Единожды солгавший (сборник), стр. 10
Тоня отвела глаза.
– Ничего. Я и не успела даже.
Лгать она не умела. Занятно, что же она скрывает? Вряд ли она стала бы выгораживать Людку.
– Может, тебе сходить в медпункт? – предложил он.
– Так пройдёт. Мамка говорит, на мне как на кошке заживает. А там спрашивать начнут. Что я скажу?
– Боишься сказать, что тебя избили?
– Так ведь за дело. Ты правильно сказал, не для меня это написано.
– Странная ты девчонка. Ты что, совсем не обиделась? – удивился Егор.
– От моей обиды проку, что с козла молока. Господь сам разберётся.
Своими рассуждениями эта девчонка постоянно ставила его в тупик. Как будто жизнь её ничему не учила. Вопреки намерениям поскорее отделаться от неё Егор предложил:
– Знаешь что, пойдём в медпункт. Скажем, что ты с качелей упала.
Людка с возмущением увидела, как Егор и Тоня куда-то пошли вместе. В ней вскипела злость. Эта тварь снова ей напакостила. Наверняка наговорила Егору гадостей. Она всё время добивалась того, чтобы их рассорить. Уж конечно, весь дневник с ним обмусолила. А то ещё и лишнего приврёт – не дорого возьмёт.
Егор нашёл Людку за теннисным столом. Не доиграв партию, она передала ракетку и подошла к нему.
– Что, Ведьма тебе наябедничала? Учти, она всё врёт. У меня в дневнике вообще ничего такого, – искренне заверила его Людка.
– Она мне ничего и не говорила.
– Так-таки ничего? – не поверила Людка.
– Расслабься. Ну что ты к ней пристала?
– Пристала? А как бы ты посмотрел, если бы кто-то рылся в твоих вещах?
– Она же не со зла. Понимаешь, она какая-то чудаковатая, не от мира сего.
– Знаешь, легче всего прикидываться убогой, чтобы тебе всё сходило с рук. Тебе её жалко, да? Значит, она хорошая, а я плохая?
– Хватит дуться. Просто не трогай её. Забудь, – сказал Егор. – Пойдём лучше сыграем партию.
Людка недовольно передёрнула плечами и пошла за ним. Если бы знать, о чём наболтала Ведьма, но Егор это вряд ли расскажет. В любом случае Людка ничего не собиралась забывать. Тоня слишком часто вставала у неё на пути.
10
Ночь укротила даже самых шустрых и шумных. Лагерь спал.
Людка, которая не жаловалась на бессонницу и обычно спала, как бревно, отчего-то не могла уснуть. Она дрейфовала на краешке дрёмы, то ныряя в сновидение, то вновь выныривая, и никак не могла по-настоящему погрузиться в глубины сна. Внезапно ей почудилось, что по комнате кто-то бродит. Она открыла глаза. В распахнутую балконную дверь смотрела растущая луна. Стараясь не шевелиться, Людка скосила глаза вглубь комнаты и вдруг увидела в потёмках бледную фигуру.
Тоня встала с постели и подошла к балкону. Свет омывал её тщедушное тельце, облачённое в длинную ночную рубашку, и придавал ей сходство с призраком. Только гротескно вытянутая тень выдавала, что её тело не эфемерно и состоит из плоти и крови. Некоторое время девочка стояла, вглядываясь во что-то видимое только ей, а потом вышла на балкон и перелезла через перила.
Людка стряхнула остатки сна. Тихоня была полна сюрпризов. Интересно посмотреть, куда она шастает по ночам. Первый этаж давал некоторые преимущества тем, кто хочет сохранить свои вылазки в тайне. Можно выбраться на улицу, минуя входную дверь.
Выждав немного, Людка осторожно встала и, стараясь не слишком высовываться, выглянула через балконную дверь.
Тоня дошла по карнизу до угла и по водосточной трубе бесшумно, как привидение, слезла вниз и скрылась за поворотом.
Людка, торопясь, полезла через балкон. Карниз оказался гораздо уже, чем она полагала. Идти до угла не имело смысла, тем более что тут было не слишком высоко. Людка примерилась, прыгнула в темноту и приземлилась на розовый куст.
– Вот блин! – тихонько ругнулась она, потирая расцарапанную ногу.
Рассиживаться было некогда. Опасаясь упустить беглянку, Людка поднялась и скользнула дальше. Тоня пересекла игровую площадку. Качели и снаряды для лазания, припорошенные пеплом лунного света, казались останками неведомых зверей, а одинокая фигура в белом балахоне придавала картине нечто сюрреалистическое.
Ночью лагерь выглядел чужим. Верхнее освещение было погашено. Горели лишь фонарики на солнечных батарейках, разбросанные по клумбам, как осколки луны. Они почти не давали света и лишь обозначали дорожки. Неживой лунный свет усиливал впечатление запустения, контрастирующее с шумом и гамом, царящими здесь в дневное время.
Тоня шла уверенно, как будто проделывала этот путь не раз. Временами она скрывалась в тени, и тогда Людка теряла её из вида. Опасаясь быть обнаруженной, Людка держалась на расстоянии. Внезапно её осенило: тихоня шла прямиком к бунгало, где жили парни.
«Не может быть!» – подумала Людка, и её обдало жаром.
Дойдя до здания, Тоня нырнула в тень. Подстёгиваемая ревностью и обидой, Людка поспешила за ней. Сердце бухало так, что его пульсация отдавалась в висках. Завернув за угол, Людка машинально посмотрела на окно, где жил Егор.
Темно и тихо. Вдруг боковым зрением она уловила какое-то движение. Людка обернулась и поняла, что, пойманная в ловушку своих подозрений, чуть не упустила беглянку. Та направлялась к пляжу.
Ночь стёрла яркие мазки, которыми заляпала пляж цивилизация, и море обрело своё первозданное, дикое величие. Оно впитывало лунный свет, и тот, отражённый в волнах, разливался по водной глади трепетным мерцанием. Широкая лунная дорожка яркой полосой прорезала море, деля его надвое, и уходила в небо. Прибой с тихим шёпотом зализывал пенным языком шрамы дневных следов.
Людка поёжилась. С моря дул прохладный ветерок, и она пожалела, что выскочила в чём спала. Трусики и майка не грели. Она покрылась гусиной кожей и позавидовала Тоне, закутанной в длинную рубашку. Однако отступать она не собиралась. Чем дальше, тем становилось интереснее.
Пройдя вдоль берега, Тоня дошла до волнореза, к которому были пришвартованы спасательные лодки, и взошла на него.
Людка в нерешительности остановилась. На волнорезе спрятаться было негде. Если пойти дальше, тихоня наверняка заметит слежку. Но с другой стороны, до смерти хотелось узнать, зачем Тоня притащилась ночью на пляж. Может быть, её кто-то ждёт в лодке? Тогда кто?
Людкино любопытство было подогрето до предела, и она пошла ва-банк. Прессованный ракушечник, запертый в бетоне, шуршал под ногами, но шум прибоя заглушал шаги, и Тоня не обернулась.
Внезапно луна скрылась за облаком. Чёрная утроба ночи поглотила серебристое море. Лишь рокот прибоя и йодистое дыхание выдавали его близость. Лунная амальгама, тонкой плёнкой покрывавшая водную гладь, вмиг исчезла, обнажив черноту. Вода стала тёмной, как дёготь. Тьма стёрла границу между небом и морем. Казалось, впереди простирается бездна, и только длинная рубашка, как крошечный парус, затерянный во тьме небытия, белела в кромешной мгле.
Людку охватил страх, но тут луна вновь милосердно осветила пляж. Застигнутая врасплох, Людка столбом стояла посреди волнореза и смотрела, как Тоня возвращается. Скрываться и убегать было бесполезно. Людка состроила гримасу с ехидной ухмылкой и приготовилась к разговору.
Тоня приближалась. Босые ноги бесшумно и уверенно ступали по острому ракушечнику.
Когда Людка разглядела лицо девчонки, по спине у неё поползли мурашки. В лунном свете оно было бледным и походило на маску мертвеца. Глаза в тёмных впадинах глазниц казались бездонными. Они ничего не выражали. Девчонка шла, как слепая. Она смотрела на Людку, но не видела её.
«Да ведь она спит!» – вдруг поняла Людка.
Она инстинктивно отступила. Девчонка прошла мимо, едва не задев её рукой.
Людка стояла не в силах пошевелиться. Фигурка в белом сошла с волнореза, пересекла пляж и направилась назад к корпусам.
Людка осела на бетон. Она редко теряла самообладание, но сейчас из неё будто вынули стержень. Некоторое время она безвольно сидела на волнорезе. Её бил озноб, то ли от холода, то ли от пережитого страха. Постепенно мысли начали приходить в норму.