Флотская богиня, стр. 64

В полночь их первую роту подняли по тревоге и повезли на ближайший полевой аэродром, в окаймленную холмами приморскую низину, что когда-то давно, очевидно, была дном речного лимана. Рядом, за дамбой, плескался морской залив; берег его срочно обустраивали уходящими в море причальными стенками.

На этом аэродроме десантники уже проходили наземную парашютную подготовку. Теперь они были уверены, что сегодня их наконец поднимут в воздух на транспортных «кукурузниках» и после двух самолетных кругов над морем десантируют на окрестные поля.

Первый взвод уже стоял построенным с полной выкладкой, как вдруг появился дежурный по аэродрому и сообщил, что комбата Корягина срочно вызвал к себе начальник аэродрома. Когда вскоре капитан появился в сопровождении какого-то подполковника, Евдокимка нутром учуяла: в их учебном плане что-то явно пошло… не по плану.

– Так, рота, слушать меня внимательно! – зычным голосом объявил Корягин. – Приказано создать боевую десантную группу из сорока шести бойцов. Больше мы попросту не успеем перебросить. При этом жесткое условие: добровольцами могут стать только те, кто уже побывал в боях.

– Ох, не к добру у меня всю прошлую ночь левая пятка чесалась, – доверительно признался Евдокимке «хлопец из Голой Пристани».

– С сутью боевой задачи я ознакомлю уже саму группу, – завершил свое сообщение комбат. – Но сразу же предупреждаю: задание крайне опасное.

– Можно подумать, что какие-то боевые задания у десантников бывают неопасными, – с каким-то высокомерием в голосе произнес подполковник, как бы рассуждая вслух.

– Рота только что сформирована, – огрызнулся Корягин. – Бойцы еще не прошли и половины курса подготовки.

– Но чему-то же их обучали… – заметил начальник аэродрома.

– Многие из них еще ни разу не были в бою…

– Именно поэтому генерал приказал, чтобы в группу вошли только обстрелянные бойцы, – парировал подполковник. – И командира группы нужно подобрать толкового; ответственность на нем, сами понимаете какая…

Пока командиры выясняли отношения, бойцы жались под напором холодного, прорывающегося с моря ветра и решали каждый для себя, возможно, главный вопрос всей их недолгой солдатской жизни: выходить из строя или не выходить? Сыграть в рулетку со смертью уже сегодняшней ночью или еще повременить в попытке перехитрить судьбу, оттягивая свой смертный час?

Комбат намеревался еще что-то выспросить у подполковника, но тот жестко уведомил его: «Инструктаж группы, ее вооружение и обеспечение довольствием проведем у складов, слева от командного пункта. Жду там. Не теряйте больше ни минуты». И ушел.

– Итак, вы все слышали. Старший лейтенант Качин, приступайте к формированию десанта.

– Исключительно по существу вопроса… – как всегда, попытался было навязать некую «строевую полемику» Георгий Аркашин.

Однако капитан тут же пресек эту попытку:

– Ты фрицам задавать вопросы будешь, Аркаша, – подал голос Виля Таргасов. – Причем исключительно по существу, и в письменном виде.

Прежде чем комроты успел скомандовать: «Добровольцы – два шага вперед!» – значительная часть подразделения качнулась и проделала эти самые два шага. Уже привыкшая все делать по команде, Евдокимка слегка замешкалась, но, увидев впереди себя могучую спину Климентия, тут же рванулась вперед и протиснулась между ним и сержантом Сожиным.

– Ты-то чего приперся? – сквозь стиснутые зубы проговорил старшина, давно догадывавшийся, что Гайдук годик-полтора приписал себе. – Не понимаешь, куда нас бросают?

– В десант нас бросают, старшина, – пожала плечами Евдокимка.

– Без тебя обойдемся, – точно так же, вполголоса, поддержал его инструктор-дальневосточник.

– Вернись в общий строй, а то по шее получишь, – еще суровее настаивал Климентий. – Только-только из госпиталя выкарабкался. Мало показалось?

– Для того и выкарабкивался, чтобы за тобой и Сожиным в бою присматривать: как бы в тыл не побежали.

– Совсем обурел, – покачал головой инструктор, но тут же заверил старшину: – Правильным охотником будет, я говорю.

Все разговоры прекратились, когда комбат объявил, что командование отрядом он принимает на себя, приказав Качину, на время его отсутствия, исполнять обязанности комбата. Старший лейтенант попытался убедить его, что прибегать к такому решению не следует и что командование бригады это решение не одобрит, однако капитан, обычно реагировавший на подобные возражения зычным рыком, теперь, на удивление смиренно, объяснил:

– Да что это за командир – это я о себе – который готовится вводить в бой целый взвод морской пехоты, а сам до сих пор так толком и не обстрелян? С комбригом объяснюсь после задания.

Считая, что все объяснения подчиненными получены, он, по своему усмотрению, проредил строй; при этом ввел в него двух санитаров и оставил место для радиста, обещанного начальником аэродрома. Заметив в добровольцах младшего лейтенанта Демешина, комбат тоже велел ему выйти, мотивируя это тем, что офицеров в роте остается некомплект, и заменяя его маявшимся чуть в сторонке инструктором-подрывником Варавиным по прозвищу Взрыватель.

– Не возражаешь, сержант? Вижу, что не возражаешь, – не позволил он инструктору прийти в себя. – Вот, в десанте взрыватели нам и понадобятся.

– Как, впрочем, и «рубатели», а также «колотели», – уточнил Аркашин, исключительно по существу вопроса.

Евдокимке показалось, что возле нее комбат остановился только для того, чтобы вернуть ее в общий строй, однако в последнее мгновение он передумал и, вслух рассудив, что без снайпера в отряде не обойтись, приказал:

– Ты, ефрейтор, возьмешь под свою опеку радиста. Оберегать его будешь, как…

– …как будущую тещу перед новобрачной ночью, – тут же заполнил его заминку Аркашин.

– Приблизительно в таком ключе, – согласился Корягин. – И чтобы ни один фриц даже близко к нему не подступился! Это приказ.

«Значит, придется искать укрытие и отсиживаться за чьими-то спинами», – недовольно уяснила для себя Степная Воительница, понимая, что оспаривать приказ бессмысленно.

Марш-броском перебазировав команду к складу аэродрома, комбат приказал Климентию, назначенному его заместителем, вооружить бойцов «до крайней возможности», а сам направился к подполковнику уточнять задание.

Заведующим складом оказался старшина – эдакий «мужичок с ноготок». Неподогнанное обмундирование сидело на нем так, что становилось стыдно и за должность, которую этот вояка занимал, и за армию, где по недосмотру командования служил. Начал старшина вооружение моряков с того, что велел разобрать саперные лопатки.

– Это еще зачем? – возмутился бывший командир эсминца Кошарин, любую попытку заставить его окапываться воспринимающий как личное оскорбление. – Мы же морские пехотинцы, а не гробокопатели.

– А это же не что-нибудь, а саперная лопатка, дураша! – возмутился тыловик. – Специально приказал заострить. В рукопашном бою – первейшее оружие. Проверено.

– Бери бери. Старшина прав, – поддержал его Сожин. – В контратаке, когда сходятся в рукопашной, впиваясь в глотки…

На складе уже оказались подготовленными полсотни солдатских вещевых мешков с десятью гранатами-лимонками, сотней ружейных патронов и трехсуточным сухим пайком в каждом. Все это добро предназначалось какой-то парашютно-диверсионной группе, которую со дня на день собирались забросить в Крымские горы, как и два ручных пулемета – с пятью снаряженными дисками на каждый. Но ситуация изменилась, и теперь все это должна была пустить в ход группа Корягина.

– Только так: мешки, пулеметы и все прочее имущество после десанта вернуть! – фальцетно известил завскладом. – По описи, под расписку.

– Да не волнуйся, старшина, все вернем, – успокоила его Евдокимка, оказавшаяся к нему ближе всех. – Особенно гранаты. Каждый осколок – по описи.

Еще не умолк смех, как Степная Воительница тут же «подкатилась» к начхозу насчет винтовки с оптическим прицелом.