Земля за Туманом, стр. 62

Он помолчал немного, вглядываясь в кровавый бедлам, творившийся на площади. Затем продолжил:

— Я постараюсь узнать еще больше. Очень постараюсь.

— Магритэ! — раздался за их спинами скрипучий голос.

Они обернулись. Увидели угрюмого одноглазого старика и молодого монгола с жиденькими усиками. Обоих окружали телохранители в пластинчатых латах.

Глава 39

— Я обещал умертвить пленных, если ты не выполнишь мою волю, но это уже сделали за меня, — мрачно проговорил Субудэй. — Скажи, Магритэ, во всем виновата птица, которую мои воины видели в небе и которая оставила белый след под облаками?

— Да, — коротко ответила русинка.

Она была взволнована и перепугана.

— Такие птицы могут прилететь снова?

— Могут. И такие, и другие. Всякие.

Субудэй поднял глаза к небу:

— Мой сотник Далаан говорит, что подобные птицы — сродни вашим самобеглым колесницам и что ими тоже управляют люди. Мой сотник утверждает, что это тэмэр тэрэг, которые не ездят по каменным дорогам, но летают по воздуху. Мой сотник никогда не лжет мне, но сейчас я не знаю, верить ли ему. Скажи, мой сотник прав?

— Да, он прав, — кивнула пленница.

— Тогда объясни, зачем одни русины, летающие на птицах-колесницах, убивают других русинов? Зачем они разбивают каменных богов на площади? Они так мстят городу, который не сумел отразить штурм?

Русинка покачала головой:

— Скорее они хотят скрыть правду о том, что здесь происходит.

Субудэй нахмурился:

— Зачем?

— Правда может навредить некоторым нашим м-м-м… нойонам…

— На них лежит вина за то, что ваш город пал? — догадался Субудэй.

— О, да! — энергично закивала русинка. — Еще какая вина!

— Так не проще ли тогда сломать хребты виновным нойонам? Не правильнее ли?

Пленница вздохнула:

— Иногда бывает проще скрыть правду. А что правильно и что неправильно, у нас решают те, кто стоит высоко. С их высоты многое видится иначе.

Субудэй тронул шрам на лице и задумчиво поскреб щеку:

— Но если даже никто не узнает о том, что мы захватили город, разве это отменит ваше поражение и ошибки ваших нойонов?

— Нет. Но зато никто не узнает…

— Вы, русины, живете по странным законам и обычаям, — заметил Субудэй.

Русинка спорить не стала. Старый полководец огляделся вокруг и добавил:

— А знаешь, Магритэ, ведь чтобы сохранить в тайне происходящее здесь, придется уничтожить весь город.

Губы пленницы скривились в невеселой улыбке.

— Я не удивлюсь, если так и будет.

— Вот как?

Субудэй смотрел на нее долго и не моргая. Потом повернулся к Джебе. Распорядился:

— Пошли гонцов по городу, Джебе-нойон. Скажи тысячникам: пусть будут готовы к бою. Русины в любой момент могут атаковать снова.

— Что-нибудь еще, Субудэй-гуай? — спросил молодой нойон.

— Да. Вели очистить площадь от трупов и позови Бэлэга-шамана, — добавил Субудэй. — Пока царит затишье, нужно проводить в небесные чертоги воинов, павших при штурме.

Стража обступила их с Риткой еще более плотным кольцом. Косов угрюмо наблюдал из-за монгольских панцирей и шлемов за тем, как залитую кровью площадь расчищают от трупов.

Несколько пленников, уцелевших при ракетном обстреле, вместе с кочевниками оттаскивали в сторону изуродованные тела. Кричавших и корчившихся от боли раненых, которые не смогли подняться, монголы умертвили сразу — быстро, деловито и без лишних мучений. Это была не месть, и это было не милосердие. Просто так легче было выполнять работу.

Косов чувствовал, как в душе закипает злость. Но странное дело: злился он сейчас не столько на узкоглазых кочевников, сколько на тех, кто устроил кровавое месиво, шарахнув нехилыми боеголовками по нему самому и попав по площади с людьми.

А может быть, в этой его злости как раз ничего странного и нет?

— Как думаешь, Митька, кто-нибудь знает, что сейчас творится в Южанске? — негромко спросила Ритка.

«Кто-нибудь, кроме Службы», — понял Косов.

— Да уж знают, наверное, — пожал он плечами.

Отчего бы и не знать? Ну, положим, журналистов сюда пустят едва ли. Но есть телефоны, Интернет, радио, спутники связи… Их-то никто еще не отменял. На дворе — двадцать первый век, и из любой южанской квартиры или офиса можно связаться с внешним миром.

— По крайней мере, в общих чертах, но знают.

У дикарей из прошлого вряд ли хватит ума блокировать коммуникации. Хотя с другой стороны…

— Или… — Косов на миг задумался.

С другой стороны, такое ведь вполне могла устроить Служба, заварившая всю эту кашу. А что, полномочий, небось, достаточно.

— Или не знают, — пробормотал он. — Пока не знают.

Но в любом случае долго утаивать правду о судьбе целого города невозможно. Тем более что Южанск — городок не из маленьких. Сколь бы могущественной ни была таинственная Служба, даже ей не под силу спрятать все концы в воду. Информационная блокада, если она и имеет место, — это всего лишь отсрочка. Краткое время на осмысление ситуации и разработку стратегии дальнейших действий. Потом поползут слухи, которые могут оказаться неприятнее самой правды.

— Короче, если и не знают, то скоро узнают, — резюмировал Косов.

— Значит… — Ритка облизнула сухие потрескавшиеся губы. — Значит, и город скоро освободят?

На этот раз Косов не стал спешить с ответом. Честно говоря, после всего, что он видел, у него имелись на этот счет некоторые сомнения.

— А, Митька? — заглядывала ему в глаза сестра. — Освободят ведь?

— Наверное, освободят, — буркнул он. — Только не думаю, что это случится очень скоро.

— Почему?

Она еще спрашивает!

— Видишь ли, сестричка… — процедил сквозь зубы Косов.

Помолчал. Еще раз огляделся вокруг.

И почувствовал, как прорвало. Сдерживаться он не стал. Не мог. Да и не хотел. Вскипающая ярость выплеснулсь наружу.

— Мы были готовы ко многому. Воевать с Америкой и Китаем, с хохлами и грузинами, с террористами, со своим собственным народом и со всем миром сразу. Мы реформировали и перереформировали, вооружали и перевооружали нашу доблестную армию и не только ее. Мы сами не заметили, как стали называть правоохранительные структуры силовыми органами. Даже когда нечего было жрать, мы всячески поддерживали оборонку и лелеяли своих генералов.

В лихие кризисные времена мы до неприличия раздували милицейские штаты. Мы отдавали силовикам разных мастей последние деньги и последние достижения науки. Мы качали мускулы, бряцали оружием, наращивали броню и утяжеляли ядерную дубинку, которую уже едва способны были удержать в руках. Мы натаскивали для локальных конфликтов раскрутые спецназы, мы изобретали сверхточное, мегамощное, супердальнобойное оружие. Но сейчас, против дикарей с луками и саблями, которых не берут ни пули, ни ракеты, мы — бессильны. Вот в чем фишка, понимаешь, Ритка! Вся наша военная машина и все военизированные силовые машинки, вся, мать ее, стратегия и вся тактика предназначены для других войн и для других противников. Так что блиц-крига не выйдет, сестричка.

Ритка прикусила губу и едва не плакала. Хорошо, наверное, было изучать историю в уютном кабинетике или в тихой библиотечке. Плохо, когда ожившая история грубо и бесцеремонно вламывается в твою жизнь и в твое время и когда все вокруг летит к едрене-фене.

А вообще-то ты последний мудила! — отвесил себе мысленную оплеуху Косов. Ну на кой, спрашивается, надо было еще больше пугать и без того зашуганную Ритку? Как теперь успокоить сестру, Косов не знал.

Субудэй приказал разложить погребальный костер перед русинским дворцом. Старый полководец хотел, чтобы костер был большим, ибо заслуга павших была велика, а последние почести воинам следует воздавать соответственно свершенным деяниям.

Работа закипела. Одни нукеры вместе с уцелевшими пленниками рубили немногочисленные деревья на расчищенной от трупов площади, другие — искали топливо во дворце. Далаан оказался среди тех, кто отправился во дворец.