Русская народно-бытовая медицина, стр. 75

Мужичонко взял бутылку, полез в карман, твердя – «сполню, матушка, все сполню, не пущу» – и подал старухи монету. Должно быть, не крупна была монета. Сознавал это, вероятно, и мужичонко, потому что как-то особенно и выразительно кашлянул.

«Ну, – обратился он к бабе, – пойдем, Аксинья, и уже с порога кликнул: «спаси вас Христос, матушка!»

В употреблении религиозных средств, без сомнения, есть много привлекающей идеализации и религиозной поэзии и еще больше глубокой и непоколебимой веры в существование другого, отличного от нашего мира, с совсем особенными проявлениями и законами, лежащими вне пределов нашего разума. Эта вера, основанная на непосредственном чувстве народа, в высшей степени проста и несложна, и потому-то, быть может, она, подкрепляемая историческим чувством народа, и способна иногда творить те чудеса, в которые так непоколебимо верит наш народ. Но та же простота и непосредственность веры увлекает народ на путь поразительных суеверий, которые кажутся тем грубее и ниже, чем выше их первоначальный источник, и громко говорят о том, как сильно нуждается наш народ в своем духовном просветлении.

Помимо своего настоящего значения, все эти лечебно-религиозные верования имеют и большое историческое значение, указывая, что было время, когда религиозные средства занимали одно из первых мест в лечении и священник являлся самым близким больному лицом [291].

Глава IX. Грубо-эмпирические, нелепые и вредные средства

Грубо-эмпирические средства. – Фантастически-нелепые средства. – Противоестественные средства. – Трупные средства. – Вредные и героические средства.

Существенной чертой различаются между собой только что рассмотренные, суеверные и религиозные средства, от тех, к которым мы переходим в настоящем отделе.

В то время, как основанием первых являлись, в одном случай, суеверная, в другом – религиозная идеи, в основе большей части последних, хотя в грубой и неправильно понимаемой форме, лежит эмпиризм. В применении их играет роль не одна только вера в эти средства, но получают значение, главным образом, их физические свойства, и действие их сводится, по преимуществу, на физическую сторону болезненных процессов в организме человека. В то же время грубо эмпирическая сущность многих из этих средств так тесно переплетается с суеверною, что отделить их друг от друга часто нет никакой возможности. Вот почему некоторые из них имеют смешанный характер и в них можно усмотреть не один только эмпирический, но иногда и суеверный элемент. Таким образом, эти средства составляют как бы середину между средствами, употребление которых основано исключительно на вере и средствами «рациональными», которые основой для своего применения имеют всецело народное наблюдение и разум.

Другая особенность всех этих средств та, что народ черпает их почти исключительно из окружающей его обстановки и быта, и так как эта обстановка и быт, в общем, примитивны и грубы, то и средства, создаваемые ими, в такой же мере являются грубыми и несовершенными. Вот почему, в применении

Существенной чертой различаются между собой только что рассмотренные, суеверные и религиозные средства, от тех, к которым мы переходим в настоящем отделе.

В то время, как основанием первых являлись, в одном случай, суеверная, в другом – религиозная идеи, в основе большей части последних, хотя в грубой и неправильно понимаемой форме, лежит эмпиризм. В применении их играет роль не одна только вера в эти средства, но получают значение, главным образом, их физические свойства, и действие их сводится, по преимуществу, на физическую сторону болезненных процессов в организме человека. В то же время грубо эмпирическая сущность многих из этих средств так тесно переплетается с суеверною, что отделить их друг от друга часто нет никакой возможности. Вот почему некоторые из них имеют смешанный характер и в них можно усмотреть не один только эмпирический, но иногда и суеверный элемент. Таким образом, эти средства составляют как бы середину между средствами, употребление которых основано исключительно на вере и средствами «рациональными», которые основой для своего применения имеют всецело народное наблюдение и разум.

Другая особенность всех этих средств та, что народ черпает их почти исключительно из окружающей его обстановки и быта, и так как эта обстановка и быт, в общем, примитивны и грубы, то и средства, создаваемые ими, в такой же мере являются грубыми и несовершенными. Вот почему, в применении многих нерациональных и вредных средств и способов лечения играет роль не одно несовершенство и грубость народного опыта и наблюдения, но и безвыходность положения, в котором часто находится заболевший крестьянин, и требования практической необходимости.

Бесспорно, прение всего, под влиянием необходимости создался и существует общераспространенный приём остановки кровотечений, при рубленых и порезных ранах, паутиной: благо, такое средство, при обычной грязи в избе крестьянина, всегда есть под рукою. Лишенный самых элементарных знаний, как обходиться в таких случаях [292], крестьянин валит на кровоточащую рану всё, что попадается ему под руку: засыпает её золой, сажей, мукой, толчёным углем, алебастром, нюхательным табаком, табачным пеплом и пр. Иногда, изощряясь в выборе наиболее действенных средств против кровотечения, он растирает в порошок «порховку» (дождевик) или другие грибы, отдирает мездру с внутренней поверхности шкур, толчет осиное гнездо и т. п. и засыпает всеми такими веществами рану. Также, не затрудняясь долго, он заливает ее столярным лаком, смачивает керосином, смазывает варом, «серой» – смолистым соком сосны и т. п. [293].

Подобные же средства нередко применяет крестьянина и для заживления ран: то пробует их присыпать нюхательным табаком, толченым сахаром или сахарным песком, то смазывает гусиным и медвежьим салом или прикладываете самодельный пластырь из меда и ржаной муки (Котельнич. у. Вятск. г., Черепов. у. Новгор. г.).

В лучших случаях, как заживляющее средство, употребляют сырую тёртую морковь (Пошех. у. Яросл. г.), а то, случается, прибегают и к таким средствам, как присыпка из жжёной кожи сороки и сухих толченых раков, или припарка из жеваных мятных пряников, или листьев тысячелистника, также изжеванных во рту (Волог. г. и у., Карач. у. Орлов, г.). К таким же средствам прибегает крестьянин, проколов или пришибив руку или ногу: прикладывает к больному месту распаренную «уразную» траву, насаживает на него «пиевку», пьёт настой сосновых шишек, в других же случаях не находит ничего лучше, как положить к месту ушиба тёплую яичницу или теплое мясо только что убитого животного (Сольвычег. у. Волог. г., Болховск. у. Орловск. г.).

Существуют, у него также особенные, своеобразно-нелепые способы лечения переломов костей. В некоторых местах при переломах употребляется присыпка из сушеных толчёных раков, а в других привязываются свежие толчёные раки или же патока, смешанная с ячменным солодом (Болховск. и Карач. уу. Орловск. г.).

Иногда применяется смазывание «кирпичным маслом», которое при переломах считается «дороже золота». Приготовляется оно так: берут хорошо высушенный кирпич, мелко толкут и прокаливают на сковородке. Дав остынуть, кладут в котелок, заливают конопляным или маковым маслом и кипятят на огне, потом процеживают сквозь тряпку и – снадобье готово. (Черепов. у. Новг. г.).

Совершенно особенные средства рекомендуются при огнестрельных и некоторых видах укушенных ран. К огнестрельным ранам, оказывается, хорошо прикладывать тёртую коноплю, так как она «выгоняет» пули. При укушении бешеной собакой или волком следует приложить к ране теплое голубиное мясо или, превратив в порошок высушенную пчелиную матку, одну половину принять внутрь, а другой присыпать укушенное место.