Красотки кабаре, стр. 12

– Не ожидал увидеть вас здесь, – язвительно заметил лейтенант. – Мне казалось, что ваше излюбленное место – это будуары актрис.

– А вот я не слишком удивлен вашим интересом к науке, – невозмутимо парировал Вульф. – Хотя вполне бы мог предположить, что вы пришли сюда охотиться за курсистками.

Лейтенант хотел было вспылить, но решив, что повод для этого слишком ничтожен, пренебрежительно усмехнулся. Они разошлись в разные стороны, причем каждый почувствовал, что эта встреча далеко не последняя.

Глава 6

Похождения бравого лейтенанта Фихтера

В результате стычки с Вульфом лейтенант Фихтер упустил задорных курсисток. А жаль! – ибо, как он успел заметить, из-под платья одной из них мелькнул краешек белого чулка, а именно к такого цвета чулкам бравый лейтенант испытывал особую слабость. Вздохнув и, разумеется, выругавшись, Стефан решил, что теперь не остается ничего другого, как отправиться к дяде, тем более что сегодня истекали три дня, которые тот взял на размышление о судьбе своего племянника. Выйдя из здания университета, лейтенант нанял фиакр и назвал адрес – улица Флорианц.

Весело поглядывая на гулявших по улицам дам и красиво выдыхая дым дорогой папиросы, Стефан наслаждался чудной майской погодой, собственной элегантностью и тем, что на сегодняшней лекции профессор Фрейд назвал «полнотой жизненных сил». Черт возьми, но бурная игра этих самых «жизненных сил» и называется молодостью, а их полноценное удовлетворение – гедонизмом [4]. Глупо терять время, пока в нас бурлит либидо и имеется стремление к удовольствиям, глупо отказываться от них во имя кого-то или чего-то другого. Альтруизм – это удел стариков, уже неспособных наслаждаться жизнью, но имеющих благородство наслаждаться зрелищем того, как это делают другие. Природа мудра, а потому надо вести себя так, чтобы не противоречить ее законам. Если в молодости жить для себя, а в старости – для других, то это и будет то самое идеальное сочетание гедонизма и альтруизма, о котором издавна спорят моралисты.

Придя к столь «мудрому» выводу, лейтенант немедленно вывел из него необходимое следствие – значит, его почтенный дядя из одного только альтруизма обязан помочь своему молодому племяннику.

Лихо подкатив к подъезду старинного особняка восемнадцатого века, Фихтер спрыгнул на тротуар и полез в карман за деньгами. Расплачиваясь с извозчиком, он случайно глянул вдоль улицы и замер. Высокий седовласый джентльмен в сером костюме, серой шляпе и с тростью в руке быстро удалялся в сторону ратуши, время от времени оглядываясь по сторонам, словно высматривая свободный фиакр. Лейтенант видел джентльмена только со спины, однако и этого вполне хватило, чтобы заподозрить неладное: спина незнакомца была совершенно прямой, а походка – твердой, если не сказать чеканной. Несомненно, это был переодетый военный, и притом не кто иной, как полковник Фихтер!

– Что за черт! – недоуменно пробормотал лейтенант. – Или я ошибаюсь, или… Стой, дубина, и подожди меня пять минут! – грубо приказал он начавшему выказывать нетерпение извозчику.

Сунув деньги обратно в карман, он быстро взбежал по мраморным ступенькам парадного и нетерпеливо постучал в дверь тяжелым медным кольцом. В то время в моду входили электрические звонки, но полковник Фихтер считал их «дамской игрушкой».

Фердль открыл почти сразу.

– Где дядя? – тут же спросил лейтенант, стоя на пороге и вперив пристальный взгляд в старого швейцара.

– Господина полковника нет дома…

– Давно он ушел?

И тут Фердль вдруг отвел глаза и забормотал, что это было еще рано утром, когда «господина полковника вызвали по телефону в Генеральный штаб».

– Врешь! – уверенно заявил лейтенант и тут же добавил: – Ну и черт с тобой!

Он быстро вернулся к своему фиакру и поспешно забрался внутрь.

– Следуй вон за тем господином, – приказал он извозчику, но тут, поискав глазами, вдруг заметил, что дядя исчез.

Улица Флорианц была прямой и широкой, а в полдень и весьма оживленной, так что полковник мог легко затеряться или среди прохожих, или зайдя в какое-нибудь кафе, не говоря уже о магазинах. Но вряд ли начальник контрразведки выйдет из дома в штатской одежде лишь для того, чтобы неузнанным посидеть в кафе или посетить магазин! Наверняка он уже нанял фиакр… но какой именно? Впереди были видны два экипажа, не считая автомобиля и открытой коляски с откидным верхом, в которой находились две дамы.

– Трогай! – приказал Фихтер.

– Куда?

– Вперед, за ближайшим фиакром!

Карета рванулась с места и покатила в сторону площади Радецкого, на которой стоял конный памятник знаменитому маршалу. Фихтер, высунувшись из окна, увлеченно следил за обоими преследуемыми фиакрами, в пылу погони забыв задать себе очень простой вопрос: а зачем он, собственно, это делает? Мало ли какие дела могут быть у его дяди, и он вряд ли обрадуется, если узнает, что племянник следует за ним по пятам.

На площади Радецкого фиакры разделились: один направился по улице Грабен в сторону Восточного вокзала, второй – в направлении острова Пратер.

Возница придержал лошадей, а лейтенант лихорадочно соображал. Если дядя действительно находится в одном из этих фиакров, то куда, черт подери, он мог направляться? Решив, что вокзал является более «военным» объектом, чем любимое место увеселения всей Вены, лейтенант приказал свернуть на улицу Грабен. Теперь фиакры ехали друг за другом, и Фихтеру оставалось лишь надеяться на то, что он не ошибся.

Ему повезло – когда фиакр остановился на площади перед вокзалом, лейтенант с радостью увидел, как из него выходит тот самый господин. Расплачиваясь с извозчиком, он впервые повернулся лицом к Стефану – и это оказалось настолько удивительным зрелищем, что лейтенант, непроизвольно откинувшись в глубь собственной кареты, изумленно присвистнул. Котелок незнакомца оказался низко надвинут на лоб, глаза скрывали темные очки, однако в этом еще не было ничего странного. Лейтенанта поразило другое – господин не носил ни усов, ни бакенбардов! Значит, это не дядя, ибо полковник Фихтер никогда и ни при каких обстоятельствах не расстался бы с собственной, и весьма пышной, растительностью.

О черт, значит, Фердль говорил правду! Разочарованный Стефан уже хотел было приказать своему извозчику ехать обратно, но тут услышал звонкий голос уличного мальчишки – разносчика газет:

– Покупайте «Нойе фрайе прессе»! Самые свежие новости из жизни императорского двора и нашей доблестной армии! Скоро начнутся маневры в Боснии!

– Эй, малый, иди сюда!

Лейтенант не видел того, кто окликнул мальчишку, но мгновенно узнал голос – это был голос полковника Фихтера. Украдкой выглянув в окно фиакра, Стефан увидел, как бритый незнакомец покупает газету. Что за черт – так дядя это или нет?

И тут он допустил ошибку – в спешке расплатившись, выскочил из фиакра раньше, чем полковник вошел в здание вокзала. Лейтенант слишком поздно сообразил, что, стоя на площади в яркой гусарской форме, трудно остаться незамеченным. Тем не менее он прижал саблю к боку и бегом бросился к вокзалу. Перед самым входом в голове вдруг мелькнула новая мысль, и Стефан остановился. Обернувшись назад, он поманил мальчишку – разносчика газет. Тот радостно устремился к лейтенанту.

– Нет, мне не нужна газета, – осадил его Фихтер, – но ты получишь две кроны, если выполнишь мое поручение.

– Разумеется, получу… то есть, я хотел сказать, разумеется, выполню… – запыхавшись, затараторил этот белобрысый мальчуган не старше тринадцати лет.

– Вот тебе деньги, купишь мне билет, а я подожду тебя перед выходом на платформу.

– Куда изволите ехать, господин лейтенант?

– Туда же, куда поедет тот господин, который минуту назад купил у тебя газету.

Мальчишка оказался смышленым, а потому, не задавая лишних вопросов, прижал пачку газет к груди, выхватил из рук Фихтера деньги и скрылся в здании вокзала. Лейтенант закурил, выждал десять минут, после чего решительно толкнул застекленную дверь. Мальчик не подвел, ожидая его в условленном месте.