Рассказы Ляо Чжая о необычайном, стр. 83

Человек внимательно и долго всматривался в мальчика. То верил, то сомневался. Мальчик приоткрыл слегка нижнюю часть одежды и показал еле заметным образом свой фальшивый хвост.

– Мы, знаете, живем среди людей, смешавшись с ними, и только вот это самое еще при нас остается. Экая досада!

– Что же ты хочешь делать здесь, на рынке? – спросил опять человек.

– Отец, видите ли, послал меня купить вина.

Человек сказал, что его тоже послали за вином.

– Ну, и что, купили? – спросил мальчик.

– Нет, видите ли, наш брат чаще всего беден. Поэтому мы большею частью крадем.

– Однако, знаете, эта служба ваша довольно-таки тяжелая, – сказал мальчик. – Вечно настороже, вечно неприятности.

– Да, но когда тебя посылает хозяин, иначе невозможно.

– Кто же ваш хозяин? – поинтересовался мальчик.

– Да вот те два брата, – которых ты намедни видел. Один из них, видишь ли, завладел женой некоего Вана из северного городского предместья, а другой ходит спать в восточное село к какому-то старику. А у этого старика есть сын, большой озорник… Из-за него у хозяина отрезали хвост. Дней через десять он только поправился и сегодня опять пойдет.

С этими словами он уже хотел уйти и на прощанье сказал мальчику:

– Ну, не мешай мне делать мое дело!

– Видите ли что, – сказал на это мальчик, – украсть трудно. Не легче ли будет просто купить? Я уже давно купил и поставил вино у себя в лавке. Позвольте сделать вам уважение и это вино подарить. У меня в кармане еще остались деньги, так что я не тужу и куплю еще.

Человек стеснялся: ему нечем было отблагодарить.

– Полноте, – сказал мальчик. – Мы с вами одной породы – можно ли считаться с таким пустяком? Уж как-нибудь мы с вами хорошенько выпьем!

И пошел вместе с ним, взял вино, вручил человеку и вернулся домой.

Ночью мать спала совершенно спокойно и больше не бегала. Мальчик понял, что тут что-то странно. Сказал отцу и пошел вместе с ним посмотреть. Оказалось, что оба лиса лежат околевшими в беседке, а еще один – сдох в траве. У морд были капли: оттуда еще вытекала кровь. Кувшин с вином был тут же. Мальчик взял его, поболтал: выпито было не все. Отец, удивленный донельзя, спросил мальчика, почему он раньше ничего ему не сказал.

– Эта тварь, – отвечал сын, – слишком умна. Стоит рассказать, как она уже знает.

Старик был страшно рад.

– Сыпок, – воскликнул он, – да ведь ты, можно сказать, настоящий Чэнь Пин [394] по части облавы на лисиц!

Теперь отец с сыном положили на себя лисиц и принесли домой. Там увидели, что у одной лисицы на месте хвоста плеть и след от ножа совершенно ясен.

С этих пор в доме водворилось спокойствие. Однако у женщины развилась сильная сухотка. Ум ее стал понемногу проясняться, но к болезни присоединилась рвота, причем она выхаркивала целыми шэнами [395]. Вскоре затем она умерла.

Жена Вана из северного предместья была давно одержима лисой. Теперь же пошли наведаться; оказалось, что лиса перестала ходить и больной было уже лучше.

Старик стал дорожить сыном, учил его ездить верхом и стрелять. Впоследствии сын стал знатным вельможей. Дошел до должности главнокомандующего войсками.

ЖЕНЫ СИН ЦЗЫИ

В Тэне жил некто Ян. Это был последователь секты Белого Лотоса, усвоивший себе все тайны искусства этих самых левых путей. После казни Сюй Хунжу Яну посчастливилось ускользнуть на свободу, и он разгуливал себе, практикуя свои фокусы. На родине у него были поля, сады, отличные высокие дома… Достатком своим он был хорошо известен.

Раз как-то пришел он на Сы [396], к дому одного видного местного жителя [397], и стал проделывать свои фокусы. Женщины вышли посмотреть. Ян заприметил, что дочь в этой семье – красавица, и, придя к себе, стал обдумывать, как бы ее извлечь из дома родителей.

У него была вторая жена, по девичьей фамилии – Чжу. Она была тоже недурна: живая, изящная. Ян нарядил ее в самое лучшее и красивое, сделав ее как бы феей, затем дал ей деревянную птицу, показал, как с ней надо обращаться, и столкнул с верхнего этажа.

Чжу почувствовала себя легонькой, как листок. Вспорхнула и помчалась в облаках. Через несколько мгновений она долетела до такого места, где облака остановились и дальше не шли. Она поняла, что она уже на месте.

В эту ночь луна была светла, было чисто и прозрачно так что, взглянув вниз, она видела все совершенно ясно. Она взяла свою деревянную птицу в пустила ее. Птица встряхнула крыльями, полетела – и прямо попала в спальню той девушки.

Та, увидев, что влетела яркая птица, позвала служанку ловить, но птица уже пролетела сквозь ее дверной занавес. Девушка погналась за ней, а птица упала на пол а шумно захлопала крыльями. Девушка подбежала к ней, схватила было, но птица юркнула под подол. Не успела она и повернуться, как птица вынесла ее на себе, вылетела и прямо ринулась в выси туч.

Служанка принялась громко кричать. Чжу стояла в тучах и говорила ей:

– Ты, человек низкого мира, не пугайся! Я – Хэньэ из Лунного Дворца, а она – девятая дочь Ванму. Она случайно попала за грехи в этот мир праха, и Ванму, которая каждый день с тоской о ней думает, временно зовет ее к себе на свидание… Мы сейчас же проводим ее обратно к вам.

С этими словами она подтянула к себе девушку, обе сели рядышком и полетели.

Только что они очутились на границе Сышуя [398], как в это время кто-то пустил ракету [399], и она косо задела крыло птицы. Птица испугалась и упала, увлекая вместе с собой и Чжу. Упали они в дом одного сюцая, некоего Син Цзыи.

Этот сюцай был беден, что называется, накрасно гол – и все, но характер имел честный, очень стойкий. Как-то раз к нему ночью прибежала соседская жена. Син оттолкнул ее, не принял. Та убежала, затаив злобу, и наклеветала на него своему мужу, будто бы Син затащил ее к себе. Муж этой женщины был определенный негодяй. Он стал теперь с утра до вечера ходить к студенту в дом, чтобы ругать его и поносить. Ввиду этого Син продал все, что у него было, и снял себе помещение в другой деревне.

Как-то он узнал о физиогноме, некоем Гу, который, как говорили, был мастер определять человеческую судьбу в смысле счастья и долголетия. Син сам пошел к нему и постучал у ворот. Гу, взглянув на вошедшего, усмехнулся.

– У вас, сударь, – сказал он, – богатства будет чжунов с тысячу [400]. Зачем же являться к чужим людям в рванье и лохмотьях? Что вы думаете, зрачков, что ли, у меня нет?

Син хихикнул на этот, по его мнению, вздор. А Гу посмотрел на него еще внимательнее и сказал:

– Нет, верно! Правда, что сейчас вам живется, определенно, очень плохо. Но до золотого, как говорится, грота [401] не далеко.

Син опять сказал:

– Вздор!

– И не только вы сразу разбогатеете, – продолжал Гу – но получите еще красавицу.

Син ничему этому, конечно, не поверил. Гу вытолкал его за дверь.

– Уходите пока, уходите! – выпроваживал он его. – Вот сбудется, так я потребую благодарности.

В ночь, о которой идет речь, Син сидел под луной, и вдруг к нему с неба падают две женщины. Взглянул – обе чудесные красавицы. Пришел в изумление и решил, что это какое-то обольстительное наваждение.

Стал спрашивать. Сначала они не хотели было говорить, но Син сказал, что будет кричать и звать соседей. Тогда Чжу испугалась и рассказала все, как было, не веля разглашать.

– Тогда мы будем с вами всю жизнь, – добавила она.

Сину пришло на мысль, что девушку из старой служилой семьи нельзя равнять с женой шарлатана-талисманщика. И, подумав так, он отправил человека к ней в дом с известием о том, что с нею стало.