Выше только звезды, стр. 5

– Да, возможно, это действительно вариант, спасибо, что подсказали, – сказала я и заметила, что Суржацкий украдкой посмотрел на часы. Поскольку точка зрения собеседника была мною выслушана и принята к сведению, пора было подводить разговор к его логическому завершению: – Ну что ж, Арсений Всеволодович, не буду вас больше задерживать. Благодарю за то, что уделили мне время. До свидания!

– Всего доброго, – услышала я, выходя из кабинета директора «Сатурна».

Оправдалось ли предсказание гадальных двенадцатигранников? Вполне. Я услышала очень любопытную историю! Не исключено, что именно она поможет моему расследованию.

ГЛАВА 2

Когда я подходила к своему «Ситроену», в сумке зазвонил мобильник. Судя по мелодии, это был Гарик Папазян.

– Алло, – ответила я, усаживаясь в авто.

– Танечка, свет очей моих, скажи, ты сейчас свободна? – запел мой приятель.

– Нет, Гарик, занята, причем очень сильно, – ответила я, не раздумывая.

Все дело в том, что на прошлой неделе я в очередной раз продинамила Папазяна. Сколько раз мне приходилось беззастенчиво пользоваться помощью этого доблестного сотрудника тарасовской милиции, а взамен лишь кормить его обещаниями! Причем обещаниями очень сладкими, такими, от которых у нормального здорового мужика могут разыграться самые смелые сексуальные фантазии. Похоже, Гарик решил, что настало время наконец-то воплотить их в жизнь.

– Танечка, звезда моя, выручай! Только ты одна можешь мне помочь. Я уже на грани…

Безжалостная к ноющим интонациям обрусевшего армянина, я повторила:

– Помочь хорошему человеку – святое дело, но сейчас я правда очень-очень занята. Меня вообще нет в Тарасове.

– Тогда я пропал! Все мои надежды были только на тебя, бриллиант мой лучезарный! Но если ты в командировке, то делать нечего, придется самому как-то выкручиваться, – судя по голосу, мой знакомый окончательно сник.

Я вдруг поняла, что у Папазяна возникли какие-то проблемы на работе. Он столько раз выручал меня, поэтому сейчас отказывать ему в помощи было бы с моей стороны высшей степенью наглости. Однако прежде чем подарить ему надежду, я поинтересовалась:

– Гарик, скажи, что у тебя все-таки случилось?

– Попал я, дорогая моя, в одну щекотливую историю, большего я тебе сказать по телефону не могу. Танюша, ты когда возвращаешься в Тарасов?

Я быстро смекнула, что судьба дает мне счастливый шанс снова воспользоваться помощью Папазяна, не рискуя при этом заработать головную боль придумыванием свеженьких отмазок от его нежных чувств. Стоит мне решить его проблему, и я загружу его своей собственной.

– Гарик, вообще-то – я в Покровске, но если у тебя все так серьезно и безотлагательно, то я отменю встречу и немедленно вернусь в Тарасов.

– Спасительница ты моя, конечно, все серьезно! Если можешь поменять планы, то очень прошу тебя – поменяй и побыстрее приезжай к моей конторе.

– Гарик, но мне ехать до тебя больше часа, а если я попаду в пробку, то и того больше. Рабочий день уже закончится.

– Ничего, Танюша, я тебя дождусь в любом случае.

– Хорошо, я попробую договориться с человеком, хотя это так неловко… Чтобы получить у него свидетельские показания, мне пришлось выдернуть его из очень приятной компании, он упирался, но я настаивала. – Я беззастенчиво сгущала краски. – Даже не представляю, как теперь с ним разговаривать. Ладно, будь что будет, ради тебя, Гарик, я на все готова!

– Танюша, если у тебя все получится, я для тебя звезду с неба достану, ограню ее в платину, встану на одно колено и преподнесу тебе ее в дар в бархатной коробочке. – Надо было отдать Папазяну должное, он умел красиво врать.

– Хорошо, будь на связи.

Я выждала немного и перезвонила Гарику через пару минут, расписала в цвете, как сложно мне было дать отбой фигуранту моего нового расследования, а потом сказала, что выезжаю в Тарасов.

– Золотая моя, ты вдохнула в меня жизнь! Как подъедешь к конторе, позвони, – попросил он.

– О’кей, – ответила я и повернула ключ зажигания.

Через час с небольшим я уже была на месте и телефонировала:

– Гарик, это я. Выходи!

– Танюша, посмотри, пожалуйста, рядом случайно не стоит белый «Опель Агила»?

Я огляделась по сторонам:

– Да, стоит.

– Солнце мое, а ты могла бы выйти из своей машины и походить перед входом в райотдел туда-сюда? – попросил Папазян.

– А это еще зачем?

– Надо, краса моя, очень надо! Я скоро все тебе объясню.

– Ну ладно, – ответила я и вышла из «Ситроена».

Откровенно говоря, просьба Папазяна показалась мне странной. От нее так и веяло каким-то подвохом. Тем не менее я стала фланировать по улице, поглядывая то на часы в мобильнике, то на «Опель» с тонированными стеклами, то на вход в райотдел. В тот момент, когда в дверях появился Гарик, из «Агилы» с необыкновенной прыткостью выскочила полная женщина постбальзаковского возраста и рванула в его сторону с криком:

– Георгий Мартиросович, можно вас на минуточку?

Он сделал вид, что ничего не слышит, повернулся к дамочке спиной и демонстративно простер руки ко мне.

– Дорогая, ты уже заждалась, да? – нарочито громко спросил Папазян и принялся с жаром обнимать меня. – Прости, я не думал, что начальство так надолго меня задержит.

Дамочка застыла на месте в двух метрах от нас. Она уперла руки в крутые бока и теперь походила на предельно разъяренную бабу, у которой отняли ее собственность. Казалось, она вот-вот бросится отбивать ее обратно, не заботясь о своей репутации. Я бросила на нее уничижительный взгляд, давая понять, что вовсе не намерена уступить ей этого импозантного мужчину с легким армянским акцентом и благородной сединой на висках. Гарик нежно обнял меня за талию, подвел к «Ситроену», усадил в него, затем быстренько обежал машину спереди, уселся на пассажирское кресло и скомандовал:

– Любимая, заводи мотор!

Я послушно повернула ключ в замке зажигания, нажала на педаль газа, тронулась с места и спросила:

– И что это сейчас было?

– Танюша, ты видела ее, скажи, видела?

– Кого? – как можно натуральнее удивилась я.

– Ну ту тетку из «Опеля».

– Ну видела, и что?

– Она меня преследует, – стыдливо признался мне доблестный тарасовский мент. – Просто проходу не дает! Не понимаю, как можно быть такой навязчивой?

Я порою тоже не понимала, как человек, выступающий сейчас в роли жертвы, может быть таким навязчивым, поэтому жалеть его не собиралась. Наоборот, я решила еще немного поприкалываться над ним:

– Ай-ай-ай, Гарик, соблазнил женщину и бросил! Нехорошо! Я от тебя такого не ожидала. От кого угодно, только не от тебя.

– Какое там соблазнил! Танюша, ты все не так поняла. Это она меня соблазняет, а я не поддаюсь. Я – кремень!

– Неужели она тебе не нравится? По-моему, очень интересная женщина, все при ней, – я продолжала глумиться над Папазяном.

– Кто интересная?! Она интересная?! – возмутился мой пассажир. – Корова она, вот кто!

– Гарик, ну как тебе не стыдно! Нельзя плохо отзываться об одной женщине в присутствии другой. Ты вообще когда-нибудь слышал о женской солидарности?

Папазян пропустил мой вопрос мимо ушей и продолжил свою возмущенную речь:

– Это ей должно быть стыдно, а не мне! Она вырастила негодяя и теперь добивается, чтобы я замял дело об административном правонарушении. Сыночка своего, раздолбая, хочет выгородить, вот и не дает мне проходу! Я уж и так ей объяснял, и эдак, что по ее никак не получится, а она прет напролом, – мой пассажир оглянулся назад. – Танюша, если я не ошибаюсь, она села нам на хвост. Гони! Со мной и на красный свет можно.

– Да, «Опель Агила» едет за нами, – подтвердила я, даже не думая превышать скорость. – Но, может, нам просто по пути?

– Какое по пути? – закипятился мой пассажир. – Былинкина совсем в другом районе живет. Я ей русским языком сказал: закон есть закон! А она прижимается ко мне у меня же в кабинете, жмется и жмется! Мои коллеги уже по углам шушукаются. Танечка, родная, понимаешь, я из-за этой Былинкиной стал всеобщим посмешищем.