В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора, стр. 54

Елизавета согласилась предоставить герцогу Анжуйскому охранную грамоту для приезда в Англию. [772] Правда, она оговорила важное условие: визит герцога должен оставаться в тайне, он должен приехать в Англию инкогнито и с совсем небольшой свитой.

Глава 31

Лягушонок поехал свататься

Франсуа, герцог Анжуйский, прибыл в Гринвич рано утром 17 августа 1579 г. Его провели в парковый домик при дворце, в котором остановился Симье. Герцог разбудил своего посланника и потребовал, чтобы его немедленно отвели к Елизавете. Симье предупредил своего господина, что лучше подождать: королева не любит рано вставать и лучше не заставать ее врасплох.

Хотя Елизавета хотела сохранить приезд герцога в тайне, еще до его прибытия весть о нем просочилась наружу, отчего она запретила придворным любые разговоры о нем и велела принять решительные меры для обеспечения безопасности Анжу. 26 июля выпустили прокламацию о запрете «ношения кинжалов, огнестрельного оружия, аркебуз, мушкетов и доспехов»: вблизи двора никому не дозволялось появляться с оружием. [773] До того на жизнь Симье покушались дважды; по крайней мере за одним покушением стоял Роберт Дадли, который не собирался останавливаться ни перед чем. [774]

Следующие десять дней Анжу непрерывно развлекали балами, приемами, банкетами и аудиенциями, во время которых он вел куртуазные беседы с королевой. Ей всегда хотелось, чтобы за ней лично поухаживал один из ее знаменитых поклонников; в виде исключения казалось, что она искренна в своей привязанности и интересе к браку. Королева как будто поддалась обаянию Анжу и отбросила страхи о его уродстве и рябом после оспы лице. В сумерках Елизавета почти каждый день незаметно выходила из дворца с одной из своих фрейлин, чаще всего с мудрой и тактичной Дороти Стаффорд, и обедала в домике, где остановились герцог и Симье. Елизавета прозвала герцога Лягушонком – возможно, из-за цвета его лица, низкого, скрипучего голоса или кривых ног. [775] Среди придворных вошло в моду дарить королеве украшения с изображением или в виде лягушки. [776] Народная песенка «Лягушонок поехал свататься», которая дожила до наших дней, впервые появилась в 1580 г. как насмешка над сватовством Франсуа Анжуйского к Елизавете.

По всей Англии в типографиях печатались листовки и песенки, в которых выражался решительный протест против их брака. В августе в Лондоне тайно напечатали длинный подрывной трактат, написанный Джоном Стаббсом, адвокатом из Линкольнс-Инн. Трактат под названием «Открытие зияющей пропасти, которая поглотит Англию через еще один французский брак, если Господь не воспрепятствует ему, позволив ее величеству узреть его греховность и наказание» передавали из рук в руки. Для текста характерно сочетание религиозного пыла и патриотизма. [777] Стаббс называл себя «любящим истинным слугой ее величества», которого страшила мысль о том, что Елизавету «поведут с повязкой на глазах, как бедную овечку, на заклание» позорного брака с французским принцем-католиком. Используя яркие сравнения и часто упоминая «проникновение» и «вторжение», Стаббс описывал, как «старый змей в человеческом облике» соблазнит «нашу Еву» и она, возможно, «лишится нашего английского рая». [778] Тело королевы поразит сифилис («французская болезнь»), а деторождение ее погубит. Стаббс утверждал, что Елизавета ставит удовлетворение своих личных желаний выше долга защищать «благополучие своей страны и общества, которые составляют ее величие». [779] Кроме того, он считал, что Анжу ни за что не сможет полюбить женщину на двадцать лет старше себя. «Ни один из тысячи молодых людей, которые ищут брака с супругой старше себя… не пойдет вопреки своим молодым аппетитам, которые и составляют предмет их желания». [780]

Сочинение Стаббса привело Елизавету в ужас, 27 сентября она выпустила воззвание, в котором запрещала «непристойную, нечестивую книгу» и приказывала лорд-мэру Лондона собрать все экземпляры книги и сжечь. Священникам велели осуждать «распутного клеветника». [781] Стаббса быстро арестовали и приговорили к варварскому наказанию: отсечению правой руки. [782] Однако протесты против брака с французом не умолкали; по словам испанского посла, воззвание, которое выпустила Елизавета, «вместо того чтобы смягчить возмущение в обществе против француза, лишь вызвало раздражение и раздуло пламя». В письме из Англии венецианскому послу во Франции, отправленном 29 ноября, утверждалось, что каждый день по-прежнему появляется злонамеренная клевета против Анжу, а священник Дадли представил королеве петицию против брака с ним. [783] Филип Сидни, сын недавно вышедшей в отставку Мэри Сидни, также выступал против брака. При дворе передавали из рук в руки «Письмо к королеве Елизавете», автор которого, мешая лесть с наставительным тоном, описывал все опасности, какими грозит такой брак стране, и умолял Елизавету отказаться от свадьбы, уверяя, будто «нет большей опасности для вашего королевского положения». [784]

28 августа герцог Анжуйский уехал во Францию. Впоследствии Симье предоставил королеве отчет о последнем вечере, проведенном герцогом в Англии. Не в силах спать, Анжу провел ночь вздыхая, сетуя, снова и снова будя Симье. Он говорил о «божественной красоте королевы и его крайнем сожалении оттого, что приходится уезжать от вашего величества, [Елизаветы], которая пленила его сердце и поработила его свободу». [785]

Елизавета не знала, на что решиться. В начале октября она приказала Тайному совету обсудить вопрос о браке с Анжу и представить ей свои соображения. Советники собирались на одно заседание за другим, но «так и не пришли ни к какому определенному мнению». Наконец решили, что королеве следует «поступать так, как она считает нужным». Елизавета не хотела, чтобы Тайный совет предоставил решение ей; она надеялась, что приближенные преодолеют ее сомнения и убедят в необходимости выйти за Анжу. Теперь же она «произнесла много речей, пролив при этом немало слез», как записал Сесил, о своем разочаровании: советникам следовало «высказаться яснее, лучше ли будет для страны и для нее самой, если она выйдет замуж и произведет на свет ребенка, который унаследует престол и продолжит линию Генриха VIII». По сообщению испанского посла, Елизавета «оставалась крайне грустной» и «была так раздосадована и мрачна, что это замечали все, кто подходил к ней». Она велела Уолсингему, главному противнику брака, убираться с глаз долой, заявив, «что он годится лишь для одного – для защиты еретиков». [786]

Наконец, несмотря на хор возражений, 20 ноября Елизавета велела небольшой группе членов Тайного совета составить черновик брачного договора. Через несколько недель Симье покинул Англию, чтобы отвезти черновик во Францию. [787] Однако существовало еще одно серьезное препятствие. Елизавета обещала подписать брачный контракт при том условии, что она добьется согласия подданных за следующие два месяца. [788] Если согласия не будет, Симье пришлось согласиться, что брачный договор утратит законную силу.