Домовые, стр. 63
Уж как в Коськиной голове образовалась эта гипотеза — одному змею ведомо, однако она возникла и страшно своему изобретателю понравилась, потому что объединяла все его предыдущие изобретения вместе и упрощала мир до такой степени, что он даже лягушкам был бы понятен.
— Делиться нужно на соленых и пресноводных, вот! — и, провозгласив свою новорожденную истину, Коська продолжал вдохновенно: — Соленые непонятно откуда взялись, а у нас, у пресноводных есть историческая родина! Мы не приблудные какие-нибудь, не болтаемся по Океану, нет! Мы все — из Пресноводья!
— А где оно? — заинтересованно спросил Родриго. Географию он знал куда хуже боевых единоборств, разве что как-то отыскал в Африке Камерун, но повторить этот подвиг уже не сумел бы.
— Где Пресноводье? А вот это и есть для нас главное — найти Пресноводье… — Коська задумался и неожиданно завершил мысль: — Мы, пресноводные, должны друг за дружку держаться. Я все понял — соленые хотят нас отовсюду выжить, поэтому сюда дурной воды нагнали. Им самим наши болота понадобились. Но это хорошо! Мы осознаем, что у нас есть свое Пресноводье, понимаешь? И мы туда вернемся!
— Совсем умом тронулся… — прошептала Уклейка.
— А знаешь, в этом что-то есть, — шепнул в ответ Родриго.
Водяница посмотрела на него с подозрением.
— Просто все остальное не имеет теперь значения.
— Ну, да, мы забыли, где оно, мы утратили свои корни! — продолжал проповедовать вдохновенный Коська. — Но оно есть, и я буду его искать! Столько книг понаписано — неужели ни в одной не найдется ни слова про Пресноводье? И вот же я в школе глобус видел, нужно было брать!
— Дядя Янка! — вдруг воскликнула Уклейка.
Болотный черт возник на озерном берегу совершенно неожиданно — как оно и полагается его роду-племени.
— Батька велел собираться. Мы там, на большой реке, хорошее место присмотрели — так нужно занимать, пока другие не догадались.
— На реке? При чем тут река? — возмутился Коська. — Ну да, ты же еще ничего не знаешь! Дядя Янка, я нашу историческую родину нашел, называется — Пресноводье! Теперь осталось только на карте отыскать…
— Ну, валяй, ищи, — позволил Янка. — В свободное от основной работы время. А до тех пор на речке поживешь. Там хоть зимовать можно.
Подумал и добавил:
— Пока — можно…
Глава шестая
Переселенцы
Переждав день в бассейне, водяные и болотный черт опять вошли в озеро и поплыли искать выкопанную монахами протоку, чтобы через нее выбраться в реку. Антип как-то бывал в этих краях и полагал, что без затруднений найдет место входа. Место-то он нашел — а вот протоки больше не было. Подступившая соленая вода переполнила неглубокий залив и съела ту часть города, что располагалась на низких берегах. Теперь уже трудно было сказать, где кончается озеро и начинается речное устье.
Острова, раньше загораживавшие вход в протоку со стороны реки, тоже были сильно подтоплены и не сегодня-завтра могли вовсе уйти под воду. Люди давно их покинули — поэтому Антип, Афоня и Янка без опаски выбрались на сушу и стали держать совет — как быть дальше.
— Плыть опасно, — сказал Афоня. — Нахлебаемся соленой воды, и будет нам плохо.
— Пешком идти тоже опасно, — возразил Янка. — С людьми нам встречаться ни к чему.
— Какие люди? Слыхал же, что бабка сказала, — люди из города ушли!
— Ушли, да не все.
И Янка не ошибся — когда с острова быстренько переплыли на правый берег и пошли пешком вверх по течению, очень скоро обнаружили дома с горящими окнами.
— Так что же, они навсегда тут останутся? — проворчал Антип.
— Оно бы неплохо, — заметил Янка. — Если остаются, значит, уже знают, что вода выше не поднимется. Тогда есть шанс, что наше озеро уцелеет, и не нужно будет никуда переезжать.
— Умные вы, черти, — неодобрительно сказал Афоня. Он не любил, когда Янка оказывался прав. Возможно, считал их правоту особой разновидностью пакости.
Но именно в эту ночь не нашлось охотников слоняться по берегу, поэтому водяные и болотный черт без приключений добрались до места, где стоял старый замок, а там рискнули спуститься к воде, понюхали, лизнули с пальца и убедились, что почти пресная. Дальше продвигались вплавь.
Миновали железнодорожный мост, забрались еще выше, проплыли под длинным, соединившим не только берега, но и два острова, автомобильно-пешеходным мостом, — и тут изощренное Янкино ухо уловило голоса.
— Змей знает что, — удивился он. — Не может быть, чтобы люди…
Афоня подкрался, вернулся и в полном изумлении доложил: точно, никакие не люди, а матерый водяной Панкрат с семейством!
Как председатель тайного и чрезвычайного сплыва, оставленный далеко отсюда за приемом разъяренных посетителей, раньше всех оказался на речном берегу да еще застолбил на пустынном острове, вблизи от телебашни, самое лучшее для зимовки место, — навеки осталось загадкой. Однако спорить с ним было бесполезно — Панкрат взял с собой Прокофия с его дубиной, Харлама с супругой, и тут же обнаружился сбежавший из бассейна Ефим. Рассудив, что река большая, Антип не стал затевать свару и приказал Афоне с Янкой двигаться дальше.
Они нашли заболоченный бережок, бухточку и крепко задумались.
— Сейчас это бережок и бухта, а что тут будет через неделю? — разумно спросил Янка.
Афоня, приложив ладонь ко лбу, вглядывался в окна многоэтажек.
— Раз люди остаются — то, наверно, потоп окончился. Выше вода не пойдет.
— И Панкрат тоже не стал бы в опасном месте селиться, — добавил Антип.
— Ну, как знаете. Не мне же на дне зимовать, — Янка почесал в затылке. — Я-то обратно на болото вернусь, к своим.
— Валяй, — позволил Антип. — Мы тут обустраиваться начнем. Ты дочке с племянником вели сюда перебираться, дорогу им растолкуй.
— Да не волнуйся, сосед, растолкую, не заблудятся. Ну, стало быть, прощай, что ли?
— Не поминай лихом, сосед, — с тем Антип от души, но бережно обнял Янку.
— Сколько лет рядом прожили! Бывало, так хотелось тебе рога обломать, прямо руки чесались, — признался Антип. — Ну, стало быть, и меня не поминай лихом! Знал ли кто, что вот живем себе, живем, никому не мешаем, и поссоримся, и помиримся, все — по-соседски, и вот ведь какая незадача…
— Может, увидимся еще? — сказав это, Янка вздохнул и без дальнейших рассуждений кинулся в реку.
— Да не увидимся, поди… — произнес вслед ему Афоня. — Мы-то, если потоп продолжится, вместе с рекой отступать будем, туда, вверх, как он нас найдет?..
А Янка плыл вниз по течению, лежа на спине, и думал: а на хрена он подписывал обращение к водяным Антарктиды? Может, если бы одной его подписи не хватило, там бы и не стали лед растапливать? Может, нужно было послушаться интуиции и устроить сплыву этому благоразумную пакость?
Размышляя, он зазевался — и его чуть было не вынесло в залив. Ругаясь последними словами, а слов этих болотные черти знают много, более того — то, что для нас последние, для них — еще только предпоследние, Янка повернул обратно и с грехом пополам оказался в озере. Решив, что в бассейне он ничего не забыл, болотный черт не стал делать крюк, а взял курс на восток — так, чтобы самым прямым путем вернуться к родному болоту.
Когда он добрался до места, то обнаружил, что молодежь вместо того, чтобы скорбеть и оплакивать былое величие водяных на их законных озерах, наладилась справлять свадьбу. И переезд был ей совершенно ни к чему.
Насилу Янка заставил Уклейку с Коськой собрать имущество, сам их проводил через озерцо и вернулся туда, где ждал его Родриго Ивановс.
Родриго отправлялся в город человеческим путем — Янка растолковал ему, где поселились Антип с Афоней, взяв за ориентир телебашню, и Уклейкин жених даже обрадовался — он и сам жил неподалеку.
— Я первый туда доберусь и Уклеечку встречу! — пообещал он Янке.
— В этом никто и не сомневается… — проворчал болотный черт. — Только ты не торопись, дай-ка я на рыбалку сперва схожу. Там, кажись, рыбы-то не густо… Наловлю с полпуда — ну хоть карасей, ты и отвезешь.