Пепельный свет Селены, стр. 25
— Да! — вспомнил Макаров. — У тебя же сегодня день рождения. Поздравляю! Извини, мы так заработались, что забыли все на свете. Давай я тебя хоть в щечку поцелую!
Девушка засмущалась, но подставила щеку для поцелуя. Саша коснулся ее губами и опять затряс головой:
— Нет, Галочка, ты — опасный человек. Меня прямо током ударило. Да уж, ладно, давай другую!
— Ну вас, — девушка окончательно смутилась и убежала в палатку.
Сумерки сгустились в темноту августовской ночи, прохладной и безветренной, когда над праздничным столом вспыхнули гирлянды разноцветных лампочек. Походный стол был уставлен блюдами, приготовленными умелыми руками именинницы, а в центре его красовался пирог и бутылка шампанского. Едва все уселись за стол и был произнесен первый тост, праздничные огни, казалось, приманили Самсонова. Он вывернул на своем вездеходе из-за березового колка, приютившего буровой лагерь…
— Вот это шик! — воскликнул он. — Я вижу, вы не только работать умеете, но и праздновать.
— А как же! — самодовольно просиял Сима, которому принадлежала идея иллюминации, и тотчас получил легкий удар в бок от Саши. — То есть я хотел сказать — все в руках человеческих.
— И кто у нас сегодня именинник?
— Наша Галочка! — ответил Субботин.
— Ах, вот как!
Геолог похлопал по карманам, вынул ключи от машины, сигареты, зажигалку, платок, потом, что-то сообразив, сунул все обратно в карман, оставив лишь ключи с брелками. Отцепив от кольца плоский, прозрачный, зеленоватого цвета камень, оправленный в металл, он поднес его на открытой ладони к свету.
— Этот хризолит я нашел на Северном Урале. Минерал не такой уж редкий, но он был для меня вроде талисмана. В общем, просто память о юности. Только он не сохранил меня от бед и не принес особого счастья. Наверное потому, что я родился в феврале, — геолог весело блеснул глазами, — а хризолит, по верованиям древних, приносит счастье тем, кто родился в августе. Поэтому его следует передать по принадлежности. Возьми его, Галя, на память. И пусть он тебе приносит удачу!
— Но ведь он вам дорог как память! — взволнованно возразила девушка.
— Бери, когда дают от души! И потом, что это за подарок, если он не дорог тебе!
— Ну, спасибо, — Галя растроганно поблагодарила.
— Я тоже буду носить его как талисман и всегда, глядя на него, буду всех вас вспоминать, — голос ее дрогнул.
— Эх, праздновать, так праздновать! — Самсонов достал из вездехода бутылку старого рома. — Берег к случаю. Истинно мужской напиток! Но и вас, Майя, порадую: мы отобрали около трехсот проб на палинологический и споро-пыльцевой анализы.
— Спасибо, Аркадий Михайлович! Для меня это, действительно, подарок! Я дам вам адрес, куда переслать!
Изучив этикетку на бутылке, Сима скептически хмыкнул.
— Что-нибудь не так, Смолкин? — удивленно вскинув брови, спросил геолог.
— Мы таких напитков не употребляем, Аркадий Михайлович, — пояснил Саша.
— Жаль! А я попробую… Впрочем, ром хорош еще и тем, что его можно чутьчуть, для запаха, подливать в чай. Его даже в кондитерские изделия добавляют для вкуса. Правда, Галя?
— Правда. Только не во все.
— Вот и прекрасно!
Самсонов откупорил бутылку, плеснул себе немного рому, остальным налил шампанского.
— Ну что же! За вашу именинницу, за ваше прекрасное содружество, в котором каждый дополняет друг друга, словом, за вашу… Как это вы называете?
— Систему, — подсказал Миша.
— Вот именно! За вашу Систему!
Геолог выпил, любовно окинул их взглядом.
— А теперь нужна торжественная музыка, что-нибудь в стиле органной музыки Баха, чтобы мысли уносились к небу… Есть у вас подходящее?
— Есть, — ответил Смолкин и подмигнул Саше. Тот включил стереофон, но вместо оркестра раздался голос Субботина.
— Галочка! Эта музыка необычная. Это результаты нашего и твоего труда за прошедшие месяцы. Мы дарим тебе эту запись в день рождения как память о нашей работе!
Возникла пауза, затем, медленно нарастая из тишины, зазвучал первый аккорд. Не успел он набрать полную силу, как что-то тренькнуло, словно оборвалась струна, и снова медленно начала расти торжественная, ни на что не похожая музыка. Она звучала ритмично, то потрясая мощью полифонии, будто сотни расстроенных электронных инструментов пытались сыграть в лад, то ускоряясь, то замедляясь и, несмотря на диссонансы, производила неизгладимое завораживающее впечатление…
— Что это! — спросил Самсонов. — Я знаю классику, но никогда не слыхал ничего подобного!
— Древняя музыка Земли! — торжественно произнес Саша.
— Концерт для палеогена с оркестром, — хмыкнул Сима.
— Это полная палеомагнитная запись палеогена, Аркадий Михайлович, только мы ее трансформировали в звук. Нам удалось найти ключ к расшифровке каротажных диаграмм и привести их в единую систему.
— Ну и как вяжутся геологические разрезы на этой основе?
— Плохо вяжутся, Аркадий Михайлович, — смутился Субботин, думая, что это сообщение огорчит геолога.
— Так и должно быть, Миша, — успокоил Самсонов. — Это расплата за точность. Часто породы, одинаковые по условиям образования, мы принимаем за одновозрастные. Теперь этому пришел конец, и многие геологические позиции придется пересматривать!
Геолог усмехнулся.
— Я, собственно, приехал задать вам новую скважину, но теперь, думаю, надо сначала все переосмыслить. А это надо делать на свежую голову! Так что давайте продолжим наш праздник. Я полагаю, мы его заслужили!
ШОРОХИ ПРОСТРАНСТВА
Свет в салоне был неярким. В левом иллюминаторе призрачно голубела Земля, а прямо по курсу медленно вырастала Луна, закрывая лобовой обзор чашеобразными кратерами, особенно рельефно выделяющимися в зоне детерминатора, с отчетливо проступающими неровностями на склонах кольцевых гор.
— Вы бы приняли синхроноверин, Василий Федорович. Вторые сутки не спите.
Алферов сердито пошевелил бровями, но ничего не ответил, и девушка настойчиво тронула его за плечо.
— Что? — нахмурился Алферов, всем своим видом подчеркивая неуместность действий стюардессы, но, видно, нашла коса на камень. Девушка неуступчиво мотнула головой.
— Вы не в космоцентре, Василий Федорович. Здесь, на борту «Титана», пассажиры согласно инструкции обязаны выполнять мои распоряжения.
— Идите, или по прибытии в порт я сниму вас с рейса! — вконец рассердился начальник космоцентра.
— Можете! Но сейчас примите синхроноверин.
Девушка вынула из специального кармашка поблескивающий никелем патрон, прикрепленный тонкой цепочкой к поясу, и нажала подаватель. Щелкнула крышка, и из отверстия появилась зеленоватая таблетка, сжатая с боков двумя пластинками.
— Берите!
Алферов прижал кнопку вызова рубки. Тотчас над дверьми рубки засветился экран видеосвязи.
— Командир? С каких пор мои приказы необязательны для экипажа? Или я уже не начальник полета?
— Командор! Она по совместительству врач. Сейчас ее козыри старше.
Алферов отпустил кнопку, оглядел с ног до головы настойчивую стюардессу и, не найдя в ее стройной подтянутой фигуре, в миловидном привлекательном лице и хорошо пригнанном полетном костюме никаких изъянов, раздраженно выдернул из пластин таблетку, кинул ее в рот и протянул руку.
Девушка вложила ему в руку тубу с витаминным напитком, дождалась, пока он опорожнил ее, выдавливая порции ароматного, слегка терпковатого на вкус напитка, приняла смятую тубу из его рук и лишь тогда вернулась в свой отсек.
Раздражение Алферова скоро улеглось, впервые за двое суток он позволил себе расслабиться и тут же задремал. Сон его был глубоким и освежающим. Проснувшись, он почувствовал, что пульсация в висках и тупая боль в затылке стихли.
«Старею, — подумал Василий Федорович. — Девочка права: были явные признаки десинхроноза».