Дело Пентагона (СИ), стр. 77
А мама, тем временем, спрашивает у Пани:
— Мм, Карина, я никогда не разговаривала об этом с Ханной, но, может, вы знаете, как звали ее… друга из Австралии?
— Она никогда не называла его? — Ага, Карина в шоке. Ее уши на глазах становятся просто пунцовыми. Класс! Одно дело извиняться передо мной за то, что разрушила наши с Картером отношения (какими бы они ни были), и совсем другое — перед моей матерью. — Да, это был Шон, — быстро говорит она, пряча глаза.
— А почему они расстались? Они кажутся… друзьями.
— Нет, Зои, на друзей они не похожи, — вздыхает Карина. Но я не знаю, что именно она имеет в виду. — По крайней мере, когда Джоанна только приехала сюда, они едва разговаривали. И я не знаю, как они расстались.
— Просто… вчера он ее так поддерживал…
— Некоторые связи не рвутся, — пожимает плечами Карина. Мое сердце начинает биться гулко и часто. Я боюсь, что она права.
— Не совершаем ли мы ошибку? С Брюсом.
— Я бы советовала говорить об этом все-таки не с Кариной, — нарушаю я их чудный междусобойчик. — Эта женщина посторонняя и совершенно меня не знает. Ни меня, ни моих отношений с Шоном! — Мама растерянно смотрит на Пани, та снова гипнотизирует пол. Ну еще бы. И все-таки я должна сказать родителям правду о нам с Картером. — Мы расстались плохо, ма. Так плохо, как это вообще возможно. И отношения у нас были совсем не доверительные.
— Ханна, я не понимаю.
— Мам, не прикидывайся, все ты понимаешь! — закатываю я глаза.
— Но ты подумываешь вернуться в Сидней, — возражает вдруг Карина. Мама удивляется, но только хлопает глазами, ни о чем не спрашивает. — Может, это то, как воспринимаешь ситуацию ты, но что, по-твоему, думает Шон?
— Мне все равно. Тебе ли не знать, что он четыре года наизнанку выворачивался, пытаясь донести до меня мысль, будто я ничего от него не добьюсь. Дошло. Спасибо. Теперь отвалите на хрен.
— Ханна! — ахает мама. — Как ты выражаешься?!
Но я устала играть в приличную девочку. Мне срочно нужен отпуск от притворства и мнительности.
— Где Брюс?
Благо, Карина сразу указывает в сторону террасы. Иду туда. Брюс и папа сидят в плетеных креслах друг напротив друга. И между ними шахматная доска. Сажусь на подлокотник отцовского кресла и делаю за него ход. Он всегда позволяет мне подобные вольности. Наверное, потому что я играю лучше. Брюс старательно смотрит на доску, но моей задумки не понимает.
— Звонил полковник. Амнистию не подпишут, — буднично сообщаю я. — А это значит, что теперь мы все «повязаны». — Слон выпадает из руки Брюса. Он беспомощно на меня смотрит. — И я настойчиво-вежливо спрашиваю: вы полетите со мной в Австралию? — Маму даже не пытаюсь пытать, как папа скажет, так и будет. Брюс, кстати, тоже ориентируется на реакцию старшего по званию. Решать отцу.
— Почему Австралию, девочка моя? — спрашивает папа. Не спорит, знак хороший. Хотя, может, просто чувствует себя виноватым.
— По многим причинам. Мы там уже были, и, кажется, она всем нравилась, также там у меня остались друзья, там же живет мой начальник, и не придется летать через полмира ради обсуждения дел.
— А твоя мама?
— Па, мы оба знаем, что решать тебе. Я предлагаю это, потому что другого варианта у меня нет. Там мы можем рассчитывать хоть на какую-то поддержку.
Проходит несколько минут, пока он думает, а затем папа коротко кивает и поднимается. Уходит рассказывать обо всем маме. Занимаю его место за шахматной доской.
— Доиграем?
— Давай, — кивает Брюс и делает новый ход.
— Знаешь, я ведь хотела, чтобы ты сделал мне предложение.
— Знаю.
— Так чего ты тянул? Опомнился, только когда я уехала? — смотрю в его светло-серые прозрачные глаза.
— Понимаю, это нелепо, но… — начинает он сбивчиво.
— Это идея моих родителей? — прямо спрашиваю я.
— Нет, конечно! — ужасается он.
— Просто если бы они выбирали человека, за которого мне стоит выйти замуж, они бы никогда не выбрали другого. Ты — их бесспорный фаворит. — Он гордо улыбается. И его не волнует, что я не сказала ни слова о себе? Смотрю на выбеленный солнечными лучами песок. Я уже не уверена, что хочу за Брюса замуж, но как минимум помолвка мне нужна, хотя бы для вида, она меня спасет. Жаль только, что с родителями будет тяжело объясняться. Шум волн вплетается в мои слова. — Я недоумеваю, Брюс. Почему ты ни разу не позвонил мне сюда?
— Потому что ты не сказала, что уезжаешь. И никто не знал, где ты. А еще ты была такой умной, классной. Что если однажды просто вдруг проснулась и поняла, насколько лучше меня?
— И ты, вместо того, чтобы хоть что-то выяснить, просто самоустранился. Ты даже не подумал, что я могла попасть в переплет. А я попала! Как я теперь могу на тебя положиться?
— Можешь! Конечно можешь!
— Это был не вопрос, Брюс. Я помогала отцу, а ты сидел в Штатах и, кажется, жаловался родителям на то, как я некрасиво с тобой поступила! Жалел себя! Я не спрашиваю тебя, это факт. Я не могу на тебя положиться. И была уверена, что между нами все кончено…
Я снова отворачиваюсь к морю. Как же все это тяжело. Почему моя личная жизнь не может быть простой и понятной? Как получилось, что я легче защищаю диссертации, чем строю отношения? Что со мной не так?
— В смысле? К чему это ты? — настороженно спрашивает Брюс.
— Я спала с другим мужчиной.
— Здесь? — Звучит так, будто он обижен.
— Да.
— Боже, Джо! Ты меня убиваешь. Кто он?
— Шон.
— Шон Картер? Твой новый начальник?
Брюс американец до мозга костей, для него служебный роман — очень дурной тон. В ВВС мы работали в разных подразделениях, потому на наши отношения смотрели сквозь пальцы, но он всегда переживал по этому поводу. И я даже знать не хочу, кем он теперь воображает меня.
— Да, — спокойно отвечаю я.
— Джо, я ничего не понимаю.
— Чего ты не понимаешь? Я прожила в Австралии семь лет. Год в Ньюкасле, год в Мельбурне, пять лет в Сиднее, пока училась в университете, ректором которого являлся и является Шон Картер. Четыре года я прожила с ним под одной крышей. Но, разумеется, теперь между нами никаких личных отношений не будет. Так вот к чему я это? Я не прошу твоего прощения, да и сама тебя еще не простила. Но если ты сможешь жить с мыслью о том, что я работаю на бывшего любовника — я выйду за тебя замуж.
С этими словами я ставлю Брюсу мат. Он долго смотрит на шахматную доску, пытается решить, и это явно не легкое дело, но он все-таки роняет своего короля, достает из кармана кольцо и надевает его мне на палец. Мда, не так я представляла свое обручение… Хотя море, солнце, мама и папа рядом, кольцо с большим бриллиантом (оно мне несколько велико, но не суть)… Осталось только нам с Брюсом стать чуточку идеальнее, чтобы вписаться в декорации. Словно сломанные куклы, мы встаем и двигаемся друг другу навстречу. Я обвиваю руками его шею и молюсь, чтобы почувствовать хоть что-то, кроме грусти. Брюс целуется как надо, как всегда. Однако, если раньше между нами была химия, то сегодня она отсутствует напрочь. Ничего, как только мы приедем в Сидней, я успокоюсь, приду в себя, и все вернется, ведь правда? У нас с Брюсом всегда были очень стабильные и спокойные отношения, я буду рада, если так и продолжится.
Взявшись за руки мы входим в зал. Я собираюсь замуж. Ура! Ну давай, Джо, убери это кислое выражение с лица. Посмотри, как счастливы мама и папа. Они едва не прыгают. Мама так и вовсе намеревается в обморок свалиться. Наверное, я просто алчная стерва, вечно мне чего-то мало! Шона Картера, видите ли, подавай…
Эпилог
Только спокойствие
Настоящее время
Пристегнув ремень безопасности и на максимум его затянув, начинаю нервно оглядываться. Мама и папа счастливо болтают с Брюсом. И то, что их разделяет проход, никого не смущает. Кажется, до моего нервоза никому и дела нет.
Мрачно посматриваю на Шона, который копается в ручной клади на полке. Одет как на похороны. Все черное. Это из-за Монацелли или просто практичности ради? Я невольно любуюсь его фигурой. Черт возьми, черт возьми! Наконец, он зажимает в кулаке пузырек со снотворным, закрывает полку и, так и не удостоив ни одного из нас взглядом, плюхается в кресло. Место рядом с ним свободно. На регистрации он вежливо сообщил девице, что бронирует места по два, чтобы ни один идиот не вздумал с ним в полете пообщаться. Да, за социопатию приходится расплачиваться. Вот и сейчас он подзывает стюардессу, демонстрирует, что ремень безопасности пристегнут и просит принести стакан воды, после чего — оставить в покое на весь полет. Вообще не трогать! Сделать вид, что пустых мест два, а не одно.