Сходняк, стр. 42

Алексей вздохнул и без всякого удовольствия кинул в рот виноградину. Оставалось только одно: ждать.

…Идея Черского была проста, как кишмиш, и именно поэтому имела немалые шансы на успех. В самом деле, если Зубков не сумеет добраться до кого-нибудь из участников Большого Сходняка, то умело организованного беспредела в городе не миновать. Однако сначала Зуб все же должен попытаться нащупать слабое звено среди съехавшихся со всех уголков бывшей Империи авторитетов...

И такое звено было.

Из всех делегаций, прибывших на сходняк, самая маленькая охрана была у воров Туркменистана. Традиционное восточное раздолбайство, помноженное на уверенность в собственной исключительности, которую на каждом углу пропагандировал Сапармурат Ниязов, сделало свое дело: авторитет Хасан-оглы по кличке Гылыч (что значит «Сабля») приехал лишь с пятью телашами, нимало не сомневаясь в том, что со столь уважаемым человеком случиться ничего не может, а коли случится, то пятерка отборных бойцов надерет любым наглецам задницы так, что аж помидоры засверкают. Поэтому от предложенной Фролом дополнительной охраны он высокомерно отказался.

Филеры Зуба следили за Гылычем с момента его приезда в Шантарск. Отслеживали пути передвижения по городу. Выясняли распорядок дня высокого гостя. Графики встреч. Привычки, системы сигнализации, уязвимые места охраны, возможные точки проникновения на территорию особняка. В общем, лакомый и доступный кусочек был этот Хасан-оглы по кличке Сабля... А уж вовсе соблазнительным он стал, когда выяснилось, что к нему за помощью, ссылаясь на знакомства среди ашхабадских воров, обратились сбежавшие свидетелипо делу против Фрола – Карташ со товарищи. (А и вправду, куда еще податься несчастным бродягам, как не под крылышко азиатской группировки, коли все в Шантарске настроены против них, начиная от ментов и заканчивая криминалитетом!) Так что убрать хотя бы одного из представителей высшего эшелона воровского сообщества, да еще вновь захватить троицу очевидцев Фроловских прегрешений, – нет, против такого соблазна Зуб устоять не смог бы.

И не устоял.

И все это было правдой, вот в чем главный прикол, – Сабля действительноприбыл в Шантарск лишь с пятью охранниками, действительнов ворота особняка на улице Логачева постучались беглецы и их впустили – последнее обстоятельство окончательно убедило олигарха, что свалить Хасана-оглы будет совсем несложно... Но вот о чем люди Зубкова даже не подозревали: уже два дня, как Гылыч был тайно перевезен в другую резиденцию, а на Логачева теплую встречу для бойцов алюминиевого короля готовил отряд, набранный Фролом из туркменской диаспоры.

Но и это еще не все.

Самыйглавный прикол заключался в том, чтобы не только отразить атаку зубковцев, но и выбить почву из-под ног у самого Зуба. Выхватить кусок прямо у него изо рта, отнять любимую игрушку, разозлить, заставить совершать ошибки – и на том прихлопнуть. А добиться этого можно было только одним способом: если все трое свидетелейпогибнут во время нападения.

Таков был план Данила Черского.

...Оглушительный, звонкий удар!

Титановым «кенгурятником» ворота снесло, как бумажку ветром, и на территорию особняка буквально влетел страшный черный «джип», габаритами немногим уступающий «бэтээру». С надрывным ревом он пронесся через весь дворик, сминая на пути кустики и деревца, ткнулся мордой в стену особняка – и взорвался. Ударной волной вышибло стекла в окнах первого этажа, пыхнул столб ярко-желтого пламени, превращая ночь в день, и при этом желтом свете в развороченные ворота прямо-таки хлынулилюдские фигуры – пять, десять, двадцать – одинаковые, в камуфляже, в шерстяных шапочках-масках. Воздух моментально наполнился приглушенным хлопаньем, какой издает стая голубей, разом поднимающихся в воздух, – каждый из нападавших имел автомат, а каждый автомат имел глушитель, поэтому звуки выстрелов были практически неслышны. В доме кто-то заверещал, тоненько, пронзительно, и тут же умолк, будто кричащему с размаху заткнули рот. Зато звуки выстрелов обороняющихся разносились далеко окрест – почти одновременно с прорывомна чердаке заработал пулемет, его победную трескотню подхватил хор автоматов, в окнах лихорадочно замельтешили белые огоньки пламегасителей, визг рикошета сливался с невнятными людскими воплями... Сюррное, в общем, это было зрелище: залитый колеблющимся светом от горящего «джипа» дворик богатого особняка, мелькают тут и там силуэты, отбрасывая длинные, какие-то нелюдские тени, вдребезги разлетаются окна, и осколки брызгами сверкают в отблесках огней...

Нападающие имели четкий приказ: стремительное проникновение, устранение всех в особняке – всех, кроме троих русских с такими-то и такими-то приметами, тех надлежало захватить как минимум живыми, как максимум невредимыми, – и стремительный же отход, пока менты не налетели.... Однако с самого начала все пошло как-то наперекосяк: обитателей дома на улице Логачева неожиданно оказалось значительно больше, неожиданно они оказались готовыми к отпору – и атака захлебнулась.

Вылетев из окна второго этажа и прочертив плавную дымную дугу в ночном воздухе, на клумбу шмякнулась граната... Шарах!!! Вспышка, грохот, вздыбившаяся земля! Двоих атакующих кровавыми ошметками разметало по кустам, еще двое корчились в траве, оглашая воздух почти нечеловеческим воем. Несколько лежало и вовсе без движения – прошитые очередями навылет.

Ударом распахнулась дверь, ведущая в здание, где засели туркмены, на пороге возник человек в окровавленной, изодранной рубахе. Русский. Один из тех, кого надлежало захватить как минимум живым. Лицо его было белым, как штукатурка, он вскинул автомат, заорал надрывно:

– Гриню положили! Гриню убили, су-у-уки!!! – и дал длиннющую, во весь магазин, очередь...

– Не стрелять! – крикнул командир группы захвата, но было поздно.

Человек на крыльце нелепо задергался, завертелся волчком, свалился со ступеней... и замер. Из-под недвижного тело быстро растекалась густая, вишневого цвета лужа...

И тогда командир группы захвата, оглушенный пальбой, уже практически ничего не соображая, дал приказ отступать. Из пекла выбрались пятеро – всего четверть от первоначального числа атакующих. А количество жертв со стороны туркменской делегациитак и осталось невыясненным – по крайней мере СОБР (то есть, пардон ОМСН – отряд милиции специального назначения, в который СОБР не так давно был переименован), короче, хлопцы в брониках и шлемах, появившиеся спустя восемь минут после начала боя, вразумительного ответа у туркменов не добились. Бедные, честные, безоружные туркмены, все как один с паспортами, плакали, истерили, рвали на головы волосы и проклинали чертовых националистов, от которых житья вообще никакого не стало.

Глава 15, короткая

Там, где нет крыш, окон и дверей

Двадцать четвертое сентября 200* года, 19.30.

Огромный стол протянулся чуть ли не через всю станцию, из начала в конец. Требовалось разместить всех гостей, и их разместили. За столом сидело около семидесяти человек. Большинство их них, конечно, составляла свита при особо важных персонах. Самих же персон, то есть воровских авторитетов, приехало в Шантарск девятнадцать человек. Это не считая Фрола. Ни по количеству участников, ни по их авторитетности Россия в новое время подобного схода еще не знала.

Стол не ломился от яств и напитков, их было, как говаривали ранее, в плепорцию – чтобы голод и жажду утолить хватило. Набить брюхо и заправиться водочкой можно будет после, сейчас же все подчеркивало деловой характер встречи.

Поднялся кавказского вида человек лет шестидесяти. Это был не кто иной, как знаменитый в свое время грузинский вор Заза-Мегрел, о котором в России уже забыли, а иные считали, что он давно умер где-нибудь у себя в Тбилиси. Ан нет.

– Раз мне доверено начать, то я и начну, – сказал Заза. – И для начала хочу от имени всех собравшихся уважаемых людей поблагодарить нашего друга и хозяина на эти дни, дорогого Фрола Степановича. Давненько мы с вами вот так не собирались, в мире и согласии, спасибо ему, что организовал для нас эту скромную встречу, да еще в таком необычном месте. А кое с кем не встречались вместе никогда. Не все мы друг друга знаем, но все друг о друге слышали.