Рассказы Ляо Чжая о необычайном, стр. 18

– Солнце уже на западе, – сказала ему лиса. – Идти больше, пожалуй, некуда. Подожди-ка здесь некоторое время, пока я не присмотрю места получше, где бы можно было устроить домик, чтобы спрятаться от тигра и волка.

Прошла несколько шагов к северу, присела где-то в траве, что-то там такое делая. Потом через небольшой промежуток времени вернулась, взяла И за руку и пошла с ним к югу. Сделали десяток-другой шагов – она опять потащила его обратно. И вот он вдруг видит тысячи огромных деревьев, которые окружают какое-то высокое строение, с медными степами, и железными столбами, и с крышей, напоминающей серебро. Посмотрел вблизи – стены оказались ему по плечо, причем нигде в них не было ни ворот, ни дверей, но все они были усеяны углублениями. Дева вскочила на стену и перепрыгнула. То же сделал И. Когда он вошел в ограду, то подумал недоверчиво, что золотые хоромы человеческим трудом не создаются, и спросил лису, откуда все это явилось.

– Вот поживи здесь сам, – сказала она, – а завтра я тебе это подарю. Здесь золота и железа на тысячи и десятки тысяч. Хоть полжизни ешь, не проешь.

Затем стала прощаться. И принялся изо всех сил ее удерживать, и она осталась, причем сказала ему:

– Меня бросили, мной пренебрегли – этим я уже обречена на вечную разлуку. А теперь смотри: не могу быть твердой.

Когда И проснулся, лиса ушла неизвестно куда. Рассвело. И перепрыгнул через стену и вышел. Обернулся, посмотрел туда, где был, – никакого здания уже не было, а только четыре иглы, воткнутые в перстень, а на них коробка из-под румян. А то, что было большими деревьями, оказалось старым терновником и диким жужубом.

ЛИС ИЗ ВЭЙШУЯ

У Ли из Вэйсяня был отдельный дом. Как-то к нему явился старичок, желавший снять помещение, за которое он давал пятьдесят лан в год. Ли согласился. Затем старик ушел и пропал без вести. Ли велел сдать помещение кому-нибудь другому, но на следующий же день явился старик и сказал:

– Ведь о сдаче помещения вы договаривались со мною и даже в присутствии свидетелей. Как же вы хотите сдать его другим?

Ли сказал, что именно ввело его в сомнение.

– Я намерен, – обьяснил ему старик, – здесь жить долго. Почему я так задержался? А потому, что выбранное мною счастливое число будет еще через десять дней.

Вместе с этим он уплатил за год вперед и сказал, что если помещение будет пустовать до конца года, то, значит, нечего и спрашивать. Ли проводил старика и осведомился на прощанье, когда же он переедет. Старик указал срок, но после срока прошло уже несколько дней, и все-таки никого не было видно. Тогда Ли отправился сам лично поглядеть и увидел, что ворота закрыты изнутри, над домом поднимается кухонный дым и слышны человеческие голоса. Сильно изумившись, Ли послал свой визитный листок [27] и пошел с визитом. Старик выбежал ему навстречу, ввел его в дом и, приветливо улыбаясь, старался с ним сблизиться. Ли, вернувшись домой, послал своего человека с угощениями в подарок старику и семье. Тот одарил и наградил слугу самым щедрым образом.

Прошло еще несколько дней. Ли устроил обед и пригласил старика. Они оба друг другу пришлись по душе и радовались этому бесконечно. Ли спросил старика, откуда он родом. Старик отвечал, из Цинь [28]. Ли изумился, что он пришел сюда из столь далеких мест [29]. Старик сказал ему на это:

– Ваша прекрасная область – счастливая земля, а в Цинь долго жить будет нельзя, так как там произойдут большие бедствия.

Так как время было тихое и мирное, то Ли оставил разговор, не расспрашивая подробнее.

Через несколько дней старик прислал Ли свой именной листок тоже с приглашением, чтобы таким образом отблагодарить хозяина дома за приют. На обед он поставил вино и кушанья в самом щедром изобилии и отменно вкусные. Ли все более и более приходил в недоумение и выразил догадку, что старик какой-то знатный вельможа. Тогда старик по дружбе сознался Ли, что он лис.

Ли, до крайности пораженный этим признанием, рассказывал это всем встречным, и вот вся местная знать, услыша про эти лисьи чудеса, каждый день стала направлять спои экипажи к воротам старика и вообще искать его дружбы. Старик всех принимал с преувеличенной скромностью. Понемногу и представители местной власти стали заглядывать к старику, и только когда сам правитель области просил разрешения познакомиться, то старик подчеркнуто отказал. Тот просил Ли как хозяина взять на себя переговоры по этому поводу, но старик опять отказал. Ли спросил, в чем тут дело. Старик пододвинулся к Ли и шепотом сказал ему:

– Вы не знаете, конечно, что он в предыдущем своем рождении был ослом. Хотя в настоящую минуту он и сидит торжественно над нами, но он из тех, кому какую дрянь ни давай, все выпьют. Я, конечно, другой породы и стыжусь с такими якшаться.

Ли в осторожных выражениях сообщил об отказе начальнику, говоря, что лис боится его проницательного ума и потому не дерзает принять его. Тот поверил и перестал просить.

Все это происходило в 1672 году. Вскоре после этого в Цинь произошли мятежи и всякие несчастия. Значит, лис умел знать об этом наперед.

Послесловие рассказчика

Осел – громоздкая тварь. Озлится – так брыкается, орет, глазищи больше чашки, и вид принимает свирепый, словно бык. Не только рев его противен, но и смотреть на него отвратительно. Однако попробуй поманить его горстью сена – и что же? Прижмет уши, опустит голову и с радостью даст на себя надеть узду. Конечно, если кто-нибудь с такими качествами сидит над народом, то правильно будет о нем сказать, что он пьян от всякой дряни. Позвольте выразить пожелание, чтобы те, кто собрался править нами, помнили об осле как о предостережении и, наоборот, старались походить на лиса. От этого, понятно, благотворное влияние правителя сильно возрастет!

КРАСАВИЦА ЦИНФЭН

Гэны из Тайюаня были раньше крупными людьми, и дома, ими занимаемые, были огромные, просторные. Потом здания эти стали разрушаться, пустовать одно за другим и были окончательно заброшены. Вслед за этим в них начались разные чудеса и странности. Вдруг двери зала то откроются, то захлопнутся, и семья Гэнов по ночам в ужасе кричала. Гэн, удрученный всем этим, переселился в свое пригородное именье, оставив старого привратника караулить дом. После этого дома Гэнов стали падать и разрушаться еще сильнее. Водворилось полное запустение, а люди слышали там смех и песни…

У Гэна был племянник по имени Цюйбин, человек взбалмошный, свободный от всяких предрассудков, смелый и совершенно несдержанный. Он велел старому привратнику сейчас же прибежать и сказать ему, если что будет слышно или видно. И вот старик, увидев ночью в разрушенном доме огни, то сверкающие, то потухающие, пошел и доложил молодому Гэну. Тот захотел пойти и посмотреть, что там за чудеса. Его останавливали – он не слушал.

Он отлично знал расположение ворот и входов и пошел, уверенно пробираясь через густые заросли дикого бурьяна, идя по дорожкам то туда, то сюда. Наконец он вошел в большой дом. Поднялся наверх – ничего особенного. Прошел через весь дом – слышит где-то близко-близко человеческие голоса. Посмотрел в щель – видит: горят две огромных свечи – светло от них, словно днем. Какой-то пожилой человек в шапке ученого сидит, повернувшись в южном направлении, против него пожилая женщина, обоим за сорок. Налево молодой человек лет двадцати с небольшим, а направо – девушка, только-только начавшая делать себе прическу. Перед ними полный стол вин и закусок, и они сидят за ним, весело разговаривают. Гэн неожиданно для них вошел в комнату и сказал с улыбкой:

– Вот пришел незваный гость.

Все в испуге бросились бежать и скрылись. Один старик вышел из-за стола и закричал, кто это такой тут пришел в чужие покои.

– Это мои покои, – отвечал студент. – Вы изволили их занять, сами сидите и пьете такое чудесное вино, а ни разу не пригласили владельца дома. Не будьте уж слишком жадным скрягой!