Полумесяц разящий, стр. 42

Джулия припарковала машину на просторной стоянке, и они направились к главному входу в особняк, мимо неухоженного розария. Когда они вошли внутрь, Саммер поразили свисающая с потолка фойе хрустальная люстра и огромный портрет маслом лорда Китченера, чей жесткий взгляд серых глаз, казалось, пронзал их даже с холста.

Худощавый седовласый мужчина сидел за столом, читая книгу. Услышав, как вошла Джулия, он поднял взгляд и с улыбкой посмотрел на нее.

— Здравствуйте, мисс Гудьир, — сказал он, поспешно вставая из-за стола. — Я получил ваше сообщение о том, что вы приедете сегодня утром.

— Хорошо выглядите, Олдрич. В особняке хватает постояльцев?

— Дела идут вполне прилично, благодарю. Сегодня уже пара человек зарегистрировалась.

— Это моя подруга, Саммер Питт, которая помогает мне в моих исследованиях.

— Рад познакомиться, мисс Питт, — сказал Олдрич, протягивая руку. — Возможно, вы захотите сразу же приступить к работе, так что позвольте вас проводить.

Он провел их через боковую дверь в крыло здания, в котором жил сам. Они прошли через большую приемную, заполненную экспонатами из Северной Африки и Ближнего Востока, собранными Китченером во время его армейской службы в тех местах. Затем Олдрич отворил другую дверь и провел их в кабинет со стенами, обшитыми деревом. Саммер заметила, что одна из стен была доверху заставлена каталогом — ящиками из красного дерева.

— Я подумал, что вы все записи дяди Герберта уже наизусть выучили, — с улыбкой сказал Олдрич Джулии.

— Да уж, немало я с ними поработала, — согласилась она. — Нам надо только еще раз проверить его личную переписку за последние месяцы его жизни.

— Последний ящик справа, — сказал Олдрич, разворачиваясь к двери. — Если понадобится моя помощь, я на месте, за столом у входа.

— Благодарю вас, Олдрич.

Женщины быстро принялись изучать содержимое ящика. Саммер поняла, что здесь хранится информация личного характера, более интересная, чем в Имперском музее. Она просматривала письма родственников Китченера, бесконечную служебную корреспонденцию от подрядчиков, которых Китченер где уговорами, а где в приказном тоне призывал закончить отделку Брум Парк.

— Посмотри, какая прелесть, — сказала она, взяв в руки открытку с приклеенной к ней бабочкой, вырезанной из бумаги. Это было письмо от трехлетней племянницы Китченера.

— Угрюмый старый генерал очень хорошо относился к своей сестре и братьям, как и к их детям.

— Взгляд на личную переписку помогает лучше понять его, так ведь? — сказала Саммер.

— Это точно. Жаль, что в эпоху электронной почты искусство писать письма своей рукой уходит в прошлое.

Они возились еще пару часов, и вдруг Джулия резко выпрямилась, сидя в кресле.

— Клянусь, он не утонул вместе с «Хэмпширом», — выпалила она.

— О чем ты?

— Его дневник, — широко раскрыв глаза, сказала Джулия. — Вот, ты только посмотри на это.

У нее в руках было письмо сержанта, по фамилии Уингейт, датированное несколькими днями до гибели корабля. Саммер с интересом принялась читать его. Сержант с сожалением сообщал, что не сможет сопровождать Китченера в предстоящем путешествии, и желал фельдмаршалу счастливого пути. Внизу была небольшая приписка, прочтя которую она замерла.

— «P. S. Получил Ваш дневник. Буду хранить его до Вашего возвращения», — прочла она вслух.

— Как же я могла пропустить такое? — пробормотала Джулия.

— В остальном это совершенно обычное письмо, написанное весьма неразборчиво, — ответила Саммер. — Я бы такое тоже пропустила. Но открытие просто чудесное. Неужели последние страницы его дневника действительно сохранились?

— Об этом нет никаких официальных данных. Как там звали этого солдата?

— Сержант Норман Уингейт.

— Имя знакомое, но не припомню, откуда я его знаю, — задумавшись, сказала Джулия.

Из соседней комнаты раздался скрип, все громче и громче. Поглядев на дверь, женщины увидели Олдрича, который вошел в кабинет, толкая перед собой столик с противно скрипящим колесом.

— Простите, что прерываю, но я подумал, что вы будете не против отдохнуть и попить чаю, — сказал он, наливая им чай.

— Очень любезно с вашей стороны, — сказала Саммер, осторожно беря в руку горячую чашку.

— Олдрич, вы не припоминаете адъютанта лорда Китченера, некоего Нормана Уингейта? — спросила Джулия.

Олдрич потер лоб, подняв взгляд к потолку.

— Случайно, не один ли из телохранителей дяди Герберта? — спросил он.

— Именно, — ответила Джулия. Ее осенило. — Уингейт и Стернс, двое телохранителей, которых предоставили по личному разрешению премьер-министра.

— Да, точно, — согласился Олдрич. — Другой… как там его, Стернс? Он отправился вместе с дядей Гербертом на «Хэмпшире». Уингейт остался, он приболел и не был уверен, что нормально перенесет дальнее путешествие морем. Помню, много лет спустя отец не раз приглашал его на ланч. Тот парень все чувствовал себя виноватым, что не отправился с ними и не разделил их судьбу.

— Уингейт написал, что получил последние страницы дневника фельдмаршала, и пообещал хранить их. Вы не в курсе, он не отдавал их вашему отцу?

— Нет, иначе они были бы здесь, со всеми остальными бумагами. Видимо, Уингейт хранил их у себя, в память о дяде.

Внезапно зазвучал еле слышный сигнал с противоположного конца дома.

— Так, видимо, кто-то пришел к моему столу. Пейте чай, — сказал Олдрич и, шаркая, вышел из кабинета.

Саммер заново прочла письмо, потом поглядела на обратный адрес.

— Уингейт отправил его из Дувра, — сказала она. — Это дальше по дороге, так ведь?

— Да, миль десять, не больше, — ответила Джулия.

— Возможно, там у Нормана остались родственники, которые могут что-нибудь знать.

— Далековато, но попытаться стоит, — согласилась Джулия.

Воспользовавшись компьютером Олдрича и телефонным справочником графства Кент, женщины быстро составили список Уингейтов, проживающих в окрестностях. Затем они принялись обзванивать найденные номера, в надежде найти потомков Нормана Уингейта.

Но телефонное расследование никуда их не привело. Спустя час Саммер повесила трубку и перечекнула последнее имя в составленном ими списке, покачав головой.

— Больше двадцати номеров, и ни единого намека, — разочарованно сказала она.

— Самое ближайшее, что я нашла, это парень, которому Норман вроде бы приходился двоюродным дедушкой, но тот ничего не знает, кроме этого, — ответила Джулия, поглядев на часы.

— Думаю, пора зарегистрироваться в отеле, — добавила она. — Закончим поиски завтра утром.

— Разве мы не останемся в Брум Парк?

— Я заказала номер в отеле в Кентербери, рядом с собором. Думала, ты захочешь на него посмотреть. Кроме того…

Джулия перешла на шепот.

— …здесь не слишком хорошо кормят.

Саммер рассмеялась и встала, потянувшись.

— Обещаю, что не скажу Олдричу, — сказала она. — Единственное, может, у нас будет возможность заехать еще в одно место по дороге?

— Куда это? — озадаченно спросила Джулия.

— Дорчестерлейн, четырнадцать, город Дувр, — ухмыльнувшись, ответила Саммер, читая обратный адрес с письма Уингейта.

Мотоциклист натянул на голову черный шлем с тонированным стеклом и выглянул из-за кузова грузовика садовника. Дождался, пока Джулия и Саммер выйдут из дверей Брум Парк. Осторожно, чтобы не попасться им на глаза, проследил, как они подошли к их машине и сели внутрь. Машина тронулась и поехала к выезду из усадьбы. Мотоциклист завел мотор своего черного «Кавасаки» и медленно поехал следом, сохраняя почтительную дистанцию. Увидев, что Джулия свернула в сторону Дувра, он пропустил вперед пару машин и последовал за ними в том же направлении, не упуская из виду маленькую зеленую машину.

Современный Дувр представлял собой шумный портовый город, более всего известный паромами, связывающими его с Кале, и прославившийся на весь мир белыми меловыми утесами на восточном побережье. Джулия въехала в исторический центр города, остановилась и спросила дорогу у прохожих. Дорчестерлейн оказалась в паре кварталов от берега — тихая жилая улица, по обе стороны которой стена к стене стояли старые одноквартирные кирпичные дома постройки 80-х годов девятнадцатого века. Припарковав машину под огромной березой, женщины подошли к чисто вымытым ступеням дома номер четырнадцать и позвонили в звонок. Спустя приличное время дверь открыла лохматая женщина лет двадцати с небольшим со спящим младенцем на руках.