Земля за Туманом, стр. 25
Лязгнули затворы. Щелкнули предохранители. Однако ни пеший бородач, ни конные азиаты на эти звуки никак не отреагировали.
Ну, точно, психи обкуренные! Ишь, спокойные какие. Будто и не считают милицейский складной калаш за серьезное оружие. А напрасно. С ближней дистанции и из такой машинки можно всех изрешетить в два счета. С конягами вместе. Стволов — хватало. Полномочий — тоже.
— Значит так, мужики. Все оружие, — Косов мазнул коротким автоматным стволом по копьям, саблям и лукам, — сюда!
АКСУ в руках капитана качнулся вниз, к асфальту.
— Сами — туда.
Косов указал автоматом на КПМ.
Даже если странные визитеры и не догоняют по-русски, язык жестов-то они понять должны. А не поймут — что ж, им хуже.
— Дернетесь — стреляем на поражение, — честно предупредил капитан. — Валим всех. Больше повторять не буду.
Конечно, затевать стрельбу на КПМ ох как не хотелось бы. Но иначе конников с саблями не задержишь и не повяжешь. Многовато их все же. Даже для дежурного наряда с нехилым усилением. Если вздумают сопротивляться — придется отдать приказ открыть огонь. Для начала — по коням и по ногам. А дальше? Дальше видно будет…
Азиаты и бородач-славянин выжидающе смотрели на своего предводителя. Тот хмурился, злобно поблескивая щелочками глаз.
— Ну и чего ждем? — поторопил Косов. — Оружие на асфальт! Сами — с седел! Живенько! Я не шучу!
Азиат в шлеме с лисьим хвостом что-то произнес на своем гортанном наречии.
«Хан», — дважды расслышал Косов.
— Будет вам Хан! — Он начинал терять терпение. — Там — Хан.
Косов снова указал автоматом на здание КПМ, где остался Ханучаев. Повторил для пущей ясности:
— Сюда — оружие. Там — Хан.
Нет, в самом деле, Ритку бы сюда. Она востоковед-полиглот. Быстро разобралась бы, что за иностранцы ряженые пожаловали.
— С оружием к Хану нельзя! Понимэ?
Вожак азиатов, кажется, наконец уразумел, что от него требуется. Бросил к ногам Косова свою булаву, потом отцепил и отдал Грачеву саблю с ножнами. Что-то крикнул своим.
На асфальт посыпались копья, луки, сабли, ножи.
Косов вздохнул с облегчением. Милиционеры расслабились. Сопротивления не будет. Стрельбы — тоже. Обошлось…
— Убрать! — Капитан кивнул на валявшуюся перед ним груду железа.
Грачев и еще двое сержантов сгребли оружие в охапку и за пару заходов оттащили все подальше — за машины. Чужаки наблюдали за действиями милиционеров молча и хмуро, но не рыпались. Это хорошо.
— Грач, глянь-ка теперь, чего у них в том бауле. — Косов кивнул на конягу с пустым седлом и притороченным к седлу объемным кожаным мешком.
Грачев был докой в досмотре автотранспорта. А вот досматривать лошадей младшему сержанту пока не доводилось. Он нерешительно шагнул к нервному тонконогому жеребцу.
Бородач-славянин заволновался, замахал руками, заступил дорогу.
— Изуметися еси, кметь?! — вытаращил глаза здоровяк в кольчуге.
— Отвали! — грубо толкнул его сержант.
Грачев потянулся к мешку и…
И едва не был затоптан на месте. Вожак азиатов двинул на сержанта свою низкорослую лошадку, бесцеремонно оттесняя его в сторону. Всадник что-то возмущенно цедил сквозь зубы.
Нет, конечно, никто им и не гарантировал, что посольство будет успешным. Случалось, послов ловили, заключали в темницу, случалось, и убивали. Но ведь не простым же воинам принимать такие решение! А тут…
Далаан не верил собственным глазам. На русинской заставе происходило то, чего никак не могло происходить, чего Далаан даже вообразить себе не мог.
Какие-то безлошадные нукеры из небольшого придорожного харагуула самочинно творили произвол. Русины не приняли послов с надлежащими почестями и не сопроводили их в город. Не передали своему нойону, тысячнику или хотя бы сотнику. Их разоружили под предлогом встречи с каким-то ханом, после чего харагуульная стража вознамерилась наложить руку на подарки, отправленные ханскому наместнику. Что было уж вовсе неслыханной и немыслимой дерзостью!
Молодой русинский нукер не внял словам толмача-бродника, попытавшегося его остановить. Отпихнув Плоскиню в сторону, русин потянулся к дарственному турсуку.
Ближе всех оказался Дэлгэр. Юзбаши не стал отдавать никаких приказов — он сам направил лошадь на русина и чуть не затоптал наглеца.
— Не смей прикасаться к дарам, предназначенным твоему господину! — напирая на харагуульного стража широкой лошадиной грудью, хрипел Дэлгэр. — Если хочешь сохранить свою жалкую жизнь, остерегайся поступать дерзко…
Русинский нукер аж выпучил глаза от изумления.
— «Че-ты-сказал-сука?!» — пятясь от лошади, выкрикнул он срывающимся голосом. Русин схватился за железную трубку на ремне как за спасительную соломинку.
— … грязный пес! — закончил свою речь Дэлгэр, продолжая теснить русина.
С мешком, который так яростно защищал вожак азиатов, было что-то не так. Наркота там, что ли? Полный сумарь дури?
Косов шагнул вперед — помочь Грачеву: напирающий конник едва не свалил того с ног, а злая полудикая кобылка так и норовила куснуть сержанта.
— … хуйхалзах… — краем уха Косов уловил явную нецензурщину, сорвавшуюся с уст всадника.
Ишь ты как! Возможно, этот азиат с лисьим хвостом на шлеме и не умел говорить по-русски, но материться ему это не мешало. А ведь за такие слова отвечать придется.
— Че ты сказал, сука?! — Грачев тоже уловил в чужой речи знакомое словечко. И без того взбешенный сержант свирепел с каждой секундой.
— … зэрчил нохой! — азиат поставил в перепалке жирную точку.
— Что?! — вскинулся Грачев. — Ты?! Меня?! Куда ты меня послал, тварь узкоглазая?! На что ты меня послал?!
Красный от злости, как вареный рак, он уже поднимал автомат.
— Грач, отставить! — приказал Косов.
Странные незнакомцы были уже обезоружены, и он надеялся утихомирить их без стрельбы.
— Капитан! — Грачев повернулся к Косову. — Да он же…
Низкорослая мохнатая кобылка изловчилась и цапнула за руку утратившего бдительность сержанта.
— Ах, ты с-с-су-у!.. — взвился Грач.
Он с маху залепил калашом лошади по зубам. Та прянула в сторону. Грачев проскользнул мимо, дотянулся-таки до мешка. Рванул завязки…
Нет, в мешке была не наркота. Из баула посыпалось что-то тяжелое, звонкое, поблескивающее тускло-желтым.
Ё-моё! Косов так и застыл на месте. А ведь золото! И похоже, всамделишное! И в таком количестве!
Кубки, чаши, монеты, браслеты, серьги, пара кинжалов в разукрашенных драгоценными камнями золотых ножнах. Все — большое, массивное, грубой работы, но при этом с особым тщанием исполненное. На вид — старинное, как из музея или из вскрытого древнего захоронения, но удивительно хорошо сохранившееся. Впрочем, даже если это и новодел, содержимое мешка все равно стоило целого состояния.
— Ох, них-х-х! — выдохнул Грачев. — 3-з-золото!
Он тряхнул кожаный баул еще раз.
На этот раз вместе со звенящей россыпью на асфальт выпал заскорузлый сверток в темных пятнах. Из свертка выкатилось что-то круглое, перепачканное, лохматое, похожее на комок шерсти и на…
М-м-мать твою! Косов невольно отступил от ткнувшегося в ноги грязного шара с белым лицом.
И на голову похожее! На отрубленную, измазанную кровью, облепленную пылью… Да нет, какое там похожее! Это определенно был не муляж. Это была самая настоящая человеческая голова. Такая же настоящая, как золото, валявшееся на асфальте под конскими копытами. Как меч, хранивший на заточенном лезвии зазубрины от страшных ударов.
Ну и что это за хрень?! Что все это значит?! Контрабанда и расчлененка в одном бауле?
Потом Косов разглядел, кого именно расчлененка. И не он один разглядел.
— Пи-и-и-с-ц-с-с! — ошалело просипел Грачев. — Алибек!
Секундная пауза показалась вечностью.
Глава 17
Дарственный турсук все-таки был развязан. Дары — и золото, и голова Алибека-дээрэмчина — вывалились под ноги коней.