досталось. – Плач совсем не изменил голос Фриды, но Рут не могла видеть слез на ее лице, ее охватило отчаяние.
– Не надо! – воскликнула Рут. – Не плачь, дорогая. Все хорошо. Все прекрасно.
Потом Фрида опустила голову на стол. Ее прическа прекрасно подходила для этого маневра, и строгий пучок не растрепался. Рут удалось хорошо рассмотреть шею Фриды сзади. Она была гладкой, если не считать одной толстой складки, пересекавшей ее, как защитный ров. Ее кожа показалась Рут бледнее обычного, и это ее обеспокоило. Она тщательно осмотрела руки Фриды, которые тоже были бледными и землистыми. Потом она вспомнила, что скоро конец зимы. Зимой все бледнеют. Волосы Фриды были цвета лесного ореха, насыщенного рождественского цвета, который очень подходил к ее побледневшей коже. Какая она умная и предусмотрительная. Но рыбные палочки? В масле? С утра?
Фрида посмотрела на Рут из-под сложенных на столе пастельных рук:
– Ты слишком добра ко мне. Прошлой ночью…
– А теперь послушай, дорогая, – сказала Рут, которой показалось, что для подобных утверждений необходима мягкая строгость, – не надо плакать. В глубоком синем море много рыбы.
Рут легко было это говорить, сидя в безопасности в своем удобном кресле. Как будто она вспоминала язык, который давно забыла, и чувствовала, что еще не до конца понимает его смысл.
Фрида приподняла голову с влажного стола. Ее лицо было испачканным и мокрым, но она уже не плакала.
– Ты смешной божий одуванчик, – сказала она.
Рут было не смешно, но она улыбалась и улыбалась.
14
Позже в тот же день зазвонил телефон. Резкий звук испугал сидевшую в кресле Рут, которая сквозь дремоту смутно слышала, как Фрида убирается в кухне. Рут снился сон о трапеции и плавательном бассейне, она висела в воздухе на трапеции, а внизу мерцала хлорированная вода, почему-то представлявшая опасность.
На звонок ответила Фрида.
– Да, Джефф, – сказала она. – Да, небольшое приключение. Она в порядке, глупая пташка. Завтра она, возможно, уже обо всем забудет… И потом: – Нет, Джефф, не совсем так… – И наконец: – Конечно. Конечно, она здесь.
Фрида принесла телефон Рут и отправилась отскребать побуревшую кухню. Рут прижала трубку к уху.
– Ма? Мне только что звонила Эллен Гибсон. – Голос Джеффри почему-то доносился до Рут из-за угла, и это было подозрительно.
– Милая Эллен! – воскликнула Рут.
– Она сказала, что сегодня ты была в городе. Зачем?
– Мне просто захотелось, – ответила Рут. Она догадывалась, что с ней что-то не так, но не могла решить, что полагается чувствовать по этому поводу. – Ведь это не запрещено, верно?
Джеффри секунду молчал.
– Мне бы хотелось тебя навестить, посмотреть, как ты там. Что ты об этом думаешь?
– Звучит заманчиво, – сказала Рут. Однако она пока не решила, заманчиво это или нет.
– Не слышу в твоем голосе уверенности.
– Есть одна проблема… – Внезапно ее охватило беспокойство по поводу того, в чем эта проблема состоит.
– Вот именно! – Джеффри налетел на нее, как бы заманив в тайную ловушку.
– Вспомнила! Проблема в том, что я не могу добраться до вокзала.
– Меня не надо встречать на вокзале, ма. Я возьму такси.
– О, замечательно! Тем лучше. Ведь у меня нет папиной машины.
– Что ты имеешь в виду? Куда она подевалась?
– Ну разумеется, она никуда не подевалась. Я ее продала.
– Ты мне не говорила, что продаешь папину машину.
– Я ее не продаю, – сказала Рут. – Я ее продала.
– Когда?
– Все устроила Фрида.
– Так это она? Она все устроила? – Джеффри заговорил адвокатским голосом Гарри, обдумывая, умалчивая о чем-то, высчитывая тайные возможности, возникшие в его математическом мозгу. – Слушай, как насчет ближайшего уик-энда? Я посмотрю расписание, но если я прилечу в пятницу вечером, это тебя устроит?
– Да, конечно. Хорошо. – Потом ее встревожило, что пятница совсем близко. – В эту пятницу? Так скоро?
Фрида, перестав скрести, смотрела на нее через плечо.
– Чем скорее, тем лучше, – сказал Джеффри, и это решило дело. Да, чем скорее, тем лучше. – Значит, в пятницу. Ты не ждешь других таинственных гостей? Каких-нибудь бойфрендов? Мы чудно проведем время. Поиграем в скребл и посмотрим на китов.
Значит, Джеффри не беспокоит ее поездка в город в том смысле, в каком она беспокоит Фриду. Он ее добрый и великодушный сын, ее снисходительный сын. Добрый и отзывчивый. Таким когда-то был его отец. Непреклонным, но полным сочувствия. Он был блюстителем закона. Рут позвала Фриду, чтобы та повесила трубку. Бояться было нечего.
Но лицо Фриды напоминало утес в тучах.
– Что ожидается в пятницу? – спросила она, прислоняясь к стене, как будто ее только что выбросило на берег – не больше и не меньше. Все, что ее окружало, имело вид обломков с затонувшего корабля, но темные полосы на кухне после ее уборки выглядели вполне пристойно, даже старомодно.
– Джеффри приезжает, – ответила Рут.
– Зачем? Что ты ему сказала?
– Ничего, – ответила Рут. Она чувствовала, что вовлечена в течение событий, которыми она не управляет, но была спокойна.
– Сначала Эллен, потом Джефф. Эти двое всюду суют свой нос. – Фрида произнесла имя Эллен с особой злобой. Она отошла от стола к окну, потом вернулась к столу, когда же Фрида во второй раз очутилась у окна, то стала по нему постукивать расчетливой рукой. – Есть парочка вещей, о которых мы не скажем старине Джеффу.
– Каких вещей?
– Прежде всего мы не скажем о тигре. – Голос Фриды звучал почтительно и льстиво.
– Я думала, ты гордишься тигром.
Фриде не удавалось казаться гордой. Похоже, ей вообще не удавалось что-то важное. У Рут возникло впечатление, что она вот-вот упадет в обморок, что она держится только потому, что постукивает по стеклу.
– Если бы Джефф знал о тебе то, что знаю я, он поместил бы тебя в приют. Ты знаешь, чтo это означает: прощай, дом, прощай, вид на море, прощай, разборчивость в еде. Прощай, Фрида.
Рут обдумала эту возможность. В данный момент она представлялась ей вполне утешительной.
– И он никогда не позволит тебе поехать к Ричарду. Понимаешь? Никто тебе этого не позволит. Они скажут, что ты слишком стара и он слишком стар и вы не сможете заботиться друг о друге. Скажут, что это в твоих же интересах.
– Кто скажет? – испуганно спросила Рут не только из-за того, что ее остановят, но при звуке имени Ричарда, которое было важным для нее прошлой ночью или даже сегодня утром. Хотела ли она к нему поехать?
– Джефф, – ответила Фрида.
– Джеффри меня не остановить.
– Но если Джеффри захочет, тебя остановит закон. И правительство.
– Правительство – это ты.
– Что ж, я увольняюсь.
– Когда?
– Прямо сейчас, – сказала Фрида. – Но я могу тебе помочь, Рути, если ты поможешь мне.
Рут кивнула. Ей нужно было подумать. К тому же ей хотелось есть. Почему у нее до сих пор болят плечи?
– Решено. Тогда я воспользуюсь телефоном, – сказала Фрида. – Позвоню Джорджу.
– Быть может, Джордж наведет порядок в саду. – Рут беспокоило состояние сада. Джеффри это не понравится.
– Я позвоню ему из своей комнаты. Конфиденциально.
Рут снова кивнула. Кивать было приятно, и она продолжала это делать. «Да» говорила она кивком и снова «да» и «да». Как часы, подумала она. Она мудра и щедра. Фрида ушла, и Рут направилась в гостиную. Она искала Ричарда. Не потому, что ей казалось, что он там, а потому, что там могла найти его следы. Что-нибудь доказывающее, что он действительно положил ей руку на колено и сказал: «Пожалуйста, подумай об этом». Единственной необычной вещью в гостиной была вмятина на абажуре, Рут попыталась ее убрать, но только сделала глубже. Подняв руки к свету, она заметила смешные желтые пятна на руках.