По-настоящему, стр. 32

– Ты как?

– Жив пока… Вот найду того идиота, который нас в зале запер, – убью, честное слово, – пробормотал он в ответ. Я погладила его по голове. И отдёрнула руку, будто меня обожгло. Максим смотрел на меня круглыми от удивления глазами, даже в темноте было видно. – Ты осторожно, сама не упади…

Чуть ли не ощупью я нашла в дальнем углу чердака нечто похожее на крышку люка. Несколько минут возилась, содрала пальцы в кровь, но люк не поддавался. Потом до меня дошло, что он закрыт с противоположной стороны. Я стала вспоминать, где видела в школе люк на чердак. Ага, возле кабинета географии, на третьем этаже. Да, там всегда много народу, если буду громко стучать, может быть, и услышат.

И я начала колотить кулаками по металлической крышке. Потом нашла тут же, рядом с Максимом, какую-то железяку и стала бабахать ею. И вот… ура! Послышался щелчок, засов отодвинулся, и люк открылся. Передо мной была лесенка, на верхней ступеньке которой висел Иван Михайлович, наш физрук. Вокруг лесенки собралась целая толпа – несколько моих одноклассников, Стёпа, Татьяна Мироновна, Маргарита Петровна…

– Марина? Что ты там делаешь? Что случилось? – Я не поняла, кто именно это сказал.

– Нас с Максимом кто-то запер в актовом зале, – сбиваясь ответила я. – Мы звали-звали, никто не открыл. Решили через чердак. Максим полез первым, упал, ему нужна помощь… Он, кажется, ногу сильно повредил.

Вот такое приключение. Максима с чердака спускали на руках: идти он не мог. Стёпа с Иваном Михайловичем отнесли его в медкабинет, потом приехала скорая, и его увезли в больницу. Судя по всему, у него очень серьёзный вывих.

Я сама, выходя из школы, представляла собой очень печальное зрелище: руки в ссадинах, колготки разодраны в нескольких местах, на новой юбке – пятна… От праздничного настроения не осталось и следа. Я даже успела забыть, что сегодня мой день рождения.

…Как обычно, Стёпа провожал меня. Успокаивал, называл «бедняжечкой», преданно тащил мою сумку. Я молчала. Злилась на себя, на этот невнятный день и даже немножко – на него. За компанию.

Мы молча вошли в подъезд, и – вот странность! – он позвонил в дверь.

– Стёп, ты что? Там никого нет, – удивилась я, роясь в сумке в поисках ключей.

– Уверена? – улыбнулся он. Дверь с шумом распахнулась. На пороге стояли родители, в глубине квартиры маячил силуэт Димки, я слышала весёлые голоса Оли, Наташки, Вани.

– Поздравляем! – закричали все. Кто-то обсыпал меня конфетти. Я осторожно протиснулась в прихожую. В каждом углу висело по воздушному шарику со смешной надписью. В гостиной стоял красиво накрытый стол с огромным тортом посередине. На журнальном столике в углу лежало несколько ярких коробок. И два букета цветов.

– Это от меня, – сказал папа, кивая на вазочку с нежно-белыми розами. Я бросилась его обнимать. – А это букет от твоего друга, Степана.

Букет Стёпы поражал воображение. Семнадцать бело-голубых роз, нежные травинки и белые ландыши. Бело-голубые розы… Как в книжке Уильяма Теккерея «Кольцо и роза» и в моём самом любимом фильме «Не покидай».

– Всё забыв и перепутав, ошибайся и страдай, лишь прошу, ни на минуту ты меня не покидай, – пел Стёпа, встав передо мной на одно колено.

Наташа играла на фортепиано и тихонько подпевала, помогая Стёпе взять высокие ноты. Мама смотрела на нас счастливыми блестящими глазами.

Стёпа взял мою руку в свою и, продолжая петь, достал из кармана маленькую бархатную коробочку. Она открылась. Наташа играла всё тише и тише, а Стёпа сказал:

– Марина, я люблю тебя. И хочу, чтобы ты стала моей женой.

Пол куда-то исчез у меня из под ног, и я плюхнулась в кресло.

– Сергей Иванович, Елена Павловна, я прошу у вас руки вашей дочери.

Папа протянул ему руку.

– Если Марина скажет «да», мы не будем вам препятствовать. Мы с Леной тоже поженились сразу после выпускного.

Мама кивнула, лицо у неё было растерянное.

Все вопросительно посмотрели на меня.

– Да, – прошептал кто-то моим голосом. – Да, да, да, да!

Последнее «да» было уже почти криком. Стёпа подхватил меня на руки. И закружил, закружил…

Замуж? Я?

ДА!

Никогда не думала, что соберусь замуж в семнадцать лет…

28 апреля 2000 года

Второй день всё моё семейство пребывает в каком-то радостном шоке. Мама то начинает говорить, как рано мне выходить замуж, то спрашивает, правда ли я люблю Стёпу, то начинает уговаривать меня подождать со свадьбой хотя бы год.

– Пусть всё утрясётся, вы поступите в вузы, начнёте учиться, – говорит она.

– Мама, но ведь никто и не говорит, что свадьба завтра, – улыбаюсь я. – И, кстати, тебе тоже было семнадцать, когда ты вышла за папу.

– У нас была совсем другая ситуация.

Ну да, другая.

Я знаю эту семейную тайну. Правда, мама не догадывается, что я в курсе. Мама с папой учились в параллельных классах. Их чувство было такой же первой любовью, как и у нас со Стёпой. Сразу после выпускного вечера выяснилось, что мама ждёт ребёнка. Несмотря ни на что, папа очень радовался, и они поженились. Но через два месяца случилась беда – мама оказалась в больнице и её неродившегося малыша врачи спасти не смогли. Родители тяжело переживали это горе. Но потом их захлестнула волна учёбы на юрфаке, папа очень рано начал работать. Димка родился у них только через пять лет. А ещё через восемь – я.

Конечно, это другая ситуация. Но одинаковых историй вообще не бывает. И мама не понимает: если мы не поженимся со Стёпкой этим летом, я могу потерять его навсегда… Потому что он уедет.

А я уже не представляю себе жизни без него.

Мне хочется просыпаться утром рядом с ним, вместе ходить на занятия, учиться, работать… Вечерами закутываться в его объятия, как в тёплый пушистый плед… Всё время быть рядом.

Даже если для этого мне нужно будет уехать за ним в Москву. Или всё-таки с ним?

Девчонки говорят, что в школе мы утратили всякий стыд – целуемся на каждом углу… Но я не знаю, как можно вести себя иначе. Я так счастлива, смущена, восхищена… Влюблена… Что просто хочется раствориться в нём.

– Дочка, первая любовь иногда быстро проходит, – говорит мама.

– Только не наделай глупостей, – добавляет папа.

– Надеюсь, я не стану дядей раньше, чем отцом? – намекает Димка.

Не пройдёт, не наделаю, не станешь. Я устала всем объяснять, что могу принять эти решения сама. В конце концов, это моя жизнь, и я хочу, чтобы она была именно такой.

– К счастью, у вас нет веских причин торопиться. И ещё год точно есть, – хитро улыбается мама. – Ведь в брак можно вступить только с восемнадцати лет.

Поскольку и мама, и Аня Симонова, дочке которой уже три месяца, вышли замуж гораздо раньше, я тоже хитро улыбаюсь. Ведь из любого правила есть исключения.

P.S. Позвонила Максиму. После вчерашнего инцидента он в школе не появлялся, и я на правах старосты класса решила узнать, как он. К счастью, перелома нет, но есть растяжение и сильный ушиб. Макс хочет вернуться на занятия после майских праздников. Надо же, он был так рад, что я позвонила, начал спрашивать, можно ли у меня узнавать домашние задания и прочие школьные новости…

29 апреля 2000 года

Все наши разговоры со Стёпой крутятся вокруг свадьбы. Он предлагал пожениться в конце июня, и мы, никому ничего не сказав, даже съездили после школы в загс.

Там нас ждало сильное разочарование.

В общем, шансов пожениться в этом году у нас нет.

…И что же делать? Он едет в Москву, а я? Я останусь здесь? Как жить без него? Каждый день, каждую минуту ждать звонка, письма, любой весточки… И целый год ждать следующего лета?..

– Не надо так переживать, – говорит мама. – За этот год вы хорошенько проверите свои чувства.

– Но, мама, он будет так далеко. – От одной мысли об этом у меня разрывается сердце.

– Большое видится на расстоянии, [5] Риша. Это не я придумала.