Доктор Данилов в госпитале МВД, стр. 51
«Вчера около шестнадцати часов дня Федеральный клинический госпиталь МВД, расположенный на пересечении Дмитровского шоссе с улицей Всеволода Вишневского, был захвачен группой боевиков, переодетых в милицейскую форму. Поодиночке просочившись в здание, боевики, вооруженные автоматами и пистолетами, захватили хирургический корпус госпиталя, перекрыв вход и выход. Во время захвата погиб один из сотрудников госпиталя, попытавшийся оказать сопротивление боевикам. Имя погибшего в интересах следствия сохраняется в тайне, но известно, что это сотрудник МВД в чине майора.
После захвата здания главарь боевиков в сопровождении заложницы, которую он использовал в качестве живого щита, отправился на переговоры с представителями власти… (продолжение на 2-й странице)».
Прилагалась и фотография госпиталя, какой репортаж без фотографий? Фотография доставила Данилову не меньше удовольствия, чем начало статьи. На ней был изображен госпиталь, только не тот, в котором работал Данилов, а другой — Главный военный клинический госпиталь имени Бурденко. Уж его-то фасад с колоннами и двумя орденами нельзя было спутать ни с каким другим. «Они бы еще фотографию Большого театра напечатали», — подумал Данилов и перевернул страницу.
Глаза побежали по строчкам, выхватывая самое «вкусное».
«Требования боевиков не разглашаются, но достоверно известно, что они требовали освобождения своих сообщников, отбывающих наказание, наличных денег в размере десяти миллионов долларов и предоставления беспрепятственного вылета в одну из стран Африканского континента…»
Куда же еще бежать после таких дел? Только в Африку! Все логично.
«Во время переговоров главарь боевиков, находившийся в состоянии выраженного наркотического опьянения, стал вести себя неадекватно и был убит в ходе возникшей перестрелки. Больше никто не пострадал. Заложницу, находившуюся в стрессовом состоянии, госпитализировали в кардиологическое отделение…»
«Хоть здесь не соврали», — отметил Данилов. Утром на конференции начальник госпиталя рассказал о вчерашнем происшествии и сказал, что врача, захваченную в заложницы, госпитализировали в отделение неотложной кардиологии, и что жизнь ее вне опасности.
«Убитый главарь боевиков опознан. Он оказался бывшим сотрудником МВД, уволенным за поступки, несовместимые со званием офицера. Кто стоял за его спиной еще, предстоит выяснить следствию. Главный врач госпиталя генерал-полковник Аполлонов отказался встречаться с журналистами, сославшись на занятость, то же самое сделали его заместители…»
Шедевр заслуживал быть сохраненным на память. Дочитав статью до конца, Данилов аккуратно свернул газету, убрал ее в сумку и стал составлять в уме план работ по новому дому на выходные. Думалось плохо — рядом сели две девицы и начали громко, на весь вагон, разговаривать.
— Снежанка в своем супермаркете времени даром не теряет, и питается шикарно, и домой часто «гостинцы» приносит, мясной отдел как-никак. Пространство под прилавками, на которых выложено мясо, колбасы и сыры, камерами не просматривается, там всегда можно спрятаться и наскоро перекусить чем-нибудь вкусненьким.
— Кать, а разве можно незаметно взять это вкусненькое с прилавка?
— Можно, если встать спиной к камере, — ответила Катя, — а лучше уронить, как бы случайно и незаметно затолкнуть ногой куда-нибудь в укромное место. То, что в упаковке, сама понимаешь. А можно отложить свежий деликатес как бы на списание, а после смены унести его домой. Правда, это удается только в те дни, когда на контроле стоит кто-то свой. Недавно мне такой буженинки перепало!
— А живет она где? С тобой?
— С кем же еще ей жить, как не с родной сестрой, Кать? У нас квартира хорошая, прямо у метро, и соседи спокойные — четыре таджички, два молдаванина и осетинская семья — муж, жена и двое детей.
— Не ссоритесь?
— Что нам ссориться? Когда люди работают с утра до ночи, да почти без выходных, на то, чтобы ссориться, сил не остается. Вечером пришел — упал, утром встал — пошел.
«Это же просто формула жизни! — восхитился Данилов. — Утром встал — пошел, вечером пришел — упал. А один раз вечером упал, а утром не встал… Финиш».
Доценту Ниеловской пришлось долго оправдываться, доказывая как свой профессионализм, так и ответственное отношение к делу, в частности — к консультациям. Трагедия подрубила ее не столько морально, сколько материально — мгновенно разнесшиеся слухи (профессиональная несостоятельность — тягчайшее обвинение!) сократили ее частную клиентуру как минимум наполовину.
Глава восемнадцатая
КОНФЛИКТ
Данилов решил пригласить Елену в театр. Вспоминать, когда они в последний раз ходили в театр, было просто страшно. Целую вечность назад.
Словоохотливая разбитная женщина, продававшая билеты, попыталась навязать Данилову парочку модных мюзиклов и не менее модный спектакль о последних днях Достоевского, но Данилов вежливо попросил ее помолчать, сказав, что разберется сам.
— Ну, как хотите, — обиженно буркнула женщина, — я же не за деньги консультирую, а из профессионализма.
Данилов, сраженный этой фразой, на мгновение утратил дар речи.
— Ну, тогда, может, «Катамараны» Горобца? Очень модный спектакль.
— Нет, спасибо.
После детального знакомства с афишами Данилов остановил свой выбор на гастрольном спектакле неизвестного ему Театра Нового Поволжья, рассудив, что чеховскую пьесу «Вишневый сад» испортить невозможно, а провинциальные актеры часто играют лучше московских, давно привыкших к аплодисментам и славе. Уточнять фамилию автора пьесы, не указанную на афише, Данилову и в голову не пришло.
Режиссер, скрывавшийся под псевдонимом Никола Адов (Данилов и предположить не мог, что это не псевдоним, а настоящее имя), поставил вольную интерпретацию библейского сюжета, не имевшую ничего общего, кроме названия, с чеховским «Вишневым садом».
Перед зрителями развернулась история сложных, местами бурных взаимоотношений между пожилым богачом Воозом и бедной молодой вдовой Руфью. Никакого вишневого сада там не было и в помине, просто главный герой, тяготясь грузом прожитых лет, несколько раз спрашивал у Бога: «Скажи, Всевышний, не слишком ли я стар для прогулок по вишневому саду?» Бог не отвечал, вместо этого являлась ушлая Руфь, олицетворение вишневого сада, и устраивала возлюбленному очередной скандал, который можно было потушить лишь богатыми дарами.
Две старушки, сидевшие за спиной Данилова и Елены, забрели на спектакль так же случайно, но тем не менее высидели до конца, каждые пять-десять минут шепотом спрашивая:
— Ты понимаешь, что происходит на сцене?
В антракте Данилов предложил Елене уйти, но она отказалась, сказав, что спектакль скорее нравится, чем не нравится, и что она настроена досмотреть его до конца.
— Тем более что все так неожиданно — прийти на классический «Вишневый сад», а попасть на такой почти латиноамериканский спектакль.
— Почему латиноамериканский? — удивился Данилов.
— По накалу страстей.
Страстей и впрямь было много — к концу второго и последнего действия актеры немного охрипли, надрыв чувств не замедлил сказаться на голосовых связках.
Спал Данилов плохо, снилась какая-то невнятная муть, какие-то ссоры. Не иначе спектакль подействовал. Встав утром с тяжелой головой, Данилов пообещал себе, что впредь будет покупать билеты на спектакль только после того, как прочтет в Интернете отзывы о нем. Отзывам Данилов доверял больше, нежели рецензиям. У Полянского когда-то ходила в невестах девушка Таша (Данилов не успел узнать, как ее звали по-настоящему — Татьяной, Натальей или как-то еще), которая подвизалась на поприще театральной критики и взахлеб рассказывала о закулисных тайнах своей профессии. «Просто так ничего не делается» — вытекало из ее рассказов.
В отделении сегодня было как-то непривычно. Миранда, несмотря на ранний час, сидела на посту причесанная, накрашенная, застегнутая на все пуговицы и отчаянно не выспавшаяся. Зевала она отчаянно, как шутят медики: «так, что можно было увидеть не только гланды, но и желудок».