Новые приключения Майкрофта Холмса, стр. 37

Холмс остановился.

– Ах да! Старший инспектор Прайс! Мне следовало бы посоветоваться со Стренджем. Учитывая прошлое Прайса, он может оказаться человеком, так сказать, гибким.

– Из-за того, что отцовская семья невзлюбила его мать? – спросил я, припомнив, какой шум подняла пресса после смерти отца Прайса, когда сестры графа пытались лишить невестку наследства. Я тогда учился в школе, и мы с товарищами следили за этой газетной баталией, смакуя подробности и упражняясь в остроумии. Теперь мне было совестно вспоминать об этом. – Неужели этого хватило, чтобы заставить его связаться с негодяями из Братства?

– Людям бывает довольно и меньшего повода, – заметил Холмс.

Я не смог этого отрицать.

– Мне подготовить записку для Стренджа?

– Подождите, сначала надо поговорить с Прайсом. Возможно, я составлю о нем более цельное впечатление. – Холмс посмотрел на Саттона: – Вы куда-нибудь собираетесь после обеда?

Саттон кивнул:

– В два часа я встречаюсь с антрепренером. Хочу побыстрее получить новую роль.

– Я посоветовал бы вам замаскироваться и выйти черным ходом, – сказал Холмс. – За моей квартирой не следит только ленивый. Не стоит привлекать к себе внимания.

– Не беспокойтесь, – ответил Саттон, – я пробегу незаметно, как паук.

– Любопытное будет зрелище, – заметил Холмс, и глаза его весело заискрились. – Полагаю, мы с вами увидимся только завтра.

– Верно, – подтвердил Саттон. – Вы собираетесь завтра в клуб?

– Попробую. Если ничего не случится, я сам туда наведаюсь. А что? – полюбопытствовал Холмс скорее из вежливости.

– Если сегодня все пойдет как надо, возможно, завтра меня позовут на прослушивание. – Саттон поставил чашку на стол и взмахнул рукой. – Это маленькая труппа, они хотят поставить «Вольпоне» [23]. Если антрепренер останется доволен сегодняшней встречей, завтра на прослушивании я буду читать роль Моски. – Его голубые глаза мечтательно засияли. – Отвратительный персонаж, не то что Макбет.

– А Макбет не отвратительный? – спросил я. – Какой же тогда?

– Трагический, – ответил Саттон таким тоном, словно это было очевидно. – Моска – хитрый плут, проныра. Он совсем другой.

– Если это вам по вкусу, надеюсь, вы получите роль, – сказал Холмс. – Вы говорите, эта труппа меньше той?

– Да, и сцена у них похуже. Но это меня не волнует, – быстро добавил Саттон. – Я понимаю, разумнее оставаться в тени. Театр на Бридж-стрит крошечный – всего четыреста кресел, и не так известен, как Друри-Лейн или Театр герцога Йоркского, но в театральных кругах у него неплохая репутация.

– А сколько человек в труппе? – поинтересовался я, вспомнив, как Саттон рассуждал о преимуществах крупных коллективов.

– В настоящее время – всего семеро, но они хотят расширить состав до десяти.

– С этим можно сыграть множество пьес, – заметил Холмс и прибавил: – Я ценю то, что вы для меня делаете, Саттон, и хочу, чтобы вы знали, как я дорожу вашей преданностью.

– Что ж, вы бы тоже много для меня сделали, будь вы на моем месте, – ответил Саттон.

Я был не вполне в этом уверен, но придержал язык; Саттону не понравилось бы мое замечание, да и Холмса оно оскорбило бы.

– Желаю удачи, – произнес я наконец.

– Спасибо, Гатри, – поблагодарил Саттон и опять обратился к Холмсу: – Пойду переодеваться. Если до завтрашнего дня у вас появится нужда во мне, пришлите мне домой записку, и я тут же примчусь.

– Благодарю вас, Саттон. Вы очень добры, – ответил Холмс и прочистил горло. – Если талант и умение что-нибудь значат, эта роль уже ваша.

Саттон поклонился, словно перед залом, вышел из кабинета и, насвистывая, направился в заднюю часть квартиры.

Холмс с минуту помолчал, а затем промолвил:

– Когда явится старший инспектор Прайс, мы перейдем в гостиную. Не хотелось бы, чтобы он увидел некоторые документы.

– Почему бы нам не переместиться туда прямо сейчас? – предложил я, берясь за портфель и готовясь собрать бумаги. – Я с тем же успехом могу просмотреть ваши записи в гостиной. А эту комнату запрем на время визита.

– Весьма разумно, Гатри. Вы правы, – одобрительно заметил Холмс и, забрав с собой часть бумаг, направился к двери. – Идемте же. Работа не ждет.

Я сделал как было велено: сложил копии его записей в портфель и вслед за ним вышел из кабинета. В гостиной Холмс подвинул одно из кресел к камину и попросил Тьерса принести еще дров.

– Одну минуту, сэр, – сказал Тьерс, – мне надо кое-что сделать для Саттона, перед тем как он уйдет.

– Хорошо, – ответил Холмс, кладя бумаги на стол и протягивая руки к огню. – Повсюду холод, – посетовал он. – Надо, чтобы к приходу старшего инспектора в комнате стало немного уютнее.

– Конечно, – согласился я, открывая портфель и вытаскивая оттуда записи.

– Загадочная личность, не правда ли? – сказал Холмс.

– Кто? Саттон? – рассеянно спросил я, занятый приготовлениями к работе.

– Нет, старший инспектор Прайс. Этот человек, который в прошлом стал объектом оскорбительного внимания общества, на удивление стойко перенес бурю. Вы так не думаете? – сдержанно поинтересовался он, и я понял, что ему важен мой ответ.

– Кажется, вы правы, – отозвался я.

– Вот именно, Гатри, кажется! – Он сел и снова взял бумаги. – Давайте проведем время в ожидании Прайса с пользой. – С этими словами Холмс полностью погрузился в свои записи; наверное, только взрыв сумел бы отвлечь его от работы.

Я по его примеру начал просматривать документы, зябко ежась.

Саттон только что ушел, переодевшись трубочистом. Я напомнил ему, чтобы он приглядывал не только за караульными Золотой Ложи, но и за любыми подозрительными личностями, которые будут слишком явно интересоваться нашей квартирой или им самим. Мне еще надо принести дров в гостиную, чтобы к появлению старшего инспектора Прайса там было тепло. После его ухода меня, несомненно, пошлют с запиской к инспектору Стренджу.

Темой утренней проповеди послужило то место из Книги Иова, где Господь говорит с Иовом из бури. Она предостерегает нас от того, чтобы говорить, не разумея, и сомневаться в промысле Божием. Признаюсь, Иов всегда ставил меня в тупик, ведь, согласно Священному Писанию, Господь создал Адама в самом конце Творения. Действительно, если верить мистеру Дарвину, то Земля существовала задолго до того, как на нее ступил Человек. Должны ли мы постичь целое? И следует ли сожалеть, если нам этого не дано?

Надеюсь, вторая половина дня протечет спокойно, но не говори «гоп», пока не перепрыгнешь…

Глава тринадцатая

Было двадцать минут первого, когда в дверь постучал старший инспектор Прайс. Тьерс сразу же впустил его, проводил в гостиную и предложил чаю или бренди.

– Чай, пожалуйста. Вообще-то я на службе, а потому не пью, хотя многие из моих коллег не отказались бы от такого угощения, – сказал Прайс. Продолжил он, только когда Тьерс ушел на кухню: – Прошлой ночью я просматривал свидетельские показания, полученные вчера благодаря вашей находчивости. Весьма занимательное чтение.

– Неужели? – вежливо спросил Холмс. Он встал, чтобы поприветствовать полицейского, а теперь жестом указывал ему на кресло у окна. – Отчего же?

– Примечательно, что лишь вы и ваш секретарь упоминаете о том, что жертва с самого начала встречи заметно нервничала. Ни один из немцев на это не указывает. – Он в упор посмотрел на Холмса. – Я нахожу это необычным.

– Почему? – возразил Холмс. – Почему это так поразило вас?

– Немцы об этом не упоминают, – настаивал старший инспектор.

– Возможно, они знали, отчего он волновался, и не связывали его волнение с событиями того вечера, – спокойно предположил Холмс. – Или же понимали, что он от природы нервозен, и уже не замечали этого. А мы с Гатри, незнакомые с этим человеком, придали значение тому, на что не обращали внимания его товарищи.