Путь прилива, стр. 16

На самом деле тетрадку заполняли оккультные диаграммы и описания магических ритуалов. Чиновник внутренне содрогнулся, вспомнив страницы, изрисованные бесконечными чашами, кинжалами и гадюками и прочей ересью, тоскливой, как… да тут и сравнения-то не подберешь. Если не считать общего представления о характере Грегорьяна, о его детской мании величин, единственной ниточкой среди всей этой мистической белиберды было упоминание, и неоднократное, о мадам Кампаспе.

Но Филиппа мы лучше обманем — так, на всякий пожарный случай.

— Вот и ладушки, — неопределенно откликнулся Филипп. Он взглянул на свою руку и покрутил в одному ему видимом стакане воображаемую жидкость. — Интересно, почему это фруктовый сок, полученный по проводам, никогда не бывает таким же вкусным, как настоящий?

— По проводам тебе передают вкус, аромат и больше ничего. Ты не чувствуешь реакции организма на выпитое — на сахар, мало ли еще на что. — На лице Филиппа застыло туповатое непонимание, — Ну, это вроде как с пивом по проводам — вкус есть, а трезвый как стеклышко. Просто в случае яблочного сока разница не столь ярко выраженная — тело чувствует, что здесь что-то не так, а сознательное восприятие отсутствует, ты не понимаешь, чего именно тебе не хватает.

— Ну, ты у нас прямо энциклопедия, — сказал Филипп.

Открыв глаза, чиновник увидел над собой лицо Чу.

— Нашла. — И снова эта опасная, диковатая улыбочка. — Идемте, это здесь, рядом.

Длинный сарай, пристроенный к задней, слепой стене гостиницы, имел всего одну дверь, узкую и обшарпанную; замок предусмотрительная сотрудница внутренней безопасности уже вскрыла.

— Мне нужен фонарь, — сказал чиновник и тут же вынул требуемое из чемоданчика. Они осторожно вошли.

На полу, засыпанном стружками и опилками, среди плотницких инструментов и беспорядочно наваленных досок стояло с десяток ящиков.

— Уезжать намылились, — сказала Чу. — Свернули свою лавочку. — Сунув руку в грубо взломанный ящик, она продемонстрировала чиновнику устричный нож, абсолютно идентичный тому, утреннему. — Приторговывают ребята археологией, как мы и думали.

Далее на свет божий появился второй устричный нож, третий, четвертый… Похожие друг на друга, как горошинки из одного стручка.

— Тут и всякое другое — керамика, копательные палки, рыболовные грузила, каждый предмет — в десятках экземпляров. А теперь, — Чу нырнула куда-то в темноту, — посмотрите на это.

Она поставила рядом с чемоданчиком чиновника другой, в точности такой же. Выданный, судя по маркировке, тем же самым оперативным отделом.

— Видите, что они придумали? Добывают где-нибудь подлинники, суют их в чемодан и заказывают копии. Подлинники возвращаются на место, и все шито-крыто. А может, вместо подлинников возвращаются копии — не думаю, чтобы это имело большое значение.

— Только для археологов — да и они, пожалуй, ничего не заметят.

— Вы узнали, откуда этот нож?

— Оригинал найден в Коббс-Крике при раскопках, — сказал чиновник. — Теперь он в драйхевен-ской экспозиции.

— Коббс-Крик — это же совсем рядом. Вниз по реке, сразу за Клей-Бэнком.

— Оригиналы — дело десятое, а вот где, спрашивается, раздобыли эти бандиты один из наших чемоданов? Вы с ним поговорили?

— Поговоришь тут. — Чу продемонстрировала вздувшиеся, почерневшие внутренности несчастного механизма. — Он умер.

— Идиоты проклятые. — Чиновник достал переходной кабель и соединил им два чемоданчика. — Не понимают ничего, вот и перегрузили. Прибор же очень тонкий — и до придури исполнительный. Заказывая продукцию в большом количестве, нельзя забывать о сырье, о необходимых элементах, иначе чемодан начинает сам себя переваривать. Прочитай его память.

— Не осталось ничего, кроме регистрационного номера, — откликнулся, помедлив секунду, чемоданчик. — Перед смертью он успел переработать всю защитную изоляцию, поэтому память погибла.

— Вот же мать твою.

— Помоги мне с этим сундуком, — сказала Чу.

Хрипя и отдуваясь, они протащили вскрытый ящик через узкую дверь и с грохотом уронили его на землю. Чиновник вернулся за своим чемоданчиком, а затем достал носовой платок и вытер со лба пот.

— Не спугнуть бы их только, а то мы тут такой тарарам устроили…

— А я это нарочно.

— Зачем?

Чу вынула тонкую сигару, не спеша закурила.

— Неужели вы думаете, что местные власти кого-то там арестуют за такую ерунду? Да еще — перед самым Приливом? Мелкие фальсификаторы, сбывающие свою продукцию внепланетным туристам, — ну кому до них какое дело? Чемоданчик — это уже посерьезнее, но он же умер и никому ничего не расскажет. Кроме того, серьезно поговаривают, что за несколько дней до Прилива Каменный дом объявит всеобщую амнистию по преступлениям, совершенным в Приливных Землях. Чтобы облегчить работу эвакуационной администрации. Как бы то ни было, обращаться в полицию нет никакого смысла — они там даже не почешутся. У нас остаются только две возможности. Первая — выкинуть все это хозяйство в реку, чтобы никто на нем не нажился.

— А вторая?

— Устроить побольше шума, перепугать жуликов до смерти. Думаю, этот самый бармен бежит сейчас отсюда куда глаза глядят, с постоянным ускорением, что твоя ракета. Постой тут немного, я пойду реквизирую чью-нибудь тачку.

Они утопили содержимое ящиков, а затем вернулись в бар. Посетителей здесь не прибавилось, а бармен исчез — позабыв второпях выключить телевизор. Чу прошла за стойку и наполнила два стакана.

— За преступление!

— И все-таки жаль, — вздохнул чиновник, — что они так легко отделались.

— Гоняться за людьми, — снисходительно усмехнулась Чу, — занятие грязное и неблагодарное, вот так-то, сынок. А что касается грязи, у нас ее столько, что вам в ваших заоблачных мирах и не снилось. Так что выше нос, пей и получай удовольствие.

На экране некий человек разговаривал со старым Ахавом о своем брате-близнеце, пропавшем в океане много лет назад.

— Убийца! — крикнул Ахав. — Он же был тебе братом, ты за него в ответе!

— С каких это пор сторож я брату своему? Прильнувшая к окну русалка смотрела на спорщиков с болью и удивлением. Они ее не видели.

5. О СОБАКАХ И РОЗАХ

Теперь среди бумажных цветов вспыхнули яркие шары, красные и синие, белые и желтые. Магнитное поле музыки, жаркой и настоятельной, захватывало гуляющих, кружило их всвоих силовых линиях и отбрасывало прочь, смеющихся и счастливых. Кто-то расстарался изготовить себе полный карнавальный костюм, кто-то ограничился маской и одной-двумя деталями, характерными для изображаемого персонажа. Плотоядно улыбались белокрылые ангелочки, воинственно размахивали вилами их рогатые, козлобородые оппоненты. Пьяно ковылял на своих котурнах полуголый, густо поросший курчавым волосом сатир.

Лейтенант внутренней безопасности Чу обрабатывала молодого красномордого, неуверенно отбрыкивающегося парня. Правой рукой она твердо удерживала своего кавалера за зад, левой — отнимала у него бумажный стаканчик.

— Хватит, ты и так уже до бровей набрался. Можно же заняться чем-нибудь поинтереснее.

Чиновник постарался ускользнуть незамеченным.

Толпа влекла его вдоль главной улицы неузнаваемо преобразившегося Роуз-Холла, мимо балаганов, каруселей и танцевальных площадок. То ли инстинктивно, то ли сознательно каждая группа гуляющих оттирала двойников на край, подальше от основных событий, словно говоря их отсутствующим хозяевам: не удосужились прийти лично — вот и смотрите издалека. Протолкавшись через цепочку таких электронных маргиналов, чиновник оказался в толпе энтузиастов, смотревших конкурс карнавальных костюмов. Молоденькие солдатики с повязками центральной эвакослужбы кричали и свистели, приветствуя своих фаворитов. Сочтя зрелище чересчур эзотеричным для человека приезжего, чиновник двинулся дальше, сквозь ароматы жареной свинины, крепкого сидра и каких-то совсем уже непонятных деликатесов.