Львиная стража, стр. 61

Кто-то открыл дверцу кемпера. Из машины появилась не Джессика, а какая-то женщина со впалой грудью и широкими бедрами, втиснутыми в обтягивающий белый костюм. У нее на голове тоже был капюшон, и в этом капюшоне, в узорчатых колготках и алых туфлях на высоких каблуках она выглядела еще более гротескно. Женщина не видела, что произошло, в этом он не сомневался. Мужчина на земле стал подниматься, когда увидел ее, руку он прижимал к челюсти.

Она сказала ему:

– Ты в порядке? Это он сделал?

Мужчина ничего не ответил.

– Животное, – сказала она Полу, села в «Вольво», завела двигатель и высунула голову в окно: – Иди туда. Советую помолиться.

Гарнет не сразу понял, что она имеет в виду. «Вольво» сдал назад и резко, с места, рванул вперед. Он еле успел отскочить. Спустя мгновение машина уже неслась прочь по дороге.

Гарнет пошел к церкви. Дверь в резной паперти была заперта. Пол подергал ее за старое, ржавое кольцо. Он забыл, что ему было сказано, он забыл обо всем. Спотыкаясь, обошел церковь и лицом к лицу столкнулся с кемпером, который двигался, медленно поворачивал. Маленькая стрельчатая дверца в увитой плющом стене тоже была заперта, ее не открывали, наверное, целый век. Его брюки промокли по низу, пока он шел по мокрой траве. Гарнет оперся на полукруглую верхушку надгробия, чтобы не упасть. Западная дверь оказалась незапертой, древние петли заскрипели, когда он приоткрыл ее.

Дочь сидела на краю скамьи, скрючившись в углу и обхватив руками подлокотник в виде резной кошки. Она обнимала подлокотник так же, как обнимала игрушку, лежа в кровати, прижимала к груди кошку с телом из темного дерева. Пол произнес хриплым, чужим голосом:

– Джессика!

Взгляд, который она устремила на него, был безжизненным, потрясенным и полным ужаса – и чего-то еще, возможно, пугающего укора или просто непонимания. Но ей было семь, она уже успела выучить некоторые правила поведения, и он увидел, что она, медленно поднимаясь со скамьи, пытается улыбнуться. Почти незаметно растягивает губы. Пол схватил ее и прижал к себе. Ее дыхание было очень тихим и поверхностным. Он ощутил под ладонью колючий ежик ее волос. Господи, взмолился он, не допусти, чтобы ей был причинен непоправимый вред, не допусти, чтобы она повредилась в рассудке, лишилась дара речи…

Он взял ее на руки так, как брал, когда она была младенцем. И почувствовал, что ее щека влажная. На мгновение все поплыло у него перед глазами: сине-алое внутреннее убранство церкви, темное дерево и парящие золотые ангелы, увядающие цветы в вазе… Он ногой пнул дверь и вышел на дождь.

Мужчины, которого он ударил, уже не было, кемпера тоже не было – тот уже подъезжал к вершине холма. Они с Джессикой оказались в одиночестве, без вещей, без всего.

Однако голубая машина стояла на месте. Гарнет с Джессикой на руках прошел через церковный двор, потом между надгробиями. На одном из надгробий черные, глубоко высеченные буквы складывались в надпись: «Мэри Энн Фрост, родилась 1888, скончалась 1894. Пустите детей приходить ко Мне». Он услышал, как всхлипывает, и увидел, что Джессика смотрит на него расширившимися глазами. Ее голос не изменился, ее речь осталась четкой.

– Я устала, – сказала она. – Можно мне поспать в машине?

Глава 24

Это правда, что из глаз сыплются искры, когда тебя вот так бьют. Я увидел миллионы крохотных молний, зигзагообразных, а не ветвистых. Когда в телевизионных вестернах люди получают удар по лицу, они пятятся и опять кидаются в драку. Их бьют, и они опять лезут в драку. В реальной жизни все не так. Когда ты получаешь в челюсть удар от такого бугая, как Гарнет, он отзывается во всем твоем теле и ты испытываешь дикую боль, какую не испытывал никогда раньше.

Я не хотел подниматься, я хотел лежать на земле и умереть. В общем, я знал, что все пошло не так. Принцесса куда-то ушла, а он остался, вот что я думал. Именно Тилли заставила меня собраться и сделать над собой усилие. Я с трудом забрался в кемпер, и внутри были Принцесса с Сандором.

Когда я увидел, как они сидят и смотрят друг на друга, при этом Сандор без капюшона, я замер, будто громом пораженный, и уставился на них. Свой капюшон я держал в руке, другую руку прижимал к челюсти.

– Что с твоим лицом? – сказал Сандор.

– Гарнет меня ударил.

И тут случилось нечто ужасное. Они начали хохотать. Оба, и это было дико, безумно и неправильно. Если бы смеялся один Сандор – ну, у него есть жестокое чувство юмора, это я знаю точно, – я бы воспринял это спокойно. Что до Принцессы, можно сказать, что у нее было право смеяться. Но чтобы оба… Я больше ничего не сказал. Я сел и потер челюсть.

– Как я понимаю, машину вести ты не в состоянии, – сказал Сандор.

– Я бы не стал рисковать.

Он пожал плечами, но не встал и вообще не двинулся. Он не отрывал глаз от Принцессы. Как будто нам некуда было спешить. Если честно, при ближайшем рассмотрении на нее и глядеть-то было нечего: без косметики, с неуложенными волосами, в джинсах, кроссовках и рубашке, которую Тилли даже в гроб не надела бы. Но я знал: Сандор смотрит на нее не из-за ее красоты или некрасивости. Он смотрел на нее, потому что мы заполучили ее, потому что у нас все получилось и он доволен. Я лишь надеялся, что меня не будет рядом, когда он решит убить ее.

Через минуту или две он все же встал и прошел к водительскому месту. Принцесса сказала мне:

– В этой колымаге дают пить? В смысле, попить воды? Я могу получить стакан воды?

У Тилли были только бокалы для вина. Я наливал воду, когда кемпер неожиданно рванул с места. На полу разлилась довольно большая лужа. Принцесса с любопытством наблюдала за мной. Затем поблагодарила меня за воду и сказала:

– А где итальянцы?

Я знал, что она имеет в виду, но не показал ей, что понимаю. Я считал, что это не очень хорошая идея – болтать с заложником. Это не светская вечеринка.

– Нет здесь итальянцев, – сухо сказал я, показывая ей, что не желаю слышать от нее всякую чушь.

Я расположился в задней части кемпера. У Тилли над раковиной висело зеркало, и я увидел, что мое лицо уже начало опухать.

Над задними колесами есть окна, и я устроился возле одного из них. Тилли исчезла. Думаю, Сандор сказал ей, куда ехать. Неужели мы все теперь будем жить в кемпере? Мне показалось, что мы едем к побережью, туда же, откуда приехали. Мимо проносились бесконечные зеленые поля и серые деревни, и была масса удобных местечек, чтобы остановиться и спрятать машину, но Сандор не останавливался. Я понял, что, должно быть, у него с Тилли где-то назначено рандеву.

Я смотрел в окно, гадая, куда мы едем, когда Принцесса ошарашила меня. Она дотронулась до моего плеча. Я буквально подскочил.

– Я хотела бы сесть вперед.

– Что? – сказал я.

– Вперед. В кабину.

– Вам нельзя никуда ходить, – сказал я. – Вам нельзя было даже подходить ко мне. Если это повторится, мне придется связать вас.

На мгновение у меня возникло чувство, что Принцесса сейчас рассмеется, но она не рассмеялась. Лишь пожала плечами, вернулась и села на то же место. Снова начался дождь, и я мало что видел за окном. Мы все ехали и ехали сквозь пропитавшийся водой туман. Сельская местность кажется мне везде одинаковой – поля, да леса, да живые изгороди, да проселочные дороги. Иногда тут и там попадается парочка бунгало, иногда – фермерский дом. Мне вот интересно, как люди узнают, где они живут, как отличают одну деревню от другой, если нет указателей. Но, несмотря на всю эту одинаковость, даже я заметил, что мы подъезжаем к деревушке, за которой стоял «Боллинброк-Холл».

Принцесса сидела на своем месте, в том же углу, где сидела Джессика, и держала на коленях один из журналов Тилли. Думаю, она хотела показать мне, какая она крутая и бесстрашная, но обмануть меня ей не удалось. Она не читала журнал, просто смотрела в него, вот и все, и взгляд ее был невидящим.

И тут Сандор повернул к воротам «Боллинброк-Холла». Вероятно, пока они тут сидели вдвоем, они договорились, что она будет вести себя тихо, не станет шуметь или звать на помощь. Именно так я и подумал в тот момент. Но я не понимал, какой ей от этого прок. Оружия у Сандора не было, а мою реплику «кольта» забрал Гарнет. Нам нечем было помешать ей обратиться к девушке или молодому человеку за стойкой и заявить, что вот эти люди удерживают ее против воли. Вполне возможно, она так и собирается сделать; не исключено, что она просто обманула его.