Следствие продолжается, стр. 27
– Все равно, надо рвать подальше отсюда, – перебил его Костылецкий. – Я у женки последние тридцать рублей из горла вырвал, чтобы на билет хоть куда-нибудь хватило. Она, стерва, кричит: «Чем детей кормить буду?» Потом разберемся, говорю. Не мог же отметить, что разбираться ей самой придется. Ох и надоела она мне по горло. Наплодила выводок и, как волчица, за мной следит, чтобы лишнего шагу не сделал.
– Плодили вместе, – прервал его Логацкий. – Надо было делать так, как мы с Люськой.
– Делать, делать. Я же думал уже завязывать, да вот не получилось. Чего мы выжидать на этой даче должны?
– Как чего? – удивился Петька. – А кассу кто будет брать?
– Да они в любом городе есть.
– Нет, просто это не делается. Здесь мы уже, считай, все разведали. Знаем работников в лицо, да и Люська нам поможет. Предлагаю отсиживаться здесь и ждать Махно. Кот и Гора будут в город потихоньку ездить, заодно и за кассой приглядывать. Через пять-шесть дней все пойдем. Добудем машину, берем кассу. Башни поровну, а затем кто куда.
Бусел, разливая по стаканам водку, проговорил:
– Где же Махно? Я ведь у него дома спрятал пушку.
– Придет, заверил Логацкий. – Выпьем и будем ложиться спать.
Я ОБО ВСЕМ ПОДУМАЛА…
Жигальцова не находила места. Чего она только не передумала, когда ушел работник милиции! Нет, в ее короткой жизни не было ничего, что могло заинтересовать уголовный розыск. Сославшись на плохое самочувствие, отказалась идти с Ирой гулять.
На следующий день, после работы, Аня поехала в Управление внутренних дел. Робко постучала в дверь нужного кабинета, нерешительно вошла.
– Входите, входите, Анна Петровна. Присаживайтесь.
Тростник заметил, что краски на ее лице почти нет.
– Ну, как спалось после вчерашнего душа?
– Нормально. Главное, на работу не опоздала.
– Видели Балашову?
– Да, она вчера приходила ко мне домой, в парк приглашала. Я отказалась. Сегодня мы вместе на работу шли, но я ей ничего не сказала.
– Не догадываетесь, о чем у нас разговор пойдет?
– Нет, честное слово. Я об этом уже сутки думаю.
– Аня, если вы согласитесь на полную откровенность, то разговор у нас будет серьезным и, как говорится в дипломатических кругах, полезным для обеих сторон.
– Я согласна, – тихо ответила девушка.
– Нас интересуют парни, с которыми вы и Ирина встречаетесь и проводите время.
– Какие парни? – покраснела Аня.
– Те, с которыми недавно в лесу были.
– А, Петя и Леня, – протянула девушка и продолжала: – Но я, честное слово даю, больше к ним и не подойду. Это все Ира, говорит, парни что надо. Тоже мне парни!
– Вы давно их знаете?
– Месяца полтора. Ирка познакомилась, а потом и меня втянула в компанию. Я вчера и сегодня долго думала о своей жизни, и теперь мне стыдно, очень стыдно! – девушка заплакала.
Тростник не стал успокаивать ее. Он молча сидел за столом. Как иногда рушится молодая, да и вся дальнейшая жизнь вот у таких девчат! Симпатичная, неглупая, а дала себя втянуть в тину, поступилась девичьей гордостью. И вот горькая расплата. Правда, у этой жизнь еще может наладиться. Похоже, что она, хотя и с опозданием, опомнилась. А многие так и прожигают годы, здоровье.
Наконец Жигальцова успокоилась, взглянула на Тростника.
– Извините, мне стыдно.
Аня чувствовала, что ее судьба не безразлична этому человеку. Она прониклась к нему доверием и, когда он спросил, знает ли она фамилии Петра и Леонида, ответила сразу:
– Да, Петьки фамилия Логацкий, Леньки – Бусел.
– Кого еще из их компании знаете?
– Я – никого. Ирка мне рассказывала, что Логацкий пару раз брал ее с собой, и она со многими его друзьями познакомилась.
– Аня, а они в вашем присутствии никогда не заводили разговор о кражах, деньгах, оружии или о планах своих?
– Нет. Если им поговорить надо было, отходили в сторону.
Тростник обдумывал следующий вопрос, но девушка неожиданно сама заговорила:
– Постойте, постойте! Вы говорите, не слышала ли я что-нибудь об оружии? Мне несколько дней назад Ирка рассказывала, что ее пригласил с собой Ленька к знакомому по кличке… вот забыла, помнится, во время гражданской войны на Украине анархист во главе банды стоял?.. Фильм я даже какой-то давно смотрела… Там о нем тоже разговор шел. – Девушка задумчиво терла виски, стараясь вспомнить кличку.
Тростник достал из стола исписанный лист, пробежал глазами.
– Может, Махно?
– Да, да, точно, к Махно они ходили. Так вот, там Ирка видела пистолет.
– А вы поподробней расскажите, не торопитесь.
– В общем, пришли они к этому Махно. Живет он в деревянном домике. Посидели, поговорили, а потом Бусел и Махно вышли во двор. Ирка – к окну, начала следить за ними через занавеску. Они подошли к сараю, где у стены дрова сложены. Махно достал из дров небольшой сверток, а Бусел – из кармана пистолет. Ирка говорила, что ей в эту минуту страшно стало. Вложили пистолет в сверток и спрятали и дрова, а затем возвратились в дом.
– Ну, а Балашова не сказала им, что все видела?
– Нет, что вы? Она только мне об этом рассказала.
– Как вы думаете, Аня, если мы пригласим Балашову, она расскажет нам об этом?
– Думаю, что нет. А впрочем, я же здесь и скажу, пусть не врет.
– Не боитесь, что она обидится?
– А чего мне бояться? Разве я сплетнями занимаюсь или неправду говорю? Вы ее позовите и разговаривайте при мне, я ей и слова соврать не дам.
Тростник попросил девушку подождать в коридоре, а сам пошел к Савичу. Следователь был один. Он сидел за столом и читал какую-то бумагу. Увидев входящего Тростника, улыбнулся:
– Не успел отдохнуть, как и тебя в эту мясорубку бросили.
– Ничего. Лишь бы фарш был, а к работе нам не привыкать. За месяц, если сказать по правде, я и отвыкнуть не успел. Дело вот в чем… – Тростник сообщил Савичу обо всем, что рассказала Жигальцова.
– Наконец-то! Давай сюда Жигальцову, я ее начну допрашивать, а ты жми за Балашовой, – вскочил со стула Савич.
– Хорошо. Но не забудь постановление на обыск заготовить.
– Не забуду, не забуду. Пока ты привезешь ту принцессу, я и допросить успею, и постановление набросаю.
Савич не скрывал радости. Он задержал в КПЗ Черепнина на свой страх и риск. Скоро закончатся третьи сутки, и Черепнина надо освобождать.
МАХНО
Черепнин вел себя нагло, понимал, что у милиции и прокуратуры против него конкретного ничего нет. Даже когда ему доказали, что мужчина, с которым его видели вместе, был Карпов, и то он утверждал, что встреча была случайной, а где находится Карпов, не знает. Черепнин многое передумал, анализируя факты, и все больше приходил к выводу, что его задержание не связано с тиром.
«Может, Карп что отмочил? – задавал он себе вопрос и тут же отвечал: – Наверное. Поэтому и спрашивают о нем». Но где-то в глубине ползали и холодили душу сомнения: «А вдруг из-за тира взяли, только не говорят, играют в кошки-мышки?»
Порой вскакивал с деревянного настила и, как загнанный зверь, метался по маленькой камере. Взяли еще кого-нибудь или в этом каменном мешке он один? Обессиленно падал на жесткий топчан, грыз ногти. Иногда казалось, что кто-то зовет его по кличке. Тогда он снова вскакивал, вытягивал шею к видневшемуся у потолка зарешеченному небольшому окошку и слушал. Проходили минуты, и он снова валился на топчан. Вот и сейчас лежал вверх лицом и со страхом думал, что будет дальше.
Послышался металлический лязг, и в камеру вошел охранник:
– Черепнин, вызывает следователь.
Махно встал, заложил руки за спину. Через несколько минут его ввели в кабинет. За столом сидел Савич.
– Присаживайтесь, Черепнин.
– Спасибо, если вы хотите сообщить об освобождении из КПЗ, могу и постоять.
– Нет, не затем вызвал. Просто мне надо допросить нас по некоторым вопросам.
Савич заполнил первый лист протокола, куда обычно заносятся биографические данные допрашиваемого, и отложил в сторону ручку: