Кулисы, или Посторонним вход разрешен!, стр. 12

— Итак, друзья мои, — начал папа, — на повестке нашего собрания всего один вопрос. Чем порадуем мы маму в такой светлый праздник? Если быть более точным, какой сюрприз мы ей приготовим? Есть соображения? Прошу высказаться!

Я сразу схватился за голову Петька с идеальной точностью скопировал мою позу Папа удовлетворенно посмотрел на нас.

— Молодцы! В единстве наша победа…

И вдруг Петька высказался:

— Я предлагаю до Восьмого марта учиться на одни пятерки.

— А если не вызовут? — хмыкнул я и назидательно закончил: — А потом учиться на пятерки нужно всегда, — и покраснел.

Петька сконфуженно посмотрел на папу.

— Не подавляй инициативы, — обратился ко мне папа. — Любое предложение должно рассматриваться всеми участниками собрания и приниматься или отвергаться большинством голосов.

— Что такое большинство голосов? — спросил Петька. Он явно хотел внести раскол в наши ряды.

— Я тебе сейчас объясню, что это такое, — дружески сказал я ему, не дав папе даже раскрыть рта. — Представь себе, мы собрались в кино, а папа предлагает цирк.

— Цирк лучше, — включился в мои рассуждения Петька.

— Лучше, — согласился я, — но нам надо решить, куда мы все-таки пойдем, в кино или цирк?

— А если туда и туда? — хитро спросил Петька.

— Тут или — или, — в тон ему сказал я.

— А ты за что?

— Я за цирк и папа за цирк. Вот и получилось, что нас двое, а ты один. Это и есть большинство голосов, — торжественно закончил я.

Но мое торжество было недолгим.

— А если мама тоже в кино хочет? — ни с того ни с сего ляпнул Петька.

— При чем тут мама? — разозлился я. — И вообще не задавай дурацких вопросов, а думай о деле.

— Я-то думаю, — мстительно сказал Петька, — а ты ничего не придумал, а других учишь.

Я хотел еще раз дать ему по макушке, но другого ножика у меня не было. Только из нашей перепалки я кое-что вынес.

— А что если сводить маму в кино, в цирк и в театр сразу в один день?

По Петькиному выражению лица я понял, что эта идея ему по душе.

Но папа ее отклонил без всякого обсуждения. Вот вам и большинство голосов.

В это время у соседей за стеной прозвучали позывные «Маяка»…

— Ого! — папа посмотрел на часы. — Уж полночь близится… — И тут он принялся тереть лоб. — Минуточку, минуточку…

— Придумал? — выдохнули мы с Петькой.

— Да, — папа тихонько засмеялся, — необычно и свежо. Да, смею заметить, свежо. — И он лукаво подмигнул нам. — Вот что, заговорщики, будем делать радиопередачу.

— Какую радиопередачу? — я посмотрел на Петьку, Петька на меня, и мы оба взглянули на папу.

— А вот какую, — папа забарабанил пальцами по столу, — передачу, посвященную маме, для мамы, о маме… Вот ты, например, хочешь спеть для мамы песню?

— Не вопрос! — воскликнул Петька.

— Отлично! Я напишу ей стихи! — Папа, по-моему, даже испугался этой мысли, но быстро справился с собой. — А что? Было время, когда я посвящал ей кое-какие строчки. Серёжа сделает еще что-нибудь, мы запишем все это на магнитофон и Восьмого марта выйдем с нашей передачей в эфир. То есть прокрутим для мамы нашу пленку. Ну, как сюрприз?

Сюрприз был что надо, но, учитывая позднее время, папа пресек всякие выражения восторга.

— Папа, а можно мне тоже спеть? — поддался я общему порыву.

— С твоими исполнительскими данными мама уже знакома… — Папа задумался, потом положил мне руку на плечо и проникновенно сказал: — Мы найдем тебе дело потруднее.

— Может, мне прочесть «Чуден Днепр при тихой погоде»?

— Вряд ли это будет к месту, — усомнился папа. — Не прочитать ли тебе монолог собственного сочинения?

— У меня нет никакого монолога.

— А ты напиши! — подзадорил меня папа. — Попробуй рассказать о влиянии мамы на наши судьбы.

Я недоуменно посмотрел на папу.

— Фу ты, — рассмеялся он, — эк меня занесло. Попробуй рассказать о маме, о том, как мы ее любим, о том, что она для нас значит. Ты хорошенько все продумай, запиши свои мысли, и твоим выступлением мы откроем нашу передачу. Согласен?

— С-с-огласен, — от такого трудного дела, которое папа возложил на меня, я начал даже заикаться.

Мы с Петькой поднялись.

— А большинство голосов? — осведомился Петька и чуть не испортил торжественность минуты.

Папа великодушно предложил проголосовать. Против никого не было, воздержавшихся тоже.

История девятая

Сюрприз

На следующий день, когда я собирался в школу, ко мне подошел папа и сунул небольшой пакет.

— Вот тут мамины фотографии: детство, юность, взрослая пора. Может, тебя это вдохновит.

Я вдохновлялся всю ботанику и русский, не ходил на перемены, но ничего в голову не приходило.

А на алгебре чуть не случилась беда. Я в который раз рассматривал под партой мамины фотографии, как вдруг меня начал пихать Шурка. Не глядя, я ему ответил тем же.

— Ты чего? — зашипел он. — Тебя Галина к доске вызывает!

Я вскочил, фотографии соскользнули с крышки портфеля и уперлись мне в колени. Чтобы они не упали, пришлось согнуться. Я сразу на целую четверть стал меньше ростом.

— Что с тобой, Метёлкин? — удивленно посмотрела на меня Галина Андреевна.

— Я уже третий раз называю твою фамилию, а когда ты, наконец, соизволил встать, тебя согнуло в три погибели. Живот болит?

— Не болит, — промямлил я.

— Ну так иди к доске, — Сейчас, — я начал коленями запихивать в глубь парты фотографии, но ничего не вышло. Я нашарил всю стопку рукой и попытался незаметно передать их Шурке, он не понял, чего я хочу от него, и вместо этого отодвинулся от меня, освобождая дорогу Неловким движением я снова попытался запихнуть фотографии обратно, но промахнулся, и они усыпали весь пол под нашей партой. Я нагнулся, Шурка бросился мне помогать. К нам подошла Галина Андреевна. Я вытянулся перед ней с пачкой фотографий в руке. Не хватало только, чтобы она сейчас послала меня за мамой. Мама, конечно, допытается, зачем я брал в школу эти фотографии, и наша затея раскроется. Папа с Петькой никогда мне этого не простят. Но все обошлось: Галина Андреевна отобрала фотографии и кивком головы послала меня к доске.

Я вышел, решил задачу, получил пятерку. Она вернула мне фотографии обратно.

— Серёжа, — неуверенно спросила она, — это твоя мама?

Я подтвердил.

— Зачем же ты носишь ее фотографии в школу, рассматриваешь во время урока?

— Они мне лучше помогают усваивать пройденный материал, — твердо сказал я.

5 «А» посмотрел на меня, как на умалишенного. Я выдержал и это.

— Ты бы не мог попросить свою маму, после праздника, конечно, — поспешно добавила Галина Андреевна, — зайти ко мне? Воздействие на успеваемость с помощью фотографий. Это что-то новое в педагогике! Пусть поделится опытом.

— Я ей передам, — весело сказал я и, не обращая внимания на насмешливые взгляды, зашагал на место.

— Чего это ты дурака валял сегодня целый день с этими фотографиями? — спросил меня Шурка, как только я сел.

— Эх, Шурка, — вздохнул я и рассказал ему про свои мучения.

— Зайдем ко мне, — предложил он. — Ум хорошо, а два лучше.

Мы зашли к нему, но и два ума моему делу не помогли.

И только на следующий день, когда я на перемене освежал в памяти биографию Короленко, меня осенило: когда рассказывают о великих и любимых, всегда начинают с рождения, потом идет описание жизненного пути. Не теряя времени, я схватил ручку и начал писать. Вечером вручил написанное папе. Он внимательно прочел и сказал: «Недурственно, смею заметить, недурственно».