Адмирал Де Рибас, стр. 25

Битва за низовья Дуная

Овладев Хаджибеем, казаки и пешие регулярные войска потеснили немирных эдисанцев за Днестр. Тех, кто супротивничал, – поколотили смертным боем, побрали в неволю и лишили, как было сказано в одном из донесений, скотов и хлебных припасов, которые были обращены на нужды армии, флота и обывателей, состоявших в подданстве государыни. Непаханная степь между Днепром – Ханская Украина, весь Узун перешли в российское владение.

Взятые под Хаджибеем турецкие суда были приведены в исправность. Стоящие из них пушки испытаны усиленными зарядами и на прицельную стрельбу с установкой на них приспособлений наводки. В завершение де-Рибас велел препроводить их в Херсон на соединение с главными силами гребной флотилии.

От Светлейшего пришла ординация [22] о назначении де-Рибаса адмиралом и генералом сухопутных войск, посаженных на суда, определенных действовать против неприятеля для захвата его мелких крепостей и блокады турецкой армии в Измаиле.

Используя внезапность нападения с искусным взаимодействием корабельной артиллерии и сухопутных войск, при сочетании ружейной пальбы по неприятелю с рукопашным его поражением, де-Рибас вызвал большое смятение и тревогу турецкого командования. Его мелкосидящие и подвижные суда, способные к маневру, скорострельность орудийного огня при точной наводке благодаря отличной выучке артиллеристов посеяли в среде неприятеля уныние и страх.

Изрядно потеснив турок на Днестре, флотилия де-Рибаса вышла к Дунайской линии турецкой обороны с крепостями Тульча, Исакча и Измаил, которые удерживались неприятелем прочно. Многие офицеры и казацкая старшина не чаяли конца войне. Армия пережила много кровавых баталий и две лютые зимы с обильными снегопадами, буранами и наледью, напасть прилипчивых болезней. Войска готовились к третьей, самой трудной зиме. Измаил был наибольшей крепостью в пределах Османской империи. Сидел там тридцатитысячный гарнизон, а в амбразурах торчало множество орудийных стволов, способных поразить любого неприятеля.

Гребная флотилия на Дунае пробивалась через Килийское и Сулинское гирла.

13 октября флотилия из 48 запорожских дубов [23] и еще 12 лансонов, преодолевая встречные ветры и течения, вторглась в Килийское гирло. Бортовым огнем лансоны подавили турецкие батареи. Дубы выскочили на отмель. Десантированные казаки побили турецкую пехоту и захватили множество всякого добра, брошенного бежавшими янычарами. Добычу сотник Порохня делил по справедливости. Однако сверх того, что ему полагалось, отложил: сапоги, желтой кожи седло с чепраком и вишневую турецкую шаль на гостинец своей господарке, что ждала его в Украине. О ней он теперь думал часто, несмотря что на военном пути его встречались турецкие полонянки, как то было в Аджидере [24], когда казаки захватили пашинский гарем. За скудостью бабьего сословия в здешнем степном крае полонянок разобрали большей частью неженатые молодики.

19 октября при столь же благоприятных ветрах флотилия выгребла к Сулинскому гирлу. У неприятеля здесь и артиллерии, и пехоты было поболее. Этой частью флотилии командовал сам де-Рибас. На дубы здесь были посажены днепровские гренадеры во главе с его братом Эммануилом.

При высадке Осип Михайлович приказал иметь ружья заряженными, но ударить в штыки, всем командирам наблюдать, чтобы войска стреляли лишь там, где положение места позволит поразить неприятеля. При атаке турецких батарей, указывал он, время дорого, потому не должно терять оного огнем бесполезным, малоуспешным и весьма для своих опасным.

Бой был, однако, жестоким и потери значительными.

Пальба с русских канонерок [25] на Дунае производилась каждодневно, прицельная и скорострельная, гранатами, ядрами на поражение турецкой речной флотилии и сухопутных войск.

Приблизившись к Исакче, флотилия оказалась под сильным артиллерийским огнем неприятельских лансонов и больших кораблей, стоявших у замка. Де-Рибас насчитал всего 32 турецких вымпела. Смелым и в такой же мере мастерским маневром он поставил неприятеля под перекрестный огонь своей артиллерии.

Это вынудило турецкие экипажи бежать на берег. 22 вражеских судна были сожжены, остальные стали добычей победителей. При захвате замка было взято 300 бочек пороха и 33 медные пушки. 8 из них были на полевых лафетах, что придавало им особую ценность при недостатке орудий в российских сухопутных войсках, по трудности их доставки на большие расстояния. Виктория у Исакчи была весьма знатной.

Внезапным появлением и смелым маневром де-Рибас взял Тульчу. флотилия де-Рибаса подошла к Тульче на рассвете и обрушила силу огня на неприятельские суда. Захваченные врасплох турецкие экипажи опять бежали на берег. Но далеко, однако, не ушли.

Не успели турки прийти в себя, как на берег, высадились, а лучше сказать, ворвались днепровские гренадеры секунд-майора Гриневского и черноморские казаки есаула Черненко.

– В штыки их, бг'ратцы, в штыки стег'рвецов! – майор был первым, несмотря, что шляпа на нем была продырявлена неприятельскими пулями в трех местах. – Побежали, побежали басуг'рманы. Жаг'рь им под хвост, бг'ратцы, стг'реляй метко, штыком коли кг'репко. Казачки, в обхват! Сабли вон, галопом аг'рш! Хог'рунжий, как тебя, запамятовал я, бг'рат!

– Орлик-Орленко, ваше высокоблагородие!

– Ог'рел, прекг'расно! Впег'ред, голубчик, г'рядовым в пг'римег'рность! Чег'рт! – Гриневский схватился за грудь, пошатнулся, но устоял. Пуля его ударила пониже плеча, но угодила в егорьевский крест на мундире. Крест – в лепешку, но жизнь майора Гриневского была тем спасена. Турок, засевший за выступом мечети, продолжал стволом ружья искать Гриневского и поразил бы его насмерть, не навались на того турка хорунжий Орлик.

– Спасибо, бг'рат, одолжил. Век не забуду!

Черненко, однако, уже дал казакам команду: «В лаву!» Казаки ударили, как было приказано, в обхват, чем и был решен весь исход сражения.

Турецкая конница и ногайский отряд были рассеяны и бежали в степь. Улицы Тульчи, особенно набережная, были в неприятельских трупах. Победителям досталась и большая добыча: 40 канонерок и транспортов в исправном состоянии, 10 исправных же орудий, 250 бочек пороха и большие магазины с провиантом. Ни в экипажах, ни в десантированных войсках потерь не было. Неприятельский гарнизон сложил оружие и предался на милость победителей. Князь Репнин – заслуженный полководец из окружения Светлейшего поздравил де-Рибаса из ставки: «Браво, дорогой генерал, вы движетесь широко с вашей флотилией! Тульча наша, и вы, так сказать, у ворот Измаила! К вам идут, как некогда стремились в Афины. Все хотят сражаться под вашими знаменами».

Жене в Петербург Осип Михайлович писал:

«Душа моя Настасенька. Мы пребываем по-прежнему в военных действиях, поражая неприятеля, где только можно. Нынче взяли Тульчу и очистили берег Дуная на 40 верст. В Тульче много турок побито смертным боем. Для погребения их и в отвращение здесь морового поветрия мы принуждены были истребовать всех здешних обывателей. Турок – солдат без меры храбрый, дерется отчаянно, не щадя живота своего. Однако командиры турецкие изрядно дураковаты по невежеству и совершенному, почитай, незнанию военной науки. Начальные люди у неприятеля большей частью несведущи ни в чтении, ни в письме, не говоря уже о цифирном деле, а более горлопанисты и спеси у них довольно.

Сердечный поклон тятеньке Ивану Ивановичу. Здоров ли? Как дети? Оказывают ли должное послушание матушке и прилежание в учениях? Весьма беспокоит меня строптивостью своей Софи.

Теперь мы здесь остались одни, нынче австрийский двор пошел с Портой на мир. И то сказать, от цесарцев проку мало, поелику где только ни сходились они с турком, так непременно были им биты.