Из рук врага, стр. 29

— Мастер Алессо, ваши замечательные цветы нельзя закрепить на стрелах? — подошёл ко мне отрешённо слушавший невдалеке разговор Охотник.

— Наверное, можно. А что, есть идея? — спросил я.

— Риф. В полночь будет отлив, некоторые камни обнажатся. А имперский корабль прямо у рифа отдал якорь. Мой лук слабоват, но подобраться, скорее всего, получится, я уже выходил ночью на барьер. Чайки ночью спят там.

— Вот как… — Я быстро соображал, прикидывал варианты. И одно решение, уже сделанное за меня эльфами, мне нравилось всё сильнее и сильнее. — Есть идея получше. Будет лук, и будут стрелы. Особые. Только сначала их нужно испытать. Уверен, эффект тебе понравится.

И мы вместе посмотрели на примотанную к стволу «мишень».

В свете уже четырёх коптилок было гораздо лучше видно тело, удерживаемое плетями кустов и лиан вертикально на стволе. Женское тело. Одежда с него была срезана, но не для того, чтобы удовлетворить похоть или хотя бы мужские взгляды… Хотя некоторое время они были — и были удовлетворённые. Но теперь ни капли жалости в них не плескалось. Может, потому, что страшные отёки и открывшиеся язвы обезобразили ещё час назад довольно красивую зрелую женскую обнаженную натуру до настолько полной неузнаваемости, что она уже не ассоциировалась ни с чем человеческим. Причиной этого эффекта была стрела, воткнутая в ствол чуть выше плеча жертвы, но именно в дерево, а не в плоть. Просто эта стрела была сильно видоизменённым, но всё ещё обычным листом эльфийского стрелового дерева. Листом, способным испарять фосфорорганику, содержащуюся в нём. Один эльф когда-то действительно мог двадцатью стрелами убить двадцать десятков орков. Мог бы и больше, но эльфам удалось получить вещество заметно тяжелее воздуха, и отрава со стрел стекала к земле быстрее, чем могла бы достигнуть стрелка.

И сейчас первая из товарок убившей женщину стрелы беззвучно воткнулась в середину средней мачты «Тюленя», словно возникнув из тьмы — живые композиты давно решили проблему свиста оперения, хлопка тетивы о перчатку лучника и стука наконечника о цель. Стрелку, одиноко стоящему на коралловом выросте чуть далее семидесяти метров, даже напрягаться не приходилось: корабль был подсвечен фонарями вахтенных и светом из окон офицерской части крытой палубы со стороны кормы. Лучник, убедившись, что итог выстрела не заметили, опять поднял свой инструмент и улыбнулся. Через час стрелы начнут источать свой смертельный аромат — так сделала остроухая жена — помощница Алессо, а его, Охотника, задача, чтобы все три тула снарядов до того оказались торчащими в рангоуте и бортах у иллюминаторов морского охотника.

Мужчина вспомнил результат испытания первой стрелы, и улыбка стала шире и какой-то… умиротворённой. Религия почитания предков у народа раскосоглазых южан в том числе гласила: убитый не должен уходить в страну мёртвых один.

— Счастливой и ровной дороги, любимая! — прошептали губы, и очередная стрела ушла в сторону вражеского пристанища. — Тир, Мори, детки… Счастливого пути!

Тетива опять беззвучно хлопнула…

Последние стрелы Гуурака Мика выпускал уже с совершенно спокойной душой: смерть — это часть жизни, умерших — отпусти. Потому он размышлял о том, как женщина-капитан, принёсшая столько горя, узнала в Эль мифического эльфа, в существование которых он, признаться, так и не поверил: кажется, пленница перед смертью от страха просто сошла с ума. Алессо попытался объяснить, что у него на родине признаком народа Лесов считаются острые на концах уши и правильные черты лица. Хм, это что ж, нарроанцев из-за чёрной кожи и курчавых волос вообще демонами считать? Острые уши… Вообще, у помощницы натурфилософа они были самые что ни на есть обычные, заострёнными были концы хрящей сверху. Вот у песчаной лисы — действительно острые уши! В полголовы размером. Эти чокнутые ещё бы по белым волосам и прямому носу расу колдунов-манипуляторов выделять придумали!

42

— Я слышал, что наш мир… э-э-э… круглый, но никогда не видел его вот так! — Плуг рассматривал расстеленную на весь стол в каюте капитана карту планеты. Многие линии побережья материков были нанесены пунктиром, другие места заливала ровная синева без отметок даже глубин: этакая аква инкогнита, куда ни разу не заплывали имперские экспедиции. Тем не менее сориентироваться в масштабах даже такая примитивная зарисовка позволяла. — Это значит, если мы будем плыть на восток, то наткнёмся на западное побережье материка Азур?!

— Да, если не уклонимся к северу, тогда причалим к побережью Хикка. А если пойдём южнее, то да, шанс есть — если вот тут нет никакой неизвестной земли, вроде группы островов или даже одного большого острова, может быть, даже мини-континента. Сможешь нас провести по определённой широте, Марсо?

— Ха! Когда я в двенадцать стал юнгой, это был предел моих мечтаний! Помкэпа даже как-то раз позволил мне самому воспользоваться секстантом…

— А потом ты осел в эмиратах и начал копаться в земле! — раздался с палубы голос Мора Рокса. — Хватит бумажки разгребать, здесь новая партия этих ваших дров и хлама, а я даже отойти от кормовой пушки не могу! На наш… на четвёртом острове опять кто-то под пальмами ползает!

— Идём, — потянул я залипшего в очередной раз над капитанскими вещами фермера-шелковода, имевшего бурную юность до восемнадцати лет (то есть примерно четверть века назад) и решившего, скажем так, под действием обстоятельств тряхнуть стариной.

БАХ!!! Над головой оглушительно рявкнуло корабельное орудие, и, будто своеобразное эхо, понёсся к небу задорный ругательный загиб.

— А-а!

— Промазал или попал?

— Попал, но промахнулся мимо места, где засёк противника, — «перевёл» я вопль души. — Неудивительно, волна небольшая, но она, как видишь, есть, а наш Стерх знаком только с полевой артиллерией, где земля не качается…

— А куда попал тогда?

— В берег острова. Его дальнобойность до сих пор удивляет. Пошли примем груз у Эль и отправимся на шлюпке назад — раз разобрались с маршрутом, грузим дальше.

— Мастер Алессо, а нам точно нужно всё это ваше… оборудование?

— Я тебе больше скажу: когда перевезём вещи и всю необходимую рассаду, нужно ещё, сколько успеем до заката, плодородной почвы в трюм перетаскать.

Обе лодки — позаимствованная у морпехов нами и та, на которой причалила Светлана с командой, — курсировали между пятым островом и кораблём по своеобразной паромной переправе. Свитый из лиан толстый канат мы смогли задействовать сразу после восхода: уложенный петлями на песке и воде, он, подобно плоской пружине, растягивался, доталкивая шлюпку до барьера рифа, на котором пришлось нарастить некое подобие траволатора, — элементы защитного периметра эльфов росли и в солёной воде, как мангры, только гораздо быстрее. Подготовка съела у нас первую половину дня, включая захват корабля, который свёлся к вываливанию трупов в море: предложить использовать их в качестве подкормки для растений у меня мозгов хватило, хотя у эльфов, как я понял, это была рядовая, отработанная процедура — на концентрированной высокоорганизованной органике рост фитоконструктов под солнечным светом ускорялся многократно, «строительный материал» в виде углерода и азота не приходилось фиксировать из воздуха. Да, наши с Эль эксперименты показали, что и эту мечту всех земледельцев и фермеров остроухие успешно решили [19].

Наши действия не остались тайной для высаженного десанта: первая шлюпка появилась из-за берега четвёртого острова после полудня и подошла на половину расстояния до корабля (с внутренней стороны кораллового барьера) прежде, чем бывший имперский лейтенант хладнокровно с третьей попытки накрыл её из палубных длинноствольных орудий, не разбираясь, кто там был и с какими целями. Вторая группа была больше и умнее — переправилась через пролив между островами на трофейных катамаранах, которых «джамшуты» понастроили достаточно. Этим повезло меньше — смерть от удушья из-за анафилаксии висящей в воздухе пыльцы куда менее приятна, чем от пушечного ядра.