Здоровье и Власть. Воспоминания «кремлевского врача», стр. 52

Как и было условлено заранее с моими американскими коллегами, я вернулся в Москву раньше, чем вся делегация. Прямого самолета в те времена не было, и мне пришлось остановиться на несколько часов в Париже. Первое, что сказали встретившие меня мои хорошие знакомые — посол во Франции Воронцов и представитель СССР в ЮНЕСКО Хильчевский, — что радио и пресса полны сообщений о том, что дни Черненко сочтены, учитывая, что руководивший его лечением Чазов прервал свою поездку по США и срочно вылетел в Москву. Так рождаются газетные сенсации.

Возвращение в Москву было тягостным. Черненко постепенно угасал и проводил большую часть времени в больнице. Неопределенность положения я всегда чувствовал по резкому снижению «телефонной активности». Периодически звонил Горбачев. Я знал о его сложных отношениях с Черненко и всегда удивлялся неформальным просьбам сделать все для его спасения и поддержания здоровья. Я не оставлял у Горбачева иллюзий, сообщая, что, по мнению всех специалистов, речь может идти о нескольких, а может быть и меньше, месяцах жизни Генерального секретаря ЦК КПСС.

Тихонов, еще недавно возмущавшийся, по его словам, нашим спокойствием в данной ситуации, Громыко, Чебриков и другие члены Политбюро перестали интересоваться, что же происходит с Черненко. Единственный из Политбюро, кто проявлял активность, был Гришин, руководитель партийной организации Москвы, практически глава руководства столицы. Мне трудно судить о причинах этой активности, стремлении Гришина подчеркнуть свою близость к Черненко. Особенно она проявилась в период подготовки к выборам в Верховный Совет, которые состоялись в начале марта.

10 марта наступила развязка. Последние дни перед этим Черненко находился в сумеречном состоянии, и мы понимали, что это — конец. Сердце остановилось под вечер. Помню, что уже темнело, когда я позвонил Горбачеву на дачу, так как это был выходной день, и сообщил о смерти Черненко. Он был готов к такому исходу и лишь попросил вечером приехать в Кремль на заседание Политбюро, чтобы рассказать о случившемся.

Был поздний вечер, когда я поднимался на 3-й этаж известного здания в Кремле, где размещался Совет Министров СССР. Просто ли в четвертый раз, если считать смещенного Хрущева, докладывать о смерти Генерального секретаря ЦК КПСС? Каждая смерть для врача — это трагедия, а здесь еще и большая ответственность. Все ли сделано, чиста ли твоя совесть, даже не перед современниками, а перед историей? И что бы ни говорили, каждый лидер — это эпоха в жизни страны, каждого из нас. Другое дело, какой жизни — хорошей или плохой. Да и по этому вопросу у каждого свое мнение.

Однако меня не покидало какое-то неосознанное чувство грусти и тревоги, связанное с прошлым, присущее, вероятно, всем стареющим людям. Я прекрасно понимал, что кончается большой этап в истории моей Родины, начавшийся еще во времена Хрущева, этап, когда на смену догмам и принципам периода Сталина пришел период несбывшихся надежд. Их связывали с приходившими к власти лидерами — Хрущевым, Брежневым, Андроповым. Может быть, только от Черненко ничего не ждали. Но надежды постепенно таяли, а в случае с Андроповым не успели даже приобрести реальных очертании. Одновременно было тревожно: что-то принесет будущее нашей великой стране. Сохранится ли стабильность или ее начнут раздирать политические катаклизмы, связанные с борьбой за власть? Я был свидетелем такой борьбы и знал, что в ней используются любые принципы и методы, а народ, к которому громко апеллируют, чаще всего является разменной монетой в схватке за власть.

Охрана была, видимо, настолько удивлена моему сосредоточенному виду и появлению в столь неурочный час, что даже не проверила пропуск. На 3-м этаже, в отсеке, где еще при Брежневе был организован его кабинет и зал для заседаний Политбюро, было еще пусто. Постепенно стали появляться члены и кандидаты в члены Политбюро, секретари ЦК. Все уже, видимо, знали, что произошло, и сохраняли торжественно-траурное выражение на лицах. Но сквозь него иногда можно было уловить определенную растерянность и тревогу.

Чтобы не повторять каждому, кто подходил, о произошедших событиях, я зашел в комнату рядом с приемной, где обычно собирались приглашенные на заседание. Наконец все собрались, и дежурный попросил меня зайти в зал.

Заседание Политбюро вел Горбачев. По его просьбе я рассказал присутствующим о болезни Черненко, причинах смерти, хотя подавляющее большинство и без доклада знало всю суть. Кто-то, кажется Пономарев, задал какой-то пустяковый вопрос, и на этом первая часть заседания, связанная со смертью Генерального секретаря ЦК КПСС, лидера страны, была закончена.

Когда я вышел из здания, меня поразила панорама совершенно пустой площади, на которой в ожидании своих хозяев в свете люминесцентных ламп застыли большие черные машины. Чем-то тревожным повеяло от всей картины Кремля в этот, по-своему исторический вечер.

Выезжая через Боровицкие ворота Кремля, я не думал в тот момент, что уезжаю из одной эпохи в другую эпоху, которая началась с «перестройки». Шел март 1985 года, перевернувший многое в жизни нашей планеты, в жизни моей страны, в жизни каждого из нас. Начался период, полный драматических и трагических событии. Но это — тема для другого разговора.

***

Книга была написана и сдана в печать до августовских событий 1991 года. Меня спрашивали, не стоит ли внести какие-то коррективы с учетом этих событий? Я не изменил в ней ни строчки, считая, что история и ее оценки должны быть воистину объективными, а не служить той или иной политической ситуации или господствующему в данный момент общественному мнению. Но самое главное — многие оценки и мысли, высказанные в книге, подтвердились в ходе этих событий.

ЕВГЕНИЙ ЧАЗОВ

ПРИМЕЧАНИЯ

1. ХРУЩЕВ Н. С. — в 1953—-1964 гг. Первый секретарь ЦК КПСС, одновременно в 1958—1964 гг. — Председатель Совета Министров СССР.

2. БРЕЖНЕВ Л. И. — в 1960—1964 гг. Председатель Президиума Верховного Совета СССР. С 1964 г. — Первый, Генеральный секретарь ЦК КПСС, с 1977 г. одновременно Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Член Политбюро в 1957—1982 гг.

3. НАСЕР, Г. — в 1956—1970 гг. президент Египта. Основатель (1963 г.) и первый председатель Арабского социалистического союза.

4. АНДРОПОВ Ю. В. — с 1957 г. заведующий отделом, секретарь ЦК КПСС по связям с социалистическими странами, с 1967 г. председатель КГБ, с 1982 г. секретарь ЦК КПСС, а с ноября 1982 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС, с 1983 г. одновременно Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Член Политбюро в 1973—1984 гг.

5. БУМЕДЬЕН, X. — в 1965—1976 гг. Председатель Революционного Совета и Совета Министров Алжирской народно-демократической республики. С 1976 г. президент Алжира.

6. ЧЕРНЕНКО К. У. — в 1965—1976 гг. заведующий общим отделом ЦК КПСС. В 1984—1985 гг. Генеральный секретарь ЦК КПСС и Председатель Президиума Верховного Совета СССР.

7. ДЮКЛО, Ж. — в 1931—1975 гг. член Политбюро Французской компартии. С 1959 г. сенатор.

8. ЖУКОВ Г. К. — выдающийся полководец второй мировой войны. Маршал Советского Союза с 1943 г. В период войны заместитель Главнокомандующего. В 1955—1957 гг. министр обороны СССР.

9. ЛОНГО, Л. — в 1964—1972 гг. Генеральный секретарь Итальянской компартии.

10. КЕЛДЫШ М. С. — в 1961—1975 гг. президент Академии наук СССР, академик, известный математик, один из руководителей советских космических программ.

11. УЛЬБРИХТ, В. — в 1950—1971 гг. Первый секретарь Социалистической единой партии Германии. Председатель Госсовета ГДР.

12. СИМОНОВ К. — (1915—1979 гг.) известный русский советский писатель, общественный деятель.

13. ЛЕ ЗУАН — в 1960—1976 гг. Первый секретарь ЦК Партии трудящихся Вьетнама, с 1976 г. генеральный секретарь.

14. СУСЛОВ М. А. — в 1947—1982 гг. секретарь ЦК КПСС. Член Политбюро в 1955—1982 гг., главный идеолог КПСС.

15. ЦВИГУН С. К. — в 1963—1967 гг. председатель КГБ при Совмине Азербайджанской ССР. В 1967—1982 гг. — первый заместитель председателя КГБ при Совмине СССР.