Эскадрилья ведет бой, стр. 100

Горячие, ожесточенные бои. На земле — кромешный ад. В воздухе отчаянные схватки. Противник упорно сопротивляется, стремясь всеми силами и возможностями сдержать натиск наших войск, остановить их, не пустить в глубь своей территории.

Но тщетны потуги фашистского командования: ничто уже не остановит наш могучий натиск. Судьба гилеровского разбойничьего государства предрешена!..

Развернув на самолетном крыле планшет и прокладывая маршрут на юго-запад для выполнения очередного задания, замечаю вдруг название «Бунцлау». Что-то очень знакомое… Неужели?..

Рядом у самолета о чем-то беседуют два комсорга — Юрий Храповицкий и Виктор Коротков. Оба — грамотные, начитанные ребята.

— Парни, гляньте-ка сюда, — и острием карандаша показываю им на карте смутившую меня географическую точку.

— Да, Бунцлау. А что?.. — размышляет Виктор.

— Так здесь ведь «захоронено» сердце Кутузова! — вдруг воскликнул Юра, да так, будто сделал величайшее открытие.

…Более ста тридцати лет прошло, и русские воины снова там, куда, преследуя Наполеона, привел их прадедов великий полководец фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов. История повторилась! Поистине: «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!..»

В апреле 1813 года здесь, в Бунцлау, закончил свой жизненный путь человек, соединивший в себе полководческий гений и несгибаемый дух патриота. Тело Кутузова забальзамировали и отправили в Петербург. А на возвышении, у той дороги, по которой победно шла русская армия дальше на запад, преследуя врага, был установлен монументальный памятник русскому стратегу.

Теперь по той исторической дороге шли на запад, преследуя врага, советские воины — наследники и продолжатели ратной славы своих великих предков. И в каждом сердце звенела гордость: «Мы отстояли Россию! Мы освобождаем народы Европы от фашистского рабства!..»

Фельдмаршал Кутузов в одном из своих приказов по вверенной ему русской армии подчеркивал: «Заслужим благодарность иноземных народов и заставим Европу с удивлением воскликнуть: непобедимо воинство русское в боях и неподражаемо в великодушии к добродетелям мирным! Вот благородная цель, достойная воинов, будем же стремиться к ней, храбрые русские солдаты!..»

И в феврале 1945 года эти слова великого полководца звучали актуально, злободневно.

Воздавая дань уважения М. И. Кутузову и всему русскому воинству, командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев издал приказ по войскам, обязав при этом военного коменданта г. Бунцлау учредить почетный караул у памятника. Всем войсковым частям и отдельным военнослужащим при прохождении мимо памятника надлежало отдавать воинские почести…

В этом карауле стояли и наши воины-авиаторы. Многие посетили квартиру-музей, где жил и скончался великий русский полководец. Наши воины-комсомольцы в книге отзывов музея оставили такую запись: «Образ великого полководца вдохновляет нас на еще большие подвиги». Здесь побывали А. И. Покрышкин и его заместители, командиры полков. Пришли на поклон все наши летчики и авиаспециалисты.

В связи с Днем Красной Армии Верховный Главнокомандующий издал приказ № 5. В газетах опубликованы материалы Крымской конференции трех держав. В войсках идет широкая пропаганда этих важных политических документов. Как непосредственно к ним относящийся воспринимают наши авиаторы опубликованный в «Правде» призыв ЦК КПСС «Слава советским воинам, сокрушившим немецкую оборону в Силезии и развивающим наступление за рекой Одер!»

В приказе № 5 Верховного Главнокомандующего подчеркивается, что воины 1-го Украинского фронта добились выдающегося боевого успеха — продвинулись с сандомирского плацдарма в глубь Силезии на 480 километров. Шутка ли — полтысячи километров!.. А ведь в этом есть и наш немалый вклад.

25 февраля в 16.35 наша четверка взлетела на прикрытие войск в районе Бунцлау. Иду с Кутищевым. Во второй паре — Бондаренко с Куликовым.

Лаубан и Левенберг еще у противника, и наши войска ведут упорные бои, штурмуя эти города. Часть войск уже прорвалась туда и завязала уличные бои.

Погода для нас хорошая: облачность хоть и сплошная, но высоко приподнятая — на трех-четырех тысячах метров. Видимость — до 10 — 12 километров.

Станция наведения авиакорпуса работает сегодня позывным «Рыбкин». Передает вдруг:

— С запада на высоте полторы — две тысячи метров — «рама».

— Вижу! — без промедления отвечаю.

«Фокке-Вульф-189» буквально висит под нами: похоже, что корректирует огонь своей артиллерии.

— Бондаренко, прикрой! — и устремляюсь почти отвесно вниз и на выходе из пикирования с дистанции 150 — 50 метров открываю огонь. «Рама» разваливается на глазах. Проскакиваю вверх, а мимо летят обломки вражеского разведчика.

Оглянулся — ведомый идет в двухстах метрах сзади. Молодец!..

Пара Бондаренко немного выше и в стороне. Подстраиваюсь к ней.

«Рыбкин» благодарит нас, подтверждает падение гитлеровского самолета.

Но радоваться рано: выше метров на 800 впереди вновь вижу «раму»! Что за фокус? Галлюцинация?

Нет! Ее сопровождают, переходя с одной стороны на другую, четыре истребителя.

Запрашиваю «Рыбкина»: — Что за самолеты?

— Как — что? «Рама» и четыре «мессера», — и тут же добавляет: — Атакуйте!

В ту же секунду созревает решение ударить ее тоже снизу.

Скорость большая, сближение быстрое — идем на встречно-пересекающихся курсах. Небольшой отворот «змейкой» вправо — и на левом развороте оказываюсь почти в хвосте у «Фокке-Вульфа-189».

«Рама» уже в прицеле: сейчас ударю. Но по уже выработавшейся привычке оборачиваюсь: Федор Кутищев идет чуть выше, оттянувшись метров на триста. У него сейчас очень хорошая возможность атаковать истребители прикрытия. Коротко передаю ему:

— Бей «худых»!..

Сам же, метров с двадцати пяти, не более, ударил из всех точек. И сразу же, отжав ручку влево и дав левую ногу, юзом ухожу от столкновения с целью. Успеваю «сфотографировать» взглядом горящий левый мотор, рваные дыры в фюзеляже и в плоскостях, а в разбитой гондоле — в различных позах силуэты членов экипажа.