Сага о короле Артуре (сборник), стр. 379

— Это что еще такое? Что случилось? Коллес, что за непотребство… И вы, принц Агравейн? Если вам нужен лорд Бедуир…

— Отойдите, матушка, — выдохнул кто-то, женщину оттолкнули в сторону, а Коллес и Агравейн, крича: — Измена, измена королю! — бросились, с мечами наголо, к двери королевы.

Сквозь шум, стук, испуганные вопли женщины пробился срывающийся голос Гарета:

— Линетта? Ничего не бойся. Борс уже пошел за стражей. Отойди в сторону и держись сзади. Все будет хорошо…

Затем, в промежутке между двумя оглушительными ударами, дверь внезапно распахнулась: на пороге стоял Бедуир.

Опочивальня королевы была ярко освещена подвесным серебряным светильником в форме дракона. Это застало нападавших врасплох: одного беглого взгляда хватило, чтобы оглядеть всю комнату.

У дальней стены стояла широкая кровать. Покрывала были смяты, но ведь королева уже легла, когда доставили письмо — если таковое и впрямь было. Как и ее дамы, Гвиневера утопала в просторном теплом одеянии из белой шерстяной ткани с синим поясом. На ногах — тапочки, опушенные белым горностаем. Золотые волосы, перевитые синей лентой, спадали на грудь. Она казалась совсем девочкой. И видно было: ей очень страшно. Королева чуть привстала со скамеечки, держась за руки перепуганной фрейлины, что сжалась на подушечке у ее ног.

Бедуир, придерживающий дверь, был в том же платье, в каком Мордред видел его совсем недавно, но без меча и кинжала. Хотя и полностью одетый, лицом к клинкам, на языке воинов он считался «обнаженным». И двигался он с молниеносностью воина. Коллес, по-прежнему в авангарде, ринулся к нему с мечом, Бедуир, отбив лезвие в сторону рывком своего тяжелого плаща, ударил нападавшего в шею. Тот отшатнулся назад, Бедуир вырвал меч из его руки и проткнул противника насквозь.

— Развратник! Убийца! — заорал Агравейн.

Голос все еще звучал хрипло от выпитого вина или ярости, но меч он держал уверенно. Мордред с предостерегающим криком вцепился в него, но Агравейн отшвырнул от себя братнюю руку и прыгнул вперед, перехватив меч ближе к середине, прямиком к Бедуиру. Тело Коллеса перегородило дверной проем, и на краткий миг Агравейн оказался один на один с мечом Бедуира. За это мгновение Бедуир, ветеран тысячи сражений, играючи отбил сверкающий клинок противника и пронзил Агравейна в самое сердце.

Даже эта смерть не сдержала нападавших. Мадор, следуя по пятам за Агравейном, почти пробился через заслон Бедуира, прежде чем тот успел высвободить лезвие. Гарет, чей юный голос дрожал от отчаяния, кричал:

— Он пьян! Ради бога… — И затем — пронзительный, исполненный муки панический возглас: — Гахерис, нет!

Ибо Гахерис, погубитель женщин, перепрыгнул через распростертое тело Агравейна, мимо вращающихся клинков, где сражался Бедуир, и занес меч над королевой.

Она не двинулась с места. Вся схватка длилась не долее нескольких секунд. Гвиневера застыла недвижно, не сводя глаз со смертоносного блеска металла вокруг Бедуира; перепуганная прислужница скорчилась у ее ног. Если королева и заметила Гахериса и исходящую от него опасность, то ничем не подала виду. Она даже не подняла руки отвести от себя лезвие.

— Шлюха! — заорал Гахерис, с размаху опуская меч.

Клинок его отлетел вверх. Мордред подоспел вовремя. Выругавшись, убийца обернулся. Меч Мордреда скользнул по клинку Гахериса, гарды сцепились. Противники сошлись в ближнем бою. Гахерис, отступая назад, натолкнулся на скамеечку королевы и опрокинул ее. Прислужница взвизгнула, королева наконец-то очнулась и с криком метнулась к стене. Гахерис с проклятием замахнулся кинжалом. Левой рукой Мордред выхватил свой и рукоятью изо всех сил ударил сводного брата в висок. Гахерис рухнул как подкошенный. Задыхаясь, Мордред обернулся к королеве и встретил клинок Бедуира и его беспощадный взгляд.

В запале боя Бедуир разглядел сквозь алый туман — кровь сочилась из неглубокого пореза на лбу, — как нападавшие вдруг ринулись к королеве и у скамьи ее закипела борьба. Он принялся прорубаться к ней, охваченный отчаянием и бешенством, почти не размышляя. С падением Агравейна Гарет оказался открыт, и, все еще исступленно повторяющий: «Он пьян!» — был повержен и умер в луже собственной крови у самых ног королевы. Затем смертоносный клинок, обагренный по рукоять, скрестился с мечом Мордреда; времени для слов не осталось и для отступления — тоже, и принц сражался не на жизнь, а на смерть.

Краем уха он уловил новый шум. Одна из дам, не обращая внимания на опасность, вбежала в спальню и бросилась на колени рядом с Гаретом, жалостно выкликая его имя. Из коридора, куда прочие бросились за помощью, доносился визг. Бедуир, продолжая бой, выкрикнул какой-то приказ; Мордред понял, что позвали стражу и стража явилась. Гахерис распростерся на полу, пытаясь подняться. Рука его соскальзывала в крови Гарета. Стража схватила и уволокла прочь вопящего Мадора. Кое-кто еще пытался сопротивляться, но силы были неравны: одного за другим заговорщиков обезоружили и увели. Королева кричала что-то, но слова тонули в общем гвалте.

Для Мордреда в мире остались только две вещи: взгляд Бедуира, исполненный холодной ярости, да сознание того, что, даже несмотря на ярость, королевский полководец намеренно удерживается от того, чтобы убить или покалечить королевского сына. Возможность ему представилась, но Бедуир ею не воспользовался; и следующая тоже оказалась отвергнута. Выпад — и меч его, пройдя над клинком Мордреда, пронзил противника точно в предплечье. Мордред отшатнулся назад, Бедуир шагнул вслед за ним и с силой ударил в висок рукоятью кинжала.

Мордред упал. Рухнул поверх раскинутой руки Гарета, и слезы девушки, оплакивающей любимого, оросили его лицо.

Боли еще не было, лишь в глазах потемнело да глухой шум то накатывал, то отступал, точно морские волны. Сражение закончилось. Голова раненого покоилась в футе от подола Гвиневеры. Мордред смутно сознавал, как Бедуир переступил через него и сжал руки королевы в своих. Услышал, как тот заговорил — приглушенно и встревоженно:

— Они вас не коснулись? Все хорошо?

И в ответ — срывающийся, исполненный горя и страха нежный голос:

— Ты ранен? О, мой милый…

И его быстрое:

— Нет. Пустая царапина. Все кончено. Я должен оставить вас с дамами. Успокойтесь, госпожа, все кончено.

Гахерис поднялся-таки на ноги: из глубокой раны на руке сочилась кровь. Оглушенный, он безропотно позволил себя увести. Борс с трагическим видом что-то убежденно доказывал, но слова приходили и уходили, точно морской прилив, вместе с биением пульса. Боль уже давала о себе знать. «Госпожа…» — проговорил один из стражников, пытаясь увести Линетгу от тела Гарета. Но вот подоспела королева и опустилась на колени рядом с Мордредом. Молодой человек ощущал ее благоухание и легкое касание шерстяной ткани, мягкой и белой. Кровь его пятнала одеяние, но Гвиневера ничего не замечала. «Госпожа», — попытался выговорить он, но слова не шли.

Как бы то ни было, королева беспокоилась не о нем. Она обняла Линетту, принялась нашептывать слова утешения, пронизанные нотками горя. Наконец девушка позволила поднять себя и увести в сторону, а стражники унесли мертвое тело. Уже теряя сознание, Мордред заметил на полу смятое послание, оброненное королевой, когда та опустилась на колени подле раненого.

Мордред разглядел и почерк — изящный и ровный; здесь постаралась рука опытного писца. А внизу листа — печать. Знакомая печать: Артурова.

Итак, история с письмом все-таки оказалась правдой.

Глава 12

Мордред, очнувшись от первого глубокого обморока, медленно приходил в сознание. Обнаружилось, что находится он в собственном доме: рядом — любовница, а над постелью ею склонился Гахерис. Голова невыносимо болела, сил не осталось. Рану второпях промыли и перевязали, но кровь еще сочилась, и вся рука от плеча до кисти и бок словно превратились в единый пульсирующий сгусток боли. Мордред совершенно не помнил, как здесь оказался. Не знал, что, когда его уносили из спальни королевы, Бедуир прокричал страже доставить юношу в безопасное место и позаботиться о его ранах.