Василий Шульгин, стр. 84

В России правящая политическая элита уже утратила главный мотив военных действий, отказавшись от идеи овладеть Черноморскими проливами и Константинополем. В это время раздался призыв Керенского «Отечество в опасности!», но вопреки ожиданиям, что население откликнется на этот лозунг времен Великой французской революции, публика осталась равнодушной.

16 июня под мощным прессингом французского командования, не желавшего слушать доводы русской Ставки, началось наступление Юго-Западного фронта. В первые дни было взято 18 тысяч пленных, заняты города Галич и Калуш. 8-я армия генерала Л. Г. Корнилова рвалась к нефтепромыслам, взятие которых усилило бы экономическую блокаду Германии. Немцы были вынуждены направить австро-венграм подкрепление, ситуация выровнялась. Затем немцы перешли в наступление. Русские оставили города Тарнополь и Станислав, потеряв до 150 тысяч человек.

Это было катастрофическое поражение Временного правительства. Хотя союзники, подталкивая его к необеспеченному в данных условиях наступлению, добились отвлечения немцев с Западного фронта, они тем самым уменьшили шансы на сохранение единой России. Попытки наступления русских армий на других фронтах также закончились неудачей. Победа, планируемая императором на весну 1917 года, обернулась позором. Армия содрогнулась.

Генерал Л. Г. Корнилов, назначенный командующим Юго-Западным фронтом, послал правительству телеграмму: «Я заявляю, что отечество гибнет, а потому, хотя и не спрошенный, требую немедленного прекращения наступления на всех фронтах для сохранения и спасения армии и для ее реорганизации на началах строгой дисциплины, дабы не жертвовать жизнью немногих героев, имеющих право видеть лучшие дни» ^[320].

Он потребовал введения смертной казни за воинские преступления. На фронте была введена смертная казнь, стали действовать военно-революционные суды. Корнилов приказал расстреливать дезертиров и грабителей, выставляя их трупы напоказ на дорогах с соответствующими надписями. Он сформировал ударные батальоны из юнкеров и добровольцев для борьбы с дезертирами и грабителями, запретил митинги.

Он действовал по собственной инициативе, без разрешения правительства. Так началось сопротивление развалу страны, которое после Октябрьского переворота обрело форму Добровольческой белой армии.

Деникин говорил, что эти действия сделали Корнилова народным героем, который может спасти страну.

Испытав страх, «солдатская демократия» несколько присмирела. Корнилов заявил претензии на роль диктатора, и Керенский должен был определиться.

На совещании в Ставке, куда прибыл военный министр, генерал Деникин фактически обвинил правительство в развале армии.

Через несколько дней Верховным главнокомандующим был назначен Л. Г. Корнилов, хотя А. Ф. Керенский и колебался в этом назначении.

Одна встреча в лиге описана А. Тырковой: «Июнь. 27.1917… Вечером были у Струве. Он довольно пессимистично настроен. Считает неизбежным пройти через полосу экономической анархии. Познакомилась там с Шульгиным. Даровитый человек. Влюблен в Керенского, но все еще цепляется за надежду о воскресении монархии — „не Николаевской“» ^[321].

Как вам нравится «влюбленный в Керенского» Шульгин?

Честно говоря, в это трудно поверить, но Тыркова — серьезный свидетель. Значит, было.

А почему бы нет? Сохранил жизнь императору, хочет вывезти его в Англию, стоит за войну до победного конца. У него с Шульгиным хорошие отношения.

Любовь зла… Но скоро она закончится.

Еще в конце июня 1917 года Шульгин вместе с несколькими депутатами Государственной думы подал Верховному главнокомандующему Л. Г. Корнилову заявление и проект создания добровольческих частей: «Мы, нижеподписавшиеся, приняли решение поступить добровольцами в Действующую армию, полагаем, этот наш шаг с согласия Верх. Главнокомандующего может быть использован для привлечения нек[ото]рого, кроме нас, числа добровольцев. Соответственно с изложенным ходатайствуем разрешить нам нижеследующее: 1) Открыть запись в добровольческий отряд (При Военной лиге, Сергиевская 46/48). 2) Приступить немедленно к обучению добровольцев» ^[322].

Глава двадцать пятая

3–4 июля в Петрограде произошло спонтанное «полувосстание». Восставшие захватили Петропавловскую крепость, группа солдат окружила Мариинский дворец и едва не арестовала Керенского. Рабочая секция Совета вышла из подчинения руководству Исполкома Совета, выступила за передачу всей власти Советам и за организацию специальной комиссии по обеспечению мирного перехода власти. Большевики во главе с В. И. Лениным оказались не готовы к такому повороту, «полувосстание» закончилось суматошной стрельбой, несколькими десятками убитых и уходом большевиков в подполье. В общем-то ничем.

После этого Шульгин окончательно надумал уехать домой. С преувеличенной самооценкой он вспоминал, что «…передовые, посылаемые мною по телеграфу, делали свое дело, и читатели „Киевлянина“ твердо встали на дорогу борьбы с революцией».

А в Киеве его ждала веселая жизнь.

Дело в том, что 28 июня туда из Ставки приехали военный и морской министр А. Ф. Керенский, министр иностранных дел М. И. Терещенко, министр почти телеграфов И. Г. Церетели, к ним присоединился и министр путей сообщения Н. В. Некрасов. Все — единомышленники, члены масонской ложи «Великий Восток народов России». Они провели переговоры с Центральной украинской радой об автономии Украины. Раду возглавлял их коллега по той же масонской ложе профессор Михаил Грушевский, но, несмотря на это, между «братьями» возник неразрешимый спор.

«Украинский вопрос» во время Первой мировой войны из внутреннего превратился в международный. При поддержке австрийской и германской разведок в начале военных действий был создан Союз освобождения Украины, который объявил своей целью «достижение национальной независимости путем первоначальной оккупации центральными государствами».

«С 1915 года немцы начали вербовку среди пленных солдат российской армии в „украинские полки“; к 1917 году было сформировано два таких полка. После начала Февральской революции деятельность германо-австрийского командования по использованию „национальной карты“ против России активизируется. Используя договоренность об обмене больными военнопленными, оно принимает меры по созданию настоящей агентурной сети в тылу противника: из австрийских и немецких лагерей отправлялись на родину совершенно здоровые пленные, согласившиеся вести работу по организации антирусской пропаганды. Этот контингент стал ядром созданной в Полтаве организации „Возрождение“, которая заняла еще более радикальную позицию, чем Центральная рада, и порой вступала в этой связи в определенные конфликты с последней» ^[323].

4(17) марта в Киеве была создана Центральная украинская рада. В мае под эгидой Рады прошли «всеукраинские» съезды: военный, крестьянский, рабочий, кооперативный, которые потребовали фактически начать создание украинской национально-территориальной автономии. Характер этой автономии был понятен из решения о необходимости создания национальной украинской армии, «украинизации» Черноморского флота и раздела Балтийского.

Временное правительство оказалось в тупике: украинский сепаратизм явно разрушал единое государство. Использование Радой «права наций на самоопределение» было неправомочным, так как оно относилось к культурно и исторически несвязанным с Россией народам, финнам и полякам. Малороссийский же народ и украинская культура были неразрывно связаны с великороссами.