Спин (ЛП), стр. 31

Я стояла, выпрямившись, расправив плечи.

— Я все равно его найду сейчас или позже, Зия. Но лучше сейчас.

Мужской голос раздался позади меня.

— Хотите, чтобы я вывел ее отсюда?

Я повернулась и увидела толстопузого игрока в домино. Но не двинулась с места и не дрогнула.

— Это женские разговоры! — сказала Зия, махнув рукой, будто мое появление было простым неудобством. Она указала на двери в кухню. — Пойдемте.

Мой телефон завибрировал в кармане. Я знала, что мне нужно вернуться на съемки. Но я должна была пойти на кухню, сказать Антонио, что я хотела и что не приму «нет» за ответ, а потом вернуться обратно к предстоящей суматохе. Зия вела меня через крошечную ресторанную кухню, мимо кипящих сковородок на плите, и мужчины в белой бейсболке, чистящего кастрюлю. Я думала, она вела меня к Антонио, но она открыла дверь на стоянку.

— Зия, — сказала я, — я не понимаю.

— Его здесь нет.

— Я могу оставить ему сообщение? — спросила я, когда вышла на парковку.

— Если вы думаете, что я передам его.

— Почему нет?

Она посмотрела на яркое солнце, а затем перевела взгляд обратно в затемненную кухню.

— Я должна идти.

Она попыталась закрыть дверь, но я удержала ее.

— Почему? — потребовала я ответа. — Просто скажите мне почему. Это вопрос доверия? Вы все думаете, что я побегу докладывать своему бывшему?

Зия крепко взялась за дверную ручку, и у меня не было сил удерживать ее. Если она решит закрыть дверь раз и навсегда, то так и будет.

— Пожалуйста, — сказала я, убирая свои руки от двери, — я не причиню ему никакого вреда. Клянусь.

— Я верю вам, — сказала она. — Я знаю, о чем вы говорите. Но желать не причинить вреда и не сделать — разные вещи.

— Он в порядке?

— Он в порядке? Да. Пока я не убила его. Пока я кормлю его из своих рук, — она показала ладони, и я сразу же обратила внимание на ее пальцы-сосиски, блестящие от стольких лет, проведенных на кухне. — Этот сукин сын просил меня доставить еду на съемочную площадку. Не говорите мне, что он вас соблазняет. — Она очертила рукой в воздухе линии моего тела, словно я являлась памятником каждой его девушке, которая следовала за ним. — Засранец. Вот кто он.

Ее оскорбления были ласковыми, но она выглядела очень рассерженной. Я могла притвориться, что не поняла ее ответ, что это касалось меня и мне совсем не обидно, но я чертовски хорошо понимала, что это были мои отношения с ним, моя культура, и в этом была вся я.

— Вы можете просто сообщить ему, что я была здесь?

Она покачала головой, как если бы я была полной идиоткой.

— Нет. Если вы преследуете его в нашем мире, мы будем преследовать вас в вашем, — она закрыла дверь.

* * *

По пути на съемочную площадку в моей голове прокручивались худшие варианты развития событий. Антонио был мертв, в беде, депортирован обратно в Неаполь. Имел ли он какое-нибудь отношение к насилию, о котором передавали все каналы новостей, или он был их еще неопознанной жертвой.

Мне некуда было больше ехать. У меня не было доказательств, что с ним что-то случилось, и если я буду продолжать преследовать его, его мир будет преследовать меня.

В тот вечер на съемочной площадке, когда я размышляла над самым худшим, что могло случиться, я не была настроена более оптимистично, чем Катрина. Видимо, она почувствовала мой внутренний дискомфорт и пыталась сохранить побольше свободного пространства вокруг меня. Я следила глазами за процессом, кто где был, все ли нормально с одеждой, на каких местах находились руки и ноги актеров, как падал на них свет. Это был последний съемочный день в кафе. Они начали демонтировать декорации. Все требовало внимания, ничто не могло быть упущено.

Потом происходила сама съемка в этих стесненных обстоятельствах, словно в лихорадке. Катрина практически прошептала: «Снято!», и все зааплодировали. Это означало конец. Мы начали собирать уже в сотый раз весь реквизит, укладывать его обратно в грузовики. Собирали и укладывали все, кто присутствовал с самого начала съемочного процесса. Именно на этом и проверялась дружба. От следующих нескольких недель зависело попадет ли фильм в кинотеатры, и никто кроме меня, Катрины, Майкла и голливудских «инсайдеров» не знал, как маловероятно это было.

Я села в машину, думая как бы побыстрее добраться до Аламеда и заползти в кровать. Я написала смс Антонио, хотя все больше и больше мне хотелось закричать в пустую аллею.

«Я знаю, что раздражаю тебя, но меня это не волнует. Если у тебя все хорошо, просто напиши мне "Убирайся к черту!". Этого будет достаточно».

Подождав минут десять и наблюдая за последними работами по демонтажу, я была полностью подавлена молчанием моего телефона. Я устала ждать чего-то, что, видимо, никогда не произойдет, так что я завела мотор и двинулась с места.

Глава 27

По плану финальные сцены было назначено снимать в Западной долине, прямо по шоссе 101, и именно в этом направлении произошла перестрелка. Дорога была относительно пустой, и я ехала на автопилоте, слушала новости, из которых узнала, что перестрелка была случайной. Банды южного округа по ошибке убили человека при попытке ограбления. Потасовка произошла в Гриффит-Парке.

— Леди протестует! Так много насилия, — пробормотала я.

Lexus подрезал меня, пока я жаловалась сама себе. Я резко ударила по тормозам, раздался визг, и меня занесло, адреналин пронесся по венам. «Клуб» вывалился из-под пассажирского сиденья.

— Черт!

Lexus набирал скорость, и я тоже. Во мне клокотала слепая ярость. Буквально через мгновение Lexus остановился, и я увидела мужчину на водительском месте. Молодой. С козлиной бородкой. Показал мне свой средний палец. Он вдавил педаль газа и умчался вперед, не оставляя мне выбора.

Я преследовала автомобиль, не имея ни малейшего представления, что буду делать, когда догоню его, но была абсолютно уверена, что догоню. Я надавила на газ сильнее, чтобы выиграть гонку и не видеть перед собой его подмигивающих задних фар. Поерзала, удобнее устраивая свою задницу в своей маленькой синей машинке. Нас разделяло сначала двадцать четыре, затем двадцать дюймов из прежних восьмидесяти. Я обезумела, переставая быть той благоразумной Терезой, которой всегда была.

Он не знал, кем я была. Могла быть гангстером, и поэтому он убегал. Ох, если догоню, что с ним сделаю?.. Придушу. Убью. Больше ничего не приходило на ум, поэтому просто продолжала преследовать.

Мы въехали в опасный район Малхолланд. Извилистые улицы крутыми поворотами уходили вниз, но нас это не остановило, мы продолжали гнать на огромной скорости. Я заметила, что он рискует въехать в зад винтажной БМВ, если резко не затормозит, но не знала, стоило ли мне беспокоиться об этом. Lexus так быстро развернулся, что уже мне пришлось волноваться, как бы не упустить его. Мы остановились на неширокой улице с включенными передними фарами, которые освещали деревья по обе стороны дороги.

Во мне клокотала дикая ярость, подняла лом с пола и вышла из машины.

— Черт возьми, что с тобой не так? — заорала я.

Со стороны водителя открылась дверь. У меня не было времени подумать, оставалось только надеяться, что там был только один человек. Я ударила ломом по ближайшим фарам. Раздался грохот. Вдребезги.

Я почувствовала себя лучше и направилась к стоп-сигналам его машины.

— Что за черт? — крикнул Козлиная Бородка.

Удар — вдребезги, я узнала его. Он был в кабинке у Зии. Я нацелилась на него, и он попятился назад.

— Леди, блядь, вы совсем чокнутая.

Он засунул руку в куртку, свет падал только от уличных фонарей. Кругом стояли припаркованные машины. Я почувствовала себя пойманной и будто спасенной одновременно. Козлиная Бородка вытащил руку. Он держал пистолет, но вместо того, чтобы целиться в меня, он выстрелил в машину позади. Свист пули и лязг металла. Еще выстрел, и Козлиная Бородка развернулся, крича и сжимая окровавленную руку. Его пистолет выстрелил.