Глубина в небе (сборник) (перевод К. Фалькова), стр. 53

В каком-то смысле Нювен и создал современную Чжэн Хэ. Широкополосные радиопередачи коробейников описывали жизнь Нювена достаточно детализированно, однако были изрядно подслащены. Существовали иные версии его биографии — противоречивые шепотки меж звезд. Каждый аспект жизни этого человека стоил исследований. Фам Нювен родился на Канберре перед самой высадкой Чжэн Хэ. Ребенком Нювен попал в Чжэн Хэ извне… и преобразил ее. За несколько веков он привел коробейников к империи, самой великой империи Человечества. Он стал Александром Человеческого Космоса. Как и Александровой, его империи была суждена недолгая жизнь.

Этот человек был гениальным завоевателем и организатором. У него просто не хватало инструментов.

Нау напоследок полюбовался небесной голубизной прекрасной Арахны, и диск планеты утонул за башнями Хаммерфеста. Теперь у Нау была мечта. Пока что он признавался в ней только самому себе. Через несколько лет он завоюет расу пауков, некогда странствовавшую меж звезд. Через несколько лет он вскроет глубочайшие тайны флотской автоматики Чжэн Хэ. Располагая всем этим, он станет равен Фаму Нювену. Располагая всем этим, он сможет основать звездную империю. Но мечта Томаса Нау простиралась дальше этого, ибо он уже располагал инструментом, отсутствовавшим в распоряжении Фама Нювена, Тарфа Лу и остальных. Фокусом.

До мечты было полжизни, путь к ней преграждали Изгнание и такие опасности, каких, может, и представить пока нельзя. Иногда он задумывался, а не сошел ли с ума, воображая, что сумеет добиться желаемого. О, но как же ярко пылала в его мозгу мечта!

Фокус поможет Томасу Нау удержать добычу. Аврал Томаса Нау станет империей, объединяющей весь Людской Космос. И эта империя будет вечной.

17

Разумеется, официально забегаловки Бенни в природе не существовало. Бенни отхватил себе кусок пустого пространства между внутренними пузырями. Работая в свободное время, они с отцом постепенно обставили его мебелью и аркадами для невесомости, а стены обклеили видеообоями. На стенах кое-где еще проглядывала паутина служебных труб, но даже ее закрыли цветастой лентой.

Когда расписание вахт приводило Фама Тринли на дежурство, он большую часть свободного времени зависал у Бенни. А свободного времени прибавилось, поскольку он напортачил со стабилизацией скал первой точки Лагранжа, и на эту работу поставили Киви Лизолет.

Запах хмеля и ячменя встретил Фама Тринли еще в дверях. Рядом с его ухом проплыло скопление пивных капелек, чтобы, вильнув, юркнуть к вентиляционную щель.

— Эй, Фам, ты где шатался? Хватай стул и падай.

Обычные его собутыльники сидели в основном на потолке аркадной зоны. Фам помахал им и скользнул через помещение, устроившись на внешней стене. Это значило, что смотреть он будет в сторону от остальных, но места тут было не так много.

Трад Силипан махнул в ту сторону, где над барной стойкой парил Бенни.

— Где пиво и закусь, Бенни, дружище? И одну большую этому военному гению!

Все заржали, хотя Фам негодующе хмыкнул в ответ. Он очень старался, зарабатывая себе репутацию болтливого хвастуна. Хочешь услышать невероятную побасенку? Просто дай Фаму Тринли потрындеть дольше ста секунд кряду. Разумеется, если у тебя хоть какой-то здравый смысл присутствует, сразу поймешь, что это чушь собачья, а если и нет, то героические фрагменты истории — чужая заслуга. Фам оглядел забегаловку. Как обычно, больше половины клиентов были из авральников-фолловеров, но в каждой группе присутствовал и кто-нибудь из Чжэн Хэ, порою двое. После Поджига, после Резни Дьема, минуло больше шести лет. Для большинства — почти два года реальной жизни. Выжившие Чжэн Хэ постепенно приспосабливались. Не ассимилировались, но, как и Фам Тринли, стали интегральной частью Изгнания.

Хуньдэ Вэнь проплыл к ним от барной стойки. Он тащил за собой авоську с питьевыми грушами и закуской (рисковали, импортируя ее в бар, опять-таки они с Бенни). Разговоры на секунду прекратились: Хуньдэ раздавал заказы, получая взамен обязательства.

Фам взял грушу с пивом. Груша была из новенького пластика. Бенни, значит, договорился с теми, кто на астероидах работает. Небольшая фабрика летучих веществ поглощала воздушный снег, водяной лед и поверхностный алмаз… а взамен выдавала сырье, в том числе пластик для питьевых груш, мебели и игровых приспособлений. Даже главный аттракцион заведения был продуктом скальной фабрики, тронутым, правда, магией бактериальной ямы времянки.

На груше с одной стороны имелась многоцветная надпись: ПИВОВАРЕННЫЙ ЗАВОД «АЛМАЗЫ И ЛЕД». И картинка, на которой алмаз погружался в пивную пену. Картинка была сложная — явно печать с оригинала, нарисованного вручную. Фам посмотрел на искусный рисунок. Спрашивать ничего не стал: другие спросят… каждый по-своему.

Трад с приятелями тоже заметили картинку, раздался взрыв смеха.

— Эй, Хуньдэ, ты сам нарисовал?

Старший Вэнь застенчиво улыбнулся и кивнул.

— Эй, ты смотри, прикольно. Конечно, не так, как фокусированный художник нарисовал бы.

— Я думал, ты же вроде физика был, пока тебя не выпустили на свободу?

— Астрофизик. Да… я… я почти ничего не помню. Я новому учусь.

Авральники еще несколько минут трепались с Вэнем. Настроены они были в целом дружелюбно и, кроме Трада Силипана, сочувственно. Фам смутно помнил Хуньдэ Вэня до атаки: открытый, доброжелательный ученый. Ну что ж, добрый нрав его уцелел. Хуньдэ постоянно улыбался какой-то извиняющейся улыбкой. Личность его напоминала теперь керамический сосуд, однажды разбитый, затем кропотливо склеенный; функциональность сохранена, но дополнена хрупкостью.

Вэнь принял последнюю расписку и поплыл обратно через забегаловку. На полпути к бару он замер. Повернул ближе к обоям, посмотрел на астероиды и солнце. Казалось, он на миг забыл, что происходит, и снова увлекся загадками В(ы)ключенной. Трад Силипан фыркнул и склонился к Тринли через столик:

— Совсем не от мира сего, э? Обычно в завязке эти чудики получше.

Бенни Вэнь выбрался из-за барной стойки и увел отца подальше. Бенни был из тех, кто дышал огнем на авральников. Чтобы узнать в нем уцелевшего участника заговора Дьема, напрягаться не было нужды.

Разговоры возобновились; пошла беседа о прочих важных вопросах этого дня. Чжау Синю требовался кто-нибудь с вахты A, желающий поменяться на вахту B: его дама сердца застряла на другой вахте. Такую перестановку должен утвердить вахтмастер, но если все согласны… Кто-то указал, что одна женщина из Чжэн Хэ, работающая в квартирмейстерской секции, посредничает в таких делах в обмен на другие услуги.

— Гребаные коробейники за все цену назначают, — пробормотал Силипан.

Тринли поспешил облагодетельствовать собравшихся историей (вполне реальной, но сдобренной такими нелепостями, что ее кто угодно счел бы враньем) об экспедиции с долгой вахтой, которой он-де командовал.

— Пятьдесят лет — и всего четыре группы вахтенных. Под конец пришлось поступиться правилами и позволить завести детей в полете. К тому моменту мы получили рыночное преимущество…

Фам пустился в подробности, но Трад Силипан ткнул его под ребра.

— Тсс! О мой повелитель, могучий торговец из Чжэн Хэ! Смею остеречь: явилась твоя Немезида!

Вокруг захихикали. Фам негодующе зыркнул на Силипана и обернулся.

Киви Лин Лизолет появилась в дверях забегаловки. Извернувшись в воздухе, она опустилась рядом с Бенни Вэнем. Возникла пауза, и голос ее донесся до сидевшей на потолке группки Тринли.

— Бенни! Ты формы на перетасовку заполнял? Гунле прикроет…

Двое перелетели к другому концу барной стойки, продолжая шептаться, и разговоры возобновились. Киви углублялась в переговоры, выкручивая Бенни руки насчет какой-то новой сделки.

— А это правда, что она все еще отвечает за стабилизацию скал? Я-то думал, Фам, это твоя работка.

Чжау Синь скорчил гримасу:

— Сбавь обороты, Трад.

Фам воздел длань, имитируя раздраженного старикана, который пытается выглядеть важнее, чем есть.