После падения, стр. 133

– Не буду, уж точно не сегодня, – заверяет он меня.

Я пытаюсь улыбнуться, но безуспешно.

– Я запуталась, – признаюсь я, уткнувшись ему в грудь лицом.

– Могу помочь.

Он поднимает свои бедра, сталкивая меня вперед, я опираюсь на ладони, чтобы удержаться на его груди.

– Конечно, можешь, если представить, что все проблемы – это гвозди, а твой единственный инструмент для их решения – молоток, – закатываю я глаза.

Он хитро улыбается:

– Хочешь, чтобы я тебя простучал?

Хардин берет меня за подбородок своими длинными разбитыми пальцами, прежде чем я раскритикую его дурацкую шутку. О, как я хочу его, несмотря на критические дни! Знаю, Хардину тоже на это наплевать, его это никогда не смущало.

– Тебе нужно поспать, малышка, не сейчас.

– Сейчас.

Я обиженно надуваю губы, и мои ладони скользят вниз по его животу.

– Нет, остановись.

Мне нужно отвлечься, а секс – как раз то, что требуется.

– Ты первый начал, – отчаянно обижаюсь я.

– Я знаю, извини. Давай завтра в машине? – Его пальцы скользят под толстовкой, рисуя загадочные узоры на моей спине. – А если будешь хорошей девочкой, я возьму тебя на письменном столе в доме отца, как ты любишь, – шепчет он мне в ухо.

От возбуждения мое дыхание учащается, и я игриво шлепаю Хардина. Он смеется. Его смех отвлекает меня от мыслей, почти как секс. Почти.

– Мы же не будем устраивать здесь оргию сегодня, при твоем отце? Увидит кровь на кровати, подумает, что я тебя бил.

– Не начинай, – предупреждаю я.

Его шуточки начинают меня раздражать.

– Ну, малышка, не будь такой. – Он щиплет меня за задницу, и я вскрикиваю, скатываясь к нему на колено. – Плыви по течению, – скалится он.

– Ты уже говорил, – улыбаюсь я в ответ.

– Ну, прости за банальность. Мне нравится повторять шутки хотя бы раз в месяц.

О господи. Я тяжело вздыхаю и пытаюсь отвернуться, но Хардин останавливает меня и трется носом о шею.

– Ты отвратителен, – говорю ему я.

– О да, полагаю, я просто куча старого окровавленного тряпья, – смеется он, целуя меня в губы.

– Кстати, насчет крови. Дай мне посмотреть на твою руку. – Осторожно беру его за запястье. Да-а… среднему пальцу досталось больше всего, между костяшками – глубокая ссадина. – Если завтра не станет лучше, нужно показаться врачу.

– Все нормально.

– И этот тоже. – Мой указательный палец добрался до изуродованной кожи на безымянном пальце.

– Замолчи, женщина, ложись спать, – ворчит Хардин.

Киваю в ответ и тут же проваливаюсь в сон под стенания, что папа снова ест его хлопья.

Глава 125

Я лежу в кровати уже два часа, терпеливо ожидая, когда проснется Хардин. Я давно приняла душ, оделась, прибрала на кухне, выпила пару таблеток, чтобы избавиться от спазмов и кошмарной головной боли. Похоже, придется его будить.

Я нежно беру его за руку и зову шепотом по имени. Безрезультатно.

– Хардин, проснись.

Трясу его за плечо, и внезапно перед глазами всплывает картина из прошлого: мать трясет за плечо отца, спящего на кушетке. Все утро я старалась не думать о матери и ее душераздирающей истории. Папа еще спит, короткий визит мамы выбил его из колеи, как и меня.

– Нет, – отвечает Хардин.

– Если ты сейчас же не встанешь с кровати, я тогда поеду к твоему отцу одна, – угрожаю я, надевая тапочки.

У меня много домашней обуви, но самые любимые – эти, вязаные, Хардин называет их «жуткие мокасины».

Он тяжело вздыхает и переворачивается на живот, опираясь на локти, и с закрытыми глазами поворачивается ко мне.

– Нет, не поедешь, – спокойно отвечает он.

Конечно, я знала, что он это не одобрит, поэтому и использовала секретное оружие, чтобы вытащить его из кровати.

– Тогда вставай, я уже приняла душ и все такое.

Мне не терпится увидеться с Лэндоном, Кеном и Карен. Кажется, уже прошла целая вечность с нашей последней встречи, с дня, когда я видела милую Карен в переднике с клубничинами, который она никогда не снимает.

– Черт, – бурчит Хардин, открывая один глаз.

Забавно видеть его лень. Я тоже устала, и морально и физически, но мысль о том, чтобы провести день вне стен этой квартиры, приводит меня в благоговейный трепет.

– Сначала иди ко мне.

Хардин открывает один глаз, тянется ко мне и тут же мгновенно переворачивается, ложится сверху, придавив своим тяжелым телом, раздвигает мои бедра. Его утренняя эрекция впечатляет.

– Доброе утро.

Не могу сдержать смех. Хардин прижимается ко мне, я пытаюсь выскользнуть из его рук, он тоже смеется, я чувствую, как его губы приближаются к моим, и через мгновение наши языки встречаются в сладкой истоме.

– Ты с тампоном? – шепчет он, продолжая поцелуй. Его руки – уже на моей груди, я слышу, как бьется мое сердце, делая его сонный голос еще отчетливее.

– Да, – киваю я, мысленно отмечая, что уже привыкла к его манере спрашивать.

Он отстраняется, изучая глазами мое лицо, и проводит языком по нижней губе. Тут раздается громкий шум из кухни, хлопанье дверцами, отрыжка и звон падающих на пол кастрюль.

Хардин злится.

– Черт подери, вообще-то в планах у меня было трахнуть тебя перед тем, как мы поедем, но мистер Ранняя Пташка проснулся…

Он спрыгивает с меня и встает, натянув на себя одеяло.

– Я быстро в душ, – говорит он, поглядывая в сторону двери.

Хардин возвращается через несколько минут, я поправляю простыню на кровати. На нем только белое полотенце, повязанное вокруг бедер. Я стараюсь не смотреть на его божественно красивое татуированное тело, пока он разгуливает по комнате к комоду и обратно, выбирая черную футболку и натягивая боксеры.

– Вчера я был просто отвратителен. – Хардин разглядывает свою покалеченную руку, застегивая джинсы.

– Да уж, – вздыхаю я, пытаясь избежать дальнейшего разговора.

– Идем.

Он берет со стола ключи и телефон и закидывает к себе в карман. Убирает влажные волосы со лба и открывает дверь спальной.

– Ну и? – Хардин нетерпеливо смотрит на меня, потому что я не подскакиваю сию же минуту и не бегу вслед за ним.

Ну и где игривый Хардин, который был здесь минуту назад? Если он снова в плохом настроении, боюсь, сегодня будет как вчера.

Без лишних слов встаю и иду за ним в прихожую. Дверь в ванную закрыта, слышен звук воды. Не хотелось бы выдергивать отца из душа, но и уходить, не предупредив его, куда мы отправляемся, и не спросив, нужно ли ему что-нибудь, тоже не хочется. Интересно, чем он занимается в квартире, когда остается один? Думает о наркотиках? Может, к нему кто-то приходит? Я отгоняю эти мысли прочь. О визитах дружков отца Хардин бы точно знал, и конечно, если бы это было так, отца бы уже здесь не было.

По дороге к Кену и Карен Хардин молчит. Единственная гарантия того, что сегодня не будет повторением вчерашнего кошмара, – это его рука на моем бедре.

Вот мы и у Кена. Как обычно, Хардин входит в дом без стука. Дом наполнен сладким запахом кленового сиропа, и мы отправляемся на кухню.

Карен стоит у плиты, в одной руке – лопатка для помешивания, второй она оживленно жестикулирует, разговаривая с молодой незнакомой женщиной, которая сидит у стола. Сперва я вижу только ее длинные каштановые волосы, потом она поворачивается к нам вслед за Карен.

– Тесса, Хардин! – восклицает Карен, откладывая лопатку на противень, и бежит меня обнимать. – Боже, как давно я вас не видела!

Она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и снова крепко сжимает в объятиях. Ее теплый прием – как раз то, что мне нужно после вчерашнего.

– Карен, прошло всего три недели, – грубо кидает Хардин.

Она в замешательстве поправляет волосы и криво улыбается. Понимаю, что нужно как-то устранить неловкость, меняю тему. Спрашиваю, разглядывая заготовки для выпечки, разложенные на столе:

– Ммм, что печешь?