Свидание на Аламуте, стр. 82
Тексты
Алексей, Пилатик и Ирка
В Новосибирск на золотой повозке наконец прикатила осень. Она шустро разгромила немногие уцелевшие тенты уличных кафе и опустошила пляжное полотенце, протянувшееся от Коммунального моста до самых заболоченных заливчиков Затона. На тротуары начал ложиться по утрам мокрый красный лист, словно березы и осины были ранены ею, а в рядах уличных торговцев привычно зажелтели тугие снаряды вареных кукурузных початков: еще слабых, молочной спелости, с ягодами, лопавшимися на зубах. Но было еще тепло. Солнце пригрело на первое сентября, давая раздолье бантикам и букетам, да так и осталось в этой осенней неге, тоскуя по летнему раздолью и долго задерживаясь на небе днем, не желая уходить.
В один из таких дней Алексей, в голубом костюме с искрой, в синей сорочке и желтом шейном платке, шел по Красному проспекту – от площади Свердлова до красных щербатых кирпичей Александро-Невского храма. Шел с Иркой. Женщина цокала по асфальту новенькими каблуками черных туфель, развевала расклешенные брюки и изредка поправляла слишком активно распахивающийся на голом выпуклом животе «офисный» пиджак. Ирка морщилась: в туфли она залезла явно не по своей воле.
– А я вчера босиком по Красному шлепала! – вдруг с гордостью сообщила она. – От самого «Рок-Сити» до метро… Представляешь! Вот в этом своем костюме да еще в плащике. И босиком! Народ весь буквально в кулачок сжимался… типа холодно. А мне плевать. Правда, кайф?
– Кайф, – согласился Алексей. – Все, увы. Финита ля комедия. Лето кончается!
Взгляд его упал на огромный рекламный щит, на котором роскошная блондинка протягивала солнцу свои голые, засахаренные песком ножки. «Отдых хоть куда! Туроператор „Африка“», – прочитал он на нем. Ирка тоже увидела этот призыв.
– Да-а… Эх, Лешка! Рвануть бы куда-нибудь… за тридцать три моря! Вон Людка рванула…
– Людка? – удивился Алексей. – Она же…
– …пропала, – обошлась без политкорректностей Ирка. – Ис-чез-ла, родная. Так она этим такую услугу Шимерзаеву оказала!
– Это тот, который у вас вроде как хранитель Принцессы, по голове треснутый?
– Да. Когда Людка пропала… и ее Мумиешка… он же сразу рванул в КГБ…
– Сейчас это не так называется.
– Да знаю я! Какая на хрен разница?! В общем, они приехали, он им Людку слил, типа, мол, украла, за границу продала. Нас всех на беседу таскали! А он сейчас, представляешь, каз-зел, – процедила она сквозь крепкие зубы, – ходит и рассказывает всем, что он ее еще заставит в тюрьме полы мыть и парашу выносить! Мол, найдется – и он ей устроит, за кражу национального достояния…
– Не найдется! – утешил Алексей.
– Чего не найдется?!
– Люда… то есть Мумиешка твоя… тьфу, то есть…
– Дурак ты, Леха! – рассмеялась Ирка. – Эх! Рвануть бы… в Африку, едрена-матрена. Вдвоем. На джипаре, а? Да ты не бойся, я приставать к тебе не буду…
…С момента отъезда Майи прошло чуть больше полутора недель. А Алексеем уже владела странная тревога. Мозг его стал избирателен: процеживал все новостные программы и слухи, заставил его начать покупать журналы со статьями о мировой политике и читать каждую статью. Алексей, никогда не интересовавшийся памятниками ЮНЕСКО или квотами продажи нефти для стран ОПЕК, стал выискивать все эти сведения. Газеты, журналы и новостные выпуски «EuroNews» преподносили большой выбор информации, не считая, конечно, шелухи.
Сначала журналисты расписывали побоище в Париже, в ходе которого погибло около шестидесяти полицейских и бойцов спецподразделений, около сотни – ранено, а также почти дотла был сожжен целый квартал. Началось, мол, все манифестацией студенток, оголивших грудь перед церковью Мадлен, а закончилось побоищем в престижном районе Малакоф. По данным СМИ, студенты протестовали против новых законов об обучении. В ходе этих беспорядков хаос перекинулся на арабские кварталы, шли столкновения с полицией, кто-то из высших чиновников департамента застрелился в туалете Дворца Правосудия… Некто Махаб аль-Талир, известный физик-ядерщик, заявил агентству «Франс-пресс» о том, что «…избиение арабских младенцев в Европе может вызвать потрясения на самой высокой скале Ирана». Но Алексей тут не вдавался в подробности. Потом пресса переключилась на таинственное покушение, совершенное на леди Сару Фергюссон, герцогиню Йоркскую, вроде как сначала застреленную при большом стечении народа на фольклорном празднике в знаменитом Стоунхендже, у Пяточного камня, а потом воскресшую на приеме в честь российских бизнесменов. Пресса публиковала ядовитые замечания о связях герцогини с какими-то «русскими волшебниками», о ее привычке являться на светские вечеринки в умопомрачительных нарядах от Reem Acra и босиком. Ее сравнивали с Траволтой и Гиром, одураченными, как известно, сайентологами.
Сообщали о странном землетрясении, произошедшем близ Лондона. Там такого не случалось с тысяча шестьсот пятьдесят шестого года. О внезапном крахе мощного Итало-французского банка. В числе причин называли возмущение на Нью-Йоркской фондовой бирже, к которому приложил руку русский олигарх Лиходеев. Говорили, что ему помогал какой-то странный монах в зеленых перчатках и балахоне… Вроде как в один прекрасный момент биржа заполнилась длинноволосыми молодыми людьми, типичными хиппи, которые начали сорить с балконов стодолларовыми бумажками. Маклеры побросали телефоны и кинулись собирать деньги; работа биржи была парализована на два часа. А за это время, под шумок, в Токио спустили акции этого банка и заодно еще полудюжины американских компаний. Примерно то же повторилось еще на паре бирж: ходили хиппи, словно неведомой машиной времени вынесенные с грязных нью-йоркских тротуаров шестьдесят восьмого, и сорили деньгами. Максимум, что им полагалось, – это штраф за «загрязнение общественных мест». Два десятка долларов… А вот Итало-французский банк, со всей его разветвленной системой филиалов, контролирующих добычу алмазов в Сьерра-Леоне и торговлю изумрудами в Ливане, канадский нефтяной шельф и афганский наркотрафик, история выбросила в мусорную корзину. Аналитики молчали, ошеломленные… Сам же глава банка, как передавали, очень вовремя разбился на своем частном самолете.
Потом на первые полосы вышла экспедиция сэра Джулиуса Джеффри Кроу, внезапно, из-за угрозы терактов, свернувшего свои раскопки на одной из самых легендарных пирамид и вернувшегося в Лондон с загадочной моделью, по виду – русской, но совершенной египтянкой по манерам. Имя этого археолога Алексей помнил. Этот англичанин не так давно приезжал в Новосибирск – Ирка что-то об этом рассказывала мельком.
Ну, а потом запала в память история в РГАЛИ. Питерский архив пострадал от рук одной из своих сослуживиц – двадцатидвухлетней сотрудницы. Та с утра пришла на работу, предъявив свой пропуск и не выказав никакого беспокойства, и принялась работать в архивах. А через два часа она хладнокровно, используя нож для резки бумаг, перерезала горло хранителю фонда Елене Мишкович, похитила несколько книг и направилась к выходу. По пути она тем же ножом убила сотрудника охраны, молодого парня, и рванула к выходу. При этом она завладела его «макаровым». Но по ее кровавому следу уже шли (кто-то нажал тревожную кнопку), поэтому у выхода ее встретил ОМОН. Та начала стрелять – ей отвечали. По подсчетам свидетелей, в хрупкую девушку попало не менее пятидесяти пуль, но под этим ураганным огнем она, убив четверых омоновцев, сумела сесть в чужой «лендровер» и покинуть место происшествия. Ее нашли только через шесть часов, в том самом угнанном «лендровере», на окраине Москвы. Она умерла от потери крови, которая случилась то ли от огнестрельных ранений, то ли от перерезанного ей кем-то горла. Книги при ней так и не обнаружили.
Был в этом нелогичном, спонтанном преступлении какой-то дьявольский, зловещий замес, и Алексей это ощутил. Но Питер – далеко, и вся эта катавасия его не касалась. Просто занозой засело в памяти, и все.