Чужие миры (авторский сборник), стр. 150
Словно во сне прошла и дорога из Южного монастыря в Северный. Орлы, конечно, следили за процессией, но у них достало благоразумия не показываться.
Лишь в стенах родного Храма Даан Геш позволил себе расслабиться. Знакомые лица Высших, улыбки братьев-наставников, кутающихся в зеленые плащи, почтительные поклоны учеников… Напряжение последних двух недель постепенно проходило. Он даже потренировался пару дней.
А потом Верховные объявили о начале Турнира. Ситы и младшие монахи вылизали всю обитель до блеска. Главный таут украсили алыми и желтыми вымпелами с изображением Солнца и серебристыми — с полукружиями двух лун.
Ворсистые ковры устлали арену. Монахи-зрители расположились ближе к выходу; Верховные — Бин и Тао — на возвышении в глубине таута, рядом с возвышением — шестеро теней-Наставников Севера и трое приехавших южан.
По правую руку Верховных в ряд сидели семеро избранников Севера — Даан Геш, Юл Ю, Сань Но, Каат и Ао Хито, Рут Ма и Лоот Зин. Серебристые одежды Гор отливали холодным сиянием. Напротив них застыли в золотых одеждах семеро парней-южан.
Даан не знал их имен, не знал он и кто будет его первым соперником. И кто вторым, если, конечно, у него будет больше одного соперника…
Обряд. Древнее, как сами монастыри, слово. Раз в двадцать четыре года сходятся на Турнире по семь лучших бойцов, чтоб выявить двух сильнейших. Двух, а не одного. Почему? Последние события убедили Даана, что Турнир — лишь ступенька к чему-то более значительному, хотя до сих пор он воспринимал Турнир лишь как состязание, которое не дает победителям почти ничего, кроме почета да алой каймы на плаще.
Он настраивался на поединок. Бин и Тао сказали приветственное слово, зрители загалдели, предвкушая волнующее зрелище, и вот уже Цхэ-хаат вызывает на арену первую пару. Даан напрягся, но первым вызвали Сань Но.
Двое застыли друг против друга — золото и серебро, долина и горы, день и ночь, Солнце и луны…
Соперник выглядел повнушительнее Сань Но. Впрочем, с первых же секунд Даан отметил, что южанину недостает настоящей скорости. Южане вообще не любили скорость, уповая более на точность и мощь. Их статичные стойки казались странными, хотя и внушали определенный трепет.
Сань Но как истый северянин атаковал на предельной скорости; удар следовал за ударом. Южанин, застыв, парировал их едва заметными движениями кистей и колен. Вот и он нанес удар — резкий, исполненный гранитной сокрушительной мощи. Сань Но увернулся, пытаясь сбить соперника с ног нижним «хвостом дарка». Безуспешно: южанин стоял, как скала. Еще некоторое время избранники танцевали на арене, так и не сумев одолеть друг друга.
— Время! — сказал Цхэ, взмахнув полосатой лентой.
Следующим на ковер взошел Ао Хито. И снова ни один из сражавшихся не добился перевеса.
Не повезло Лооту Зин: под конец схватки он попался на ловкий маневр южанина, пропустил удар в грудь и рухнул на арену. Уходил он низко понурив голову под возмущенный ропот зрителей-северян и ликование трех десятков гостей-южан.
Зато Юл Ю тут же восстановил равновесие: его соперник даже уйти сам не смог, и его унесли ситы под восторженный рев болельщиков.
Рут Ма с трудом отбился от великолепного бойца-южанина по имени Су То, но время схватки выдержал до сигнала Цхэ с честью и ушел с гордо поднятой головой. Его приветствовали даже немногочисленные южане из свиты Тао.
Каат Хито на равных завершил свой бой с самым высоким из южан. Страсти накалились.
Настал черед Даана. Его соперник, поводя плечами, вышел в центр арены. Был он невысок, коренаст и низколоб.
— Начинайте!
И снова золото против серебра, Север против Юга…
Крепыш, не раздумывая, атаковал: его удар пробил бы, наверное, винную бочку. Рука чуть-чуть завалилась влево. Даан зафиксировал это в памяти.
Удары сыпались на него один за другим, приходилось уклоняться, падать, вставать, садиться на шпагат, вновь вставать; ответить пока не удавалось. Каждый раз крепыш уводил ударную руку (или ногу) немного влево, словно боялся, что Даан его зацепит встречным.
Не зря боялся: улучив момент, Даан рванулся в ближний, отвел руку южанина еще дальше влево, сблокировал удар колена коленом же, полуобернулся и…
Не ударил. Кулак его застыл у самого виска южанина.
— Стоп! — сказал Цхэ, и Даан увидел, как улыбается Бин, Первый-в-храме. Видит Каома, он сражался достойно!
Перед вторыми поединками осталось по пять избранников с каждой стороны. Перед третьими и последними — всего по два. У северян — Юл Ю и Даан, у южан — Су То и первый соперник Сань Но. Сам Сань Но покинул арену со слезами на глазах: он ни в чем не уступил перед этим высокому южанину, но Настоятели выбирают только двоих…
Последние две схватки увенчали турнир. Юл Ю и Су То долго вынуждали зрителей замирать и вскакивать с мест, а сигнал Цхэ застал их во встречных блоках. Даан, собранный и заведенный до предела, напротив, быстро и красиво разделался со своим оппонентом: пресек «ступню Каома» встречный ударом кулака и, пока ошеломленный южанин пытался сохранить равновесие и удержать горизонт, свалил его заурядным «хвостом дарка».
Опомнился Даан, лишь когда Цхэ повязал ему на шею полосатую ленту и велел стать на колени перед Верховными. Он скосил глаза: рядом с такой же лентой на шее преклонил колени Су То — южанин.
Все ясно. Они — победители. Что же, Су То — достойный боец, Даан уже жалел, что не сможет встретиться с ним на арене. Впрочем, время покажет.
А вот Юла жалко. Он ведь не проиграл, хотя и не победил. Кто знает, что случилось бы, если с Су То довелось бы встретиться ему, Даану?
5
Когда поздним вечером зрители удалились после остальных поединков, не имеющих отношения к избранникам и Обряду, унеся с собой шум, споры и веселье, в тауте остались только Верховные, тени-Настоятели из обоих монастырей, Даан и Су То, снова поставленные на колени, и Сатэ.
Встал Вин, Первый-в-храме Севера.
— Вы постигли многие тайны ши-тао, младшие. Вы оказались лучшими среди избранников-до. Но это не значит, что отныне вам предстоит жить за ладонью Каома. Нет: испытание только началось.
Даан и Су То еще долго показывали Высшим, на что способны. По команде они ломали каменные плиты, пробивали толстые доски, доставали в прыжке высоко висящие кувшины, сражались с Наставниками последнего круга, ходили с завязанными глазами по слабо натянутому шнуру, отвечали на тысячи вопросов…
Даан видел, что ровесник-южанин делает все по-своему, немного иначе, чем северяне, но справляется не хуже.
Испытание закончилось далеко за полночь. Избранников отправили спать, так ничего толком и не объяснив.
— Они вполне достойны, брат Бин! — удовлетворенно сказал Тао-южанин. — Ничуть не хуже тех парней, что побывали на их месте сорок восемь лет назад…
Бин усмехнулся. Он все помнил: тогда на этом же месте в этом же тауте стояли, преклонив колени перед тогдашними Верховными, они с Тао, и легкий ветер, врывающийся в таут, шевелил свисающие с шей полосатые ленты победителей.
Сатэ-хранитель привел Матурану. Юноша приветствовал Настоятелей по обычаю монастырей. Его уже несколько раз выслушивали, но до сих пор не решили, какую роль сыграет он в исполнении Обряда.
Сатэ предлагал послать его с избранниками. Настоятели вежливо сомневались: надо ли? Хранитель отыскал в библиотеке старые записи, из которых явствовало, что много циклов назад островитянин (кстати, родившийся в год Тигра-воина) помогал монахам исполнить Обряд. Это вынудило Настоятелей задуматься и еще раз все взвесить. В конце концов решили подвергнуть испытанию и Матурану.
Бин хмурился. Не нравился ему Матурана. Хрупок, нежен, словно девушка. Мужчина должен быть сильным.
— Готов ли ты служить Каоме, чужеземец?
— Да, Высший. Я служу ему всю свою недолгую жизнь.
Ритуальная татуировка паутинилась на его левом плече, это давно проверили. На островах Архипелага встречались общины, поклоняющиеся Каоме, в монастырях прекрасно знали это. Изредка появлялись островитяне-паломники и всякий раз находили кров и пищу в обители монахов.